— Я имею в виду, теперь ты можешь послать сообщение по семафору в Орлею и заказать, скажем... пинту креветок. Разве это не замечательно?
— Но они же протухнут, пока их сюда привезут!
— Конечно. Я просто привел пример. А теперь представь, что креветка — это сгусток информации! — воскликнул лорд Витинари, и глаза его засверкали.
— То есть... креветки могут путешествовать по семафору? — осторожно уточнил первосвященник.— Разумеется, их можно попробовать зашвырнуть как можно дальше, но...
— Я пытаюсь объяснить тебе тот факт, что информация тоже продается и покупается,— перебил лорд Витинари.— А также еще один простой факт: то, что раньше казалось невозможным, теперь вполне осуществимо. Короли и правители приходят и уходят, оставляя после себя лишь изваяния в пустыне, а пара молодых людей, скромно трудящихся в своей мастерской, меняет весь мировой уклад.
Патриций подошел к столу, на котором была разложена карта Диска. Это была рабочая карта, то есть человек, который ею пользовался, привык обращаться к ней довольно часто. Карта вся была испещрена надписями и пометками.
— Мы всегда боялись нашествия захватчиков извне,— сказал патриций.— Всегда считали, что перемены придут из-за городских стен, несомые на острие меча. А потом огляделись и поняли, что перемены приходят из головы самого обычного человека. Встретив его на улице, мы даже не обратим на него внимания! В определенных условиях было бы разумнее отрубить эту голову, но в последние дни таких голов появилось слишком много.
Витинари показал на рабочую карту.
— Тысячу лет назад мы считали, что мир похож на чашу. Пятьсот лет назад мы точно знали, что мир — это шар. Сейчас мы уверены, что мир круглый и плоский и покоится на спине у слонов, которые стоят на гигантской черепахе.— Он повернулся и снова улыбнулся первосвященнику.— Интересно, какую форму мир приобретет завтра?
Славная семейная традиция Чудакулли гласила: не выпускай нить, пока не распустишь весь предмет одежды.
— А кроме того, у них такие маленькие, похожие на щипчики штучки, которые постоянно цепляются...
— У кого?
— У креветок. Они цепляются...
— Ты воспринял меня слишком буквально, ваше преосвященство,— резко произнес Витинари.
— О.
— Япросто пытался объяснить, что, если не поймать события за шиворот, они схватят нас за горло.
— О да, ваше сиятельство, это может закончиться большой бедой,— глубокомысленно изрек Чудакулли.
Эта фраза всегда работала, в любом споре. Кроме того, в подавляющем большинстве случаев она соответствовала истине.
Лорд Витинари вздохнул.
— Закончиться большой бедой...— повторил он.— Что ж, так зачастую и происходит. Такова природа вещей. И нам остается лишь уйти с песней.— Он выпрямился.— И тем не менее я лично нанесу визит гномам, о которых шла речь.
Патриций протянул руку, чтобы позвонить в стоящий на столе колокольчик, но вдруг остановился, улыбнулся первосвященнику и снял со специальных крючков бронзовую, отделанную кожей трубку. Ее нижняя половина была исполнена в виде головы дракона.
Свистнув в трубку, он произнес:
— Господин Стукпостук? Мою карету...
— Мне кажется,— сказал Чудакулли, бросив беспокойный взгляд на клыкастую переговорную трубку,— или здесь действительно воняет?
Лорд Витинари непонимающе посмотрел на него, потом опустил глаза.
Под его столом стояла корзина. В ней, как могло показаться на первый взгляд (и определенно на первый нюх), лежала дохлая собака. Всеми четырьмя лапами вверх. Только периодическое дуновение ветерка свидетельствовало о том, что внутри животного еще происходят какие-то процессы.
— Это все из-за зубов,— холодно произнес Витинари.
Пес Ваффлз повернулся на бок и уставился на первосвященника злобным черным зраком.
— Выглядит совсем неплохо для песика его возраста,— похвалил Гьюнон, предприняв отчаянную попытку вскарабкаться вверх по склону, который вдруг стал очень и очень крутым.— Сколько ему сейчас?
— Шестнадцать,— ответил патриций.— То есть больше ста, если по человеческим меркам.
Выпустив из недр корзины зловонное облако, Ваффлз заставил себя принять сидячее положение и зарычал.
— А на вид такой здоровый...— сказал Гьюнон, стараясь не дышать.— Для своего возраста, разумеется. А к запаху... К нему ведь привыкаешь.
— К какому запаху? — спросил лорд Витинари.
— А. Ну да. Конечно,— тут же согласился Гьюнон.
Вскоре карета лорда Витинари, грохоча по покрытым грязным снегом булыжникам, направилась в сторону Тусклой улицы, и ее владельцу даже в голову не могло прийти, что совсем рядом, в одном подвале, сидит на цепи очень похожий на него человек.
Цепь была достаточно длинной и позволяла человеку добраться до кровати, дыры в полу и стола, рядом с которым стоял стул.
В данный момент человек сидел за столом. Напротив расположился господин Кноп. Господин Тюльпан с угрожающим видом стоял у стены. Любому мало-мальски опытному наблюдателю было понятно, что они разыгрывают из себя хорошего стражника и плохого стражника. Вот только стражников тут не было. Зато присутствовал господин Тюльпан, который всегда готов был обеспечить своему ближнему пару-другую приятных минут.
— Ну... Чарли,— ухмыльнулся господин Кноп,— что скажешь?
— А это законно? — спросил человек, которого назвали Чарли.
Господин Кноп развел руками.
— А что есть закон? Просто слова на бумаге. Не волнуйся, Чарли, ты не сделаешь ничего плохого.
Чарли неуверенно кивнул.
— Но десять тысяч долларов... Захорошиепоступки таких денег не платят,— возразил он.— По
крайней мере, за то, чтобы произнести всего-навсего несколько слов.
— Чарли,— успокаивающе промолвил господин Кноп,— присутствующий здесь господин Тюльпан однажды заработал куда больше, И он тоже всего-навсего сказал несколько слов.
— Ага,— подтвердил господин Тюльпан.— «Гони, ять, бабкиили прощайся с девчонкой». Так и сказал.
— И что, это былхорошийпоступок? — спросил Чарли, которому, по мнению господина Кнопа, действительно не терпелось встретиться со Смертью.
— Ну, в той ситуации... Да, хороший,— ответил господин Кноп.
— Да, но чтоб платили такие деньги...— продолжал сомневаться Чарли, явно страдающий манией самоубийства.
Глазами он постоянно стрелял в сторону громадной фигуры господина Тюльпана, который в одной руке держал бумажный пакет, а в другой — ложку. Ложку он использовал для того, чтобы переправлять мелкий белый порошок из пакета в нос, рот и один раз — Чарли готов был поклясться! — в ухо.
— Ну, ты человек особый, Чарли,— сказал господин Кноп.— Кроме того, потом тебе придется скрыться. На достаточно долгое время.
— Ага,— кивнул господин Тюльпан, выдохнув облако порошка.
По комнате разнесся резкий запах нафталина.
— Хорошо, но зачем понадобилось меня похищать? Я спокойно запирал дверь на ночь, и вдруг... бац! Аещевы посадили меня на цепь.
Господин Кноп решил сменить тактику. Чарли слишком много спорил для человека, находящегося в одной комнате с господином Тюльпаном, и особенно с господином Тюльпаном, который уже съел почти половину пакета нафталиновых шариков.
— Дружище, ну что толку ворошить прошлое? — широко улыбнулся господин Кноп.— Это ведь бизнес. Нам и нужно-то всего пару дней твоего времени! А за это ты получишь целое состояние и, что особенно важно, Чарли,долгую жизнь,чтобы его истратить.
Как выяснилось, Чарли вдобавок страдал крайне запущенной формой тупости.
— А откуда вы знаете, что я никому ничего не расскажу? — с подозрением осведомился он.
Господин Кноп вздохнул.