- Ничего не скажешь?.. Но он же не мог заставить тебя обещать никак не показывать этого.
- По-моему, это одно и то же. Теперь я понимаю, что вел себя, как дурак, и, кажется, упустил время.
Питер выглядел таким удрученным, что Маргарет несколько смягчилась.
- Ну что ж, - сказала она, - по крайней мере, это было честно, и я рада, что ты честен.
- Ты только что сказала, что я лгал...
Дважды. Если я честен, как я мог лгать?
- Я не знаю. Для чего ты загадываешь мне загадки? Дай мне уйти и постарайся забыть все это.
- Только после того, как ты прямо ответишь мне. Ты выйдешь за меня замуж? Если нет, то тебе незачем уходить, потому что тогда уйду я и не
буду больше тебя беспокоить. Ты знаешь меня и знаешь все обо мне. Мне нечего тебе больше сказать, кроме того, что, хотя ты можешь найти более
красивого мужа, ты никогда не найдешь такого, который любил бы тебя и заботился о тебе больше, чем я. Я знаю, что ты очень красива и очень
богата, а я некрасив и небогат. Я не раз молил небо, чтобы ты была не такой богатой и не такой красивой, потому что иногда это приносит
несчастье женщине, когда она честна и имеет только одно сердце, чтобы отдать его мужчине. Но это так, и я не могу ничего изменить. И хотя у меня
мало шансов на успех, но я решил довести дело до конца. Есть ли у меня какая-нибудь надежда, Маргарет? Скажи мне и положи конец моим страданиям.
Я ведь не умею много говорить.
Теперь заволновалась Маргарет, обычная кокетливая уверенность покинула ее.
- Так делать не полагается, - прошептала она, - и я не хочу... Я поговорю с отцом. Он даст тебе ответ.
- Не нужно беспокоить его, Маргарет. Он уже сказал свое слово. Его самое большое желание - чтобы мы поженились. Твой отец хочет оставить
торговлю и поселиться с нами в Дедхэме, в Эссексе. Он купил там имение моего отца.
- Ты полон странными новостями сегодня утром, Питер.
- Да, Маргарет, колесо нашей жизни, которое тащилось так медленно, сегодня закрутилось. Наверно, бог там, над нами, подхлестнул лошадей
нашей судьбы, и они понеслись галопом, куда - я не знаю. Будут ли они бежать вместе или врозь? Это ты должна сказать.
- Питер, - попросила она, - дай мне немного подумать.
- Хорошо, целых десять минут по часам, а если нет, то всю твою жизнь, потому что я соберу свои вещи и уеду. Пусть говорят, что я боялся
быть схваченным за убийство солдата.
- Это нехорошо с твоей стороны - так настаивать.
- Нет, так лучше для нас обоих. Может быть, ты любишь другого?
- Должна тебе признаться, да, - прошептала Маргарет, незаметно взглянув на него.
Тут Питер, как ни крепок он был, побледнел и в волнении отпустил ее руку, все еще державшую фиалки. Маргарет с удивлением посмотрела на
него. - Я не имею права спрашивать тебя, кто он, - пробормотал Питер, пытаясь прийти в себя.
- Конечно, нет, но я скажу тебе: это мой отец. Какого еще мужчину я могу любить?
- Маргарет! - с гневом вскричал Питер. - Ты дразнишь меня!
- Почему? Какого еще мужчину могу я любить...
Разве только тебя...
- Я не могу больше переносить эту игру! - вырвалось у Питера. -Прощайте, госпожа Маргарет.
-Прощайте, госпожа Маргарет. Да будет с вами бог! - И он бросился бежать.
- Питер! - позвала она, когда он пробежал уже несколько ярдов. -Хочешь взять эти фиалки на прощанье?
Питер остановился.
- Тогда иди сюда и возьми их.
Питер подошел. Чуть дрожащими пальцами Маргарет стала прикалывать цветы к его камзолу, придвигаясь все ближе к нему, пока ее дыхание не
коснулось его лица, а волосы не задели его шляпу. И не важно, как это случилось, но фиалки опять оказались на земле, она вздохнула, а Питер
обнял ее своими сильными руками и начал целовать в волосы, в глаза, в губы. Она не сопротивлялась.
Наконец она оттолкнула его и, взяв за руку, заставила сесть на скамейку и сама села на некотором расстоянии.
- Питер, - прошептала она, переводя дыхание, - я должна сказать тебе кое-что. Питер, ты плохо думаешь обо мне? Нет, нет, молчи, теперь моя
очередь говорить. Ты думаешь, что я бессердечна и играю с тобой. Я делала это только для того, чтобы убедиться, что ты действительно любишь
меня. Теперь я уверена и хочу сказать тебе. Я люблю тебя так же давно и так же сильно, как и ты. Иначе разве я не могла бы выйти замуж за кого-
нибудь из моих многочисленных поклонников? И признаюсь тебе, к стыду своему, однажды я так рассердилась на тебя за твое молчание, что чуть не
вышла замуж за другого. И все-таки я не смогла сделать этого. Питер, когда я увидела вчера, как ты с одной только тростью в руках защищал меня,
и подумала, что тебя могут убить, тогда я поняла всю правду, и сердце мое чуть не разорвалось. И если бы ты умер, оно разорвалось бы. Но теперь
все это позади, и мы знаем тайну друг друга. Ничто теперь не разлучит нас. Только смерть.
Так говорила Маргарет, и Питер жадно впитывал ее слова, подобно тому как пустыня, иссушенная годами засухи, впитывает капли дождя. Он
смотрел в ее лицо, с которого исчезла насмешливость, - это было лицо самой прекрасной и самой серьезной женщины, к которой неожиданно пришло
сознание, что такое жизнь со всеми ее радостями и тяготами. Когда Маргарет кончила говорить, этот молчаливый мужчина, который даже в минуту
величайшего счастья оставался немногословным, сказал:
- Бог был добр к нам! Поблагодарим его.
Так они и сделали. Их молитва была детски простодушной, они верили, что сила, которая соединила их, научила любить друг друга, благословит
и защитит их от всяких бед, врагов и зла на всю жизнь.
Они еще долго сидели, то разговаривая, то опять замолкая. И вдруг после одного из таких моментов блаженного молчания они оба чего-то
испугались - так бывает, когда темная туча среди ясного дня вдруг закрывает солнце и грозит ураганом и ливнем.
- Пойдем, уже пора, - сказала Маргарет. - Отец будет искать нас.
Они молча вышли из укрытия старых вязов на поляну. И вдруг Маргарет заметила, что ее нога наступила на чью-то тень. Она подняла глаза:
перед ней стоял не кто иной, как сеньор д'Агвилар, серьезно и немного иронически смотревший на них. Возглас испуга вырвался у Маргарет, а Питер,
повинуясь инстинкту храброго человека, всегда идущего навстречу опасности, шагнул к испанцу.
- Матерь божья! Уж не приняли ли вы меня за вора? - В голосе д'Агвилара была насмешка.
Чтобы не столкнуться с Питером, испанец посторонился.
- Извините, сеньор, - ответил, придя в себя, Питер, - но вы появились столь неожиданно.