Больше того: я тебя полюбил и стал уважать, и я охотнее отдам свое единственное дитя
тебе, чем любому лорду Англии.
- Я даже не знаю, что сказать, - прервал его Питер.
- Ничего не говори. Это твоя привычка, и неплохая. Слушай. Ты только что вспомнил о своих землях в Эссексе, в чудесной долине Дедхэма, как
о пропавших. Так вот, они возвращены. Месяц назад я купил их и даже по цене более высокой, чем мне хотелось бы, так как на них были другие
претенденты. И как раз сегодня я выплатил все в золоте и получил купчую. Она - на твое имя, Питер Брум, и, женишься ты на моей дочери или нет,
земли будут твоими, когда я умру, потому что я обещал моей покойной жене помогать тебе, а она ребенком жила в вашем замке.
Взволнованный молодой человек вскочил на ноги и обратился, как было принято в то время, к святому, чье имя он носил:
- Святой Петр, благодарю тебя...
- Я просил тебя помолчать, - перебил Кастелл, - к тому же, кроме бога, благодарить нужно только Джона, а не святого Петра, который имел к
этим землям не больше отношения, чем отец Авраам или терпеливый Иов. Ну, с благодарностью или без, но эти земли твои, хотя я и не собирался пока
говорить тебе об этом. А сейчас я хочу кое-что предложить. Во-первых, скажи мне, что думает Маргарет по поводу твоего каменного лица и сжатых
губ.
- Откуда я знаю? Я никогда не спрашивал ее об этом. Вы запретили мне. - Ха! Живя в одном доме, в вашем возрасте, я бы узнал все, и не
нарушая слова. Однако темпераменты бывают разные, а ты слишком честен для влюбленного. Скажи, испугалась она сегодня, когда этот негодяй
бросился на тебя с мечом?
Питер ответил:
- Не знаю, я не смотрел на нее. Я смотрел на шотландца и его меч, иначе был бы мертв я, а не он. Но, конечно, Маргарет сильно испугалась,
когда тот негодяй схватил ее, ведь она громко позвала меня.
- Ну, и что же? Какая женщина в Лондоне не позвала бы на помощь такого парня, как Питер Брум, в подобном случае? Ладно, ты должен спросить
Маргарет, и поскорее, если ты сможешь найти слова. Поучись у этого испанского лорда - шаркай ногой, кланяйся и льсти, рассказывай ей всякие
басни про войну и посвящай стихи ее глазам и волосам. Питер, ты же не дурак. Неужели я в мои годы должен учить тебя, как ухаживать за женщинами!
- Может быть, сэр. Я не умею делать ничего подобного, а стихи мне трудно читать, не то что писать. Но я могу задать вопрос и получить ответ...
Джон Кастелл нетерпеливо покачал головой:
- Спрашивай, если ты хочешь, но никогда не принимай ответа, если он отрицательный. Лучше подожди и спроси еще раз...
- И если понадобится, - продолжал Питер, не замечая, что его прервали, - я могу переломить этому испанцу все его кости, как веточки.
- Ну что ж, возможно, тебе и придется это сделать прежде, чем все это кончится. Что касается меня, то я думаю, что кости ему ломать нужно.
А ты поступай как знаешь, спрашивай как умеешь. Но спрашивай! Я хочу услышать ответ до завтрашнего вечера. Однако становится поздно, а мне нужно
еще кое-что сказать тебе. Мне угрожает опасность. О моем богатстве прослышали за границей, и есть немало людей, которые мечтают поживиться.
Среди них, я полагаю, и некоторые высокие персоны. Так вот, Питер, я хочу закрыть свою торговлю и удалиться туда, где никто не найдет меня, - в
твой замок в Дедхэме, если ты приютишь меня там. Уже больше года прошло с того дня, как ты заговорил со мной о Маргарет.
Уже больше года прошло с того дня, как ты заговорил со мной о Маргарет. Я собираю свои деньги в
Испании и Англии, вкладываю их небольшими суммами в надежные дела, покупаю драгоценности или одалживаю деньги купцам, которым я доверяю и
которые не ограбят ни меня, ни моих близких. Ты хорошо работал у меня, Питер, но ты не купец, у тебя нет этого в крови. Денег у нас более чем
достаточно, я передам свое дело другим. Они продолжат его под своим именем, но на паях, и, если бог позволит, святки мы будем проводить в
Дедхэме.
В эту минуту открылась дверь, и в комнату вошел слуга, которого Кастелл посылал проследить за испанцем.
- Ну, что скажешь? - обратился к нему Кастелл.
Слуга поклонился и начал рассказывать:
- Я шел за сеньором, как вы приказали мне, до его дома, но он не заметил меня. Он живет неподалеку от Вестминстерского дворца, в том же
большом доме, где и посол де Айала. Люди, стоявшие у его дома, снимали перед ним шляпы. Потом я приметил, что некоторые из них вошли в таверну.
Я последовал за ними, заказал себе вина и стал прислушиваться к их разговорам. Испанский язык я знаю хорошо, ведь я служил пять лет в вашей
конторе в Севилье. Они обсуждали сегодняшнюю драку и говорили, что если бы они поймали того длинноногого парня, имея в виду мастера Питера, то
расправились бы с ним, так как он опозорил их, убив своей палкой шотландца, который был их начальником. Я разговорился с ними, выдав себя за
английского матроса, бывавшего не раз в Испании. Они были слишком пьяны, чтобы задавать мне вопросы. А я спросил их о высоком сеньоре, который
вмешался в драку, перед тем как прибыл король. Они объяснили, что это богатый сеньор, по имени д'Агвилар, но служить ему во время поста плохо,
потому что он очень строг в религии, хотя во всем другом совсем не строг. Я сказал, что принял его за очень знатного дворянина, и тогда один из
них ответил, что я прав и в Испании нет более высокого рода, чем род этого господина, но, к несчастью, его родословная не так уж чиста - в его
крови есть немного чернил.
- Что это значит? - спросил Питер.
- Это испанское выражение, - объяснил ему Кастелл, - оно означает, что он незаконнорожденный и что в его венах есть кровь мавров.
- Потом я поинтересовался, что здесь делает этот господин, а солдат ответил мне, что с этим вопросом лучше обращаться к самому господу богу
или к королеве Испании. В конце концов после еще одной кружки вина солдат рассказал мне, что этот сеньор большей частью живет в Гранаде и что
если я навещу его там, то увижу немало прелестных женщин. А имя его маркиз Нигель. Я заметил, что это значит маркиз Никто, на что солдат заявил
мне, что я слишком любопытен и что он именно так и хотел сказать - никто. Он тут же крикнул своим товарищам, что я шпион, и я решил, что пора
уходить, а то они были так пьяны, что могли изувечить меня.
- Хорошо, Томас, - сказал Кастелл. - Сегодня ты на страже? Посмотри хорошенько, чтобы двери были на запоре и мы могли спать спокойно, не
боясь испанских воров. Иди отдыхай, Питер. А я еще задержусь. Мне нужно написать письма в Испанию, чтобы отправить с кораблем, который уходит
завтра вечером.
Когда Питер ушел, Джон Кастелл потушил все свечи, за исключением одной. Со свечой в руке он прошел в небольшой зал, в котором в старые
времена, когда этот дом принадлежал знатному дворянину, находилась домашняя церковь. Здесь стоял алтарь и над ним распятие.