Заслуги любого штандартенфюрера измерялись числом арестов, проведенных им, а репутация каждого штурмовика определялась в зависимости от того, насколько "эффективными" оказывались проведенные им "допросы".
В некоторых землях Германии вчерашние союзники - правые партии - стали выказывать озабоченность такой деятельностью штурмовиков. В Брауншвейге организация "Стальной шлем" выступила против штурмовиков. Немедленно последовал роспуск "Стального шлема". Любое сопротивление беспощадно подавлялось, колеблющиеся отметались.
Командиры штурмовых отрядов превратились в надменных и жестоких властителей, решавших вопросы жизни и смерти сограждан по кварталу. Каждый из этих князьков набирал себе обычно собственную охрану из всякого рода подозрительных личностей, вооруженных до зубов, и сколачивал особые группки с задачей - выслеживать и ликвидировать политических противников. Как правило, эти группки носили название "служба ТС". Они хватали коммунистов и тех кого они считали коммунистами, евреев и, на худой конец, каких-нибудь запуганных бюргеров.
Конечно, это можно было рассматривать как незаконную конкуренцию, и Геринг рассердился не на шутку. Дильс смог заглянуть в некоторые "частные" лагеря. Таких лагерей насчитывалось что-то около 40 с содержащимися в них 40 или 50 тыс. "врагов родины". Самым известным среди них был лагерь в Ораниенбурге, но, хотя он и был создан штурмовиками, среди его сотрудников были и гестаповцы. Туда отправляли большинство лиц, арестованных гестапо. Поэтому ораниенбургский лагерь не тронули. Зато вспомнили о лагерях, находившихся в Вуппертале, Хохнштейне и в Бредове, которыми командовали местные руководители штурмовиков. Министерство юстиции получало оттуда письма, свидетельствовавшие о плохом обращении с заключенными. Министр Гюртнер переслал эти жалобы Гитлеру с припиской: "Заключенных без всякого основания не только бьют кнутами и разными инструментами до потери сознания, но и подвергают разнообразным пыткам, например в лагере для интернированных, находящемся в Бредове, близ Штеттина".
Бредовский лагерь был создан местным руководителем штурмовиков Карпфенштейном, бывшим гаулейтером Померании. Геринг закрыл этот лагерь и лагерь Бреслау, руководимый Гейнсом, близким сотрудником Рема, тоже гомосексуалистом, подвергавшим заключенных самым садистским, пыткам. Кроме того, в пригороде Берлина один из руководителей штурмовиков Эрнст, в прошлом официант кафе, имел свой лагерь. Прошлое этого человека было более чем сомнительно. Геринг прикрыл его заведение.
Зато не было и речи о вмешательстве в дела лагерей, подведомственных эсэсовцам, таких, как Дахау, название которого станет общеизвестным 12 лет спустя. Начальник этого лагеря СС Эйке подготовил для своего лагеря специальное положение, в котором были следующие строки:
"Терпимость означает слабость. Поэтому следует безжалостно наказывать всякого, кто посягает на интересы родины. Настоящее положение не относится к добропорядочным гражданам, совершившим ту или иную ошибку. Но политические агитаторы и вожаки-интеллигенты любой политической окраски должны быть предупреждены: не попадайтесь нам. Мы вас возьмем за горло и заставим замолчать вашими же собственными методами".
Каждый эсэсовец знал, что следовало понимать под "интересами родины". В мае в Дахау были убиты депутаты-коммунисты Дрессель и Шлеффер. Между 16 и 27 мая четверо других заключенных были убиты четырьмя охранниками СС, действовавшими поодиночке, что свидетельствует о том, что такие убийства вошли в обычную практику. 24 мая после пыток был убит двумя пулями в затылок доктор Альфред Штраус, мюнхенский адвокат.
Врач, проводивший вскрытие трупа, записал, что все тело "покрыто почерневшими и синими кровоподтеками и многочисленными ранами". При подобных же обстоятельствах нашли смерть и трое других заключенных: Леонард Гаусман, Луис Шлосс и Себастьян Нефцгер.
Мюнхенская прокуратура, которая еще не перестроилась, как того требовали нацисты, попыталась начать расследование в связи с этими убийствами. Однако руководство эсэсовцев ответило, что все четверо заключенных были убиты при попытке к бегству. Между тем в акте вскрытия трупа Штрауса указывается, что он был в тапочках, "носок имелся лишь на одной ноге, другая же была без носка из-за раны на ней". К тому же пули были выпущены в затылок и в упор.
Совершенно ясно, что лагеря штурмовиков были закрыты отнюдь не по причине плохого обращения с заключенными, а именно потому, что они принадлежали формированиям СА. Рем и его друзья прекрасно поняли существо дела. Тут же они попытались ответить.
В одно прекрасное утро берлинское гестапо доставило двух новых узников в Ораниенбург. Как повелось, оба были в очень тяжелом состоянии. Было очевидно, что их подвергли "усиленному" допросу. Однако на этот раз администрация лагеря восприняла случившееся чуть ли не с негодованием; начальник лагеря Шефер доложил об инциденте своему непосредственному начальству - штандартенфюреру Шутцвехслеру. Тот также продемонстрировал свое негодование по поводу столь "отвратительных методов", Оба тут же отправились на Принц-Альбрехтштрассе, где находилось гестапо, чтобы "потребовать объяснений". Их встретили вежливо, пообещали найти виновных и завтра же дать окончательный ответ.
На следующий день ответ был получен по телефону: ораниенбургский лагерь ликвидировался по причине грубого обращения в нем с заключенными. При этом сообщалось, что к лагерю направлен поезд, на котором все заключенные должны быть переправлены в новый лагерь, открытый эсэсовцами около Эмса. Шефер едва успел домчаться до Берлина и рассказать всю историю государственному секретарю Грауэрту. Почувствовав, что назревает крупный конфликт, Грауэрт решил приостановить действие приказа о ликвидации лагеря. Ораниенбургский лагерь, таким образом, продолжал действовать под руководством того же Шефера.
Но это была лишь мелкая стычка в войне, которую различные службы нацистов вели между собой на протяжении всего их существования, пока сам режим не потерпел крах. А личные счеты сводились и в зале заседаний Нюрнбергского трибунала! Подчас соперничество перерастало в лютую ненависть друг к другу.
Соперничество это возникло на почве борьбы за теплые местечки, за почести, за материальные выгоды, которыми вознаграждались обычно не те, кто проявил способности, имел заслуги и высокие моральные качества, а те, кто сумел понравиться, или принадлежал к тому или иному набравшему силу в данный момент клану, или же располагал влиятельными друзьями. Крупная организация стремилась потеснить соседнюю, особенно если сфера компетенции последней соприкасалась с ее собственной. А внутри каждой крупной организации, каждой службы процветала групповщина, стремление каждой группки продвинуться поближе к власти.
Гестапо не было исключением из этого правила. Даже если внешне гестапо выглядело как внушающая ужас единая организация, проникнутая ледяным спокойствием, то любому, кто был знаком с внутренним положением этой организации, она представлялась скорее банкой с разъяренными пауками.
Нашлись претенденты и на место, занимаемое Дильсом, фаворитом Геринга, незаменимым для него человеком. Некоторым стало казаться возможным свалить Дильса и самим занять его кресло. Согласно сложившейся у нацистов практике, доносчиков поощряли тем, что давали им усесться на место того, кого они отправляли к палачам.