– Вы что-нибудь слышите? – спросил он тихо.
Уоррен прислушался, но ничего, кроме журчания воды не услышал.
– Нет, – сказал он, и в этот момент действительно послышался какой-то непонятный звук, который быстро затих вдали. Они замерли, но звук больше не повторился.
Тоузьер сказал:
– Пошли, осталось всего около двадцати ярдов.
Они прошли немного вперед и остановились под колодцем. Когда подошли все остальные, Тоузьер резко обернулся и прошептал:
– Там свет, откуда бы ему взяться.
Уоррен протиснулся несколько вперед и посмотрел наверх. Высоко в отверстии колодца виднелось небо, а на стене он увидел пятно довольно яркого света. Он прикинул, что оно было футов в пятидесяти выше них. Он отошел немного назад и сказал:
– Мы ищем что-то под землей, не так ли? Я думаю, это оно и есть. Помещение ведь должно вентилироваться. Вот они и используют колодец канала. А этот колодец – ближайший к дому.
Тоузьер был удивлен:
– Вы думаете, что вы нашли то, что нужно, сразу, с первой попытки?
Внезапно в полной темноте раздался голос Фоллета:
– Может, нам повезло. Почему бы и нет?
Послышался какой-то звук. Несильный, но отчетливо различимый кашель.
– Там кто-то есть, – прошептал Тоузьер. – И этот кто-то не спит. Нам лучше подождать.
Он посмотрел наверх.
– На ночь они, наверное, выключают свет. Я прослежу, а остальные – отойдите ярдов на сто. И – тише.
Началось томительное ожидание. Только спустя три часа Тоузьер просигналил им фонарем и они подошли.
– Все в порядке? – спросил Уоррен.
– Света нет уже около часа. Мне показалось, что там кто-то храпит, будем надеяться, что он заснул. Я попробую вскарабкаться наверх и посмотрю. Вы помогите мне.
– Не беспокойтесь.
– А я и не беспокоюсь, – сказал Тоузьер, с мрачным видом надевая на ботинки кошки. – Я наблюдал за этим светом до того, как он погас, и мне кажется, что здесь главный вход в их логово. Когда доберусь, то брошу вам веревку.
Уоррен, Брайен и Фоллет подняли Тоузьера на руки, образовав своего рода ступеньку, по которой он мог вскарабкаться наверх, по колодцу. Он ощупал руками его стенки, затем, подняв ногу, вонзил шипы в глину и подтянулся вверх. Затем, опершись на другую ногу и одновременно спиной о противоположную стену шахты, сделал еще один рывок. Так он медленно карабкался по колодцу, используя технику "дымоход", которой обучался в горной школе. Это оказалось не слишком трудно – ему приходилось совершать и более серьезные восхождения, правда, не в такой темноте.
На полпути он остановился и пару минут отдыхал. Затем он возобновил свой подъем. На этот раз чувствуя себя более уверенно, – ему удалось найти определенный ритм и освоиться, так что вторую часть пути он проделал гораздо быстрее. Так он добрался до площадки, вырубленной в стене колодца. Здесь он рискнул включить фонарь и увидел крепежный столб, к которому привязал веревку, а конец сбросил вниз.
Поднялся Уоррен с автоматом, который Тоузьер тут же забрал и с металлическим клацаньем передернул затвор. А потом появился Брайен и следом за ним Фоллет. Все они сгрудились на маленькой площадке, и Тоузьер опять включил свой фонарь. Прямо перед собой на площадке они увидели дверь. Тоузьер толкнул ее рукой, и она без шума поддалась. Тоузьер, держа автомат наперевес, вошел внутрь, за ним последовал Фоллет, тоже с автоматом. Следом шли Уоррен и Брайен. Тоузьер осветил лучом фонаря все помещение, и свет ярко заиграл на стеклянной посуде, расставленной на скамьях. Затем луч фонаря высветил кровать, на которой спал человек. Он беспокойно задвигался во сне, и Тоузьер шепнул:
– Возьмите его, Джонни.
Фоллет в три прыжка пересек комнату. Автомат с глухим стуком соскочил вниз, послышался сдавленный стон.
Тоузьер обшарил лучом всю комнату в поисках других спящих, но больше здесь никого не было.
– Закройте дверь, Бен, – сказал он. – Джонни, зажгите вон ту лампу.
Света одной лампы было достаточно для того, чтобы Уоррен убедился: они нашли то, что искали. Это было помещение, выкопанное в аллювиальной глине, потолок которого поддерживали столбы из крепкой древесины. Оно чем-то напомнило ему окопы времен первой мировой войны, которые он видел в кино. Комната была сильно заставлена: одна ее половина была забита коробками, а другая – лабораторным оборудованием.
Тоузьер сказал:
– Посмотрите, Ник. Это действительно то, что мы ищем?
Уоррен бросил профессиональный взгляд на посуду:
– Похоже, именно то! – Он понюхал несколько открытых бутылок, взял щепотку какого-то вещества и попробовал ее на вкус. – Да, да, то самое.
Брайен, наклонившись над кроватью, сказал:
– Он совершенно вырубился. Чем вы это его стукнули, Джонни?
Фоллет ухмыльнулся и показал тяжелую обшитую кожей свинчатку.
– Это – без сомнения Спиринг, – сказал Брайен. – Он отрастил бороду, но я узнаю его.
– Неужели он работал здесь, в одиночку? – спросил Тоузьер.
Уоррен, внимательно изучая оборудование, ответил:
– Вообще-то ему нужны были бы помощники, но, может быть, он обходился и неквалифицированной рабочей силой. Предположим, несколькими из наших гостеприимных курдов. – Он оглядел комнату и заметил кофейник, грязные тарелки, пустые бутылки из-под виски. – Я смотрю, Ахмед поит его другим виски. Он, конечно, находится здесь постоянно. Если б он вылезал наверх и расхаживал по селению, то его бы могли бы заметить, и это могло бы испортить им всю игру. Этого они, конечно, допустить не хотят.
Он перевел взгляд на коробки и заглянул в одну из них, ту, которая была вскрыта.
– Боже всемогущий! – воскликнул он.
– Это что, сыры? – спросил Тоузьер, увидев в коробке какие-то цилиндры.
– Это – опиум, – ответил Уоррен. – Причем турецкий, не иранский.
– Откуда вы знаете, что турецкий?
– По форме. Так упаковывают его только турки, – он сделал шаг назад и оценивающе посмотрел на коробки. – Если все они полны, то здесь должно быть тонн десять этого вещества.
Тоузьер приподнял пару коробок, выбранных наугад.
– Они полны, это ясно.
Уоррен подумал, что Раки, наверное, не ошибся в своих сводках. Он прошел в ту часть комнаты, которая использовалась для хранения химикалий, и стал сверять их со списком Раки. Через некоторое время он сказал:
– Насколько я могу судить, он использовал около половины всего запаса. Но где же морфий?
Фоллет присвистнул, а Тоузьер спросил:
– Что это?
В руке у него был какой-то предмет, похожий на кирпич. Уоррен взял его и поскреб пальцами:
– Это тоже опиум, обернутый листьями мака. Наверное, из Афганистана. Такое впечатление, что они получают товар со всего Востока. – Он бросил взгляд на одну из лавок. – Это меня не интересует. Меня интересует только морфий.
– А на что он похож?
– Чистый белый порошок – как столовая соль или сахарная пудра. И здесь его должна быть тьма-тьмущая.
Они стали тщательно обыскивать помещение, и через некоторое время послышался возглас Фоллета:
– А вот это что такое?
Он держал в руках большую бутыль в оплетке. Уоррен осторожно проверил ее содержимое.
– Это он. Морфий.
– Готовый?
– Это – чистый морфий. Во всяком случае, настолько чистый, насколько это возможно при работе в такой дыре.
Фоллет присвистнул.
– Значит, вы за этим и гонялись. И с таким энтузиазмом, Уоррен, – не так ли? Здесь должно быть фунтов двадцать. Это значит – полмиллиона колов.
– Не забивайте себе голову всякой чепухой, Джонни, – сказал Тоузьер.
Уоррен резко повернулся:
– Двадцать фунтов! Да здесь его должно быть в сотню раз больше!
Фоллет уставился на него.