— кинулась было ей вслед Рива, но Варя, ничего не помня от горя и обиды, одним махом взлетела на свою Кубань и, огрев ее нагайкой, карьером понеслась с Утеса. Слезы градом катились по ее лицу, косынка съехала с головы, волосы растрепались. Она стремилась скорее повидать Звонарева и выяснить характер его отношений с Ривой. Ее самолюбие было больно уязвлено.
«Как мог этот низкий человек так долго обманывать меня, утверждая, что между ними ничего нет! Заставлю его публично сознаться в этой связи и порву с ним окончательно! — вихрем неслись мысли в голове девушки. — Я-то ему верила, я-то о нем заботилась…»
Затем с чисто женской логикой она начала подыскивать оправдание для Звонарева.
«Не столько виноват он, сколько эта подлая тварь.
Очевидно, она пренагло явилась к нему сама и стала с ним жить, а он… шляпа, тряпка, не мог устоять и забыл обо мне! — всхлипнула Варя при этой мысли. — Быть может, он и вообще обо мне не думает, — пришла она к совсем печальному выводу, но тотчас его отвергла. — Думал и будет думать, и никому я его не отдам».
Размышляя таким образом, она доскакала до города.
На Пушки-нской улице ее окликнули.
— Варя, что случилось? Куда ты мчишься в таком неприличном виде? Посмотри на себя! Как тебе не стыдно появляться на улицах такой растрепанной.
Девушка оглянулась и увидела на тротуаре Веру
Алексеевну.
— Ни-че-го! — все еще сквозь слезы отозвалась она.
— Сойди с лошади и пойдем к нам. Ты приведешь себя в порядок, — распорядилась генеральша.
Варя повиновалась.
Пока Варя приводила себя в порядок. Вера Алексеевна продолжала выспрашивать о том, что ее так огорчило. Девушка сперва отнекивалась, но затем все рассказала и при этом опять так расплакалась, что ее пришлось отпаивать водой.
— И охота тебе убиваться из-за какого-то Звонарева!
Да он твоего ногтя не стоит! Есть много более достойных, чем этот противный прапорщик… — уговаривала генеральша.
— Он совсем не противный…
— Что ты в нем нашла? Случайный человек на военной службе, наверное, из поповского рода, гол, как сокол, невоспитан и к тому же, оказывается, грязный развратник!
— Неправда! Это она во всем виновата.
— А почему, собственно, эта мерзкая тварь оказалась на Утесе? Что ей там делать? Тут что-то неспроста!
— Приехала к нему…
— Только ли поэтому? — подозрительно спросила Вера Алексеевна. — Не знаю!
— Я займусь ею сама сегодня же, и мы ее уберем оттуда на Ляотешань или Голубиную бухту. Туда твой красавчик не особенно разъездится.
Варя просияла.
— Эх, Варя! На тебя давно заглядывается наш Гаитимуров, а ты и не замечаешь!
— Отвратительный слизняк!
— Неправда! Молод, интересен, старинного княжеского рода, принят в высшем свете. Правда, за душой у нею ничего нет, но зато ты не бесприданница. Будешь княгиней, быть может, попадешь ко двору.
— Весь скользкий, мягкий, противный, — брезгливо ответила Варя.
— Ладно! Я с твоей матерью поговорю об этом. Она тебя наставит на путь истинный, а пока поезжай-ка ты домой. С такой заплаканной физиономией стыдно на людях показываться.
Варя взглянула в зеркало на свое распухшее от слез лицо, красные глаза и, попрощавшись, отправилась домой.
Как только она уехала. Вера Алексеевна приказала позвать к ней жандармского поручика Познанского.
— Честь имею явиться, ваше превосходительство! — вытянулся он перед генеральшей.
Она милостиво протянула ему руку, к которой поручик почтительно приложился.
— Садитесь, пожалуйста. Я пригласила вас к себе, чтобы попросить мне помочь в одном деле.
— Весь к вашим услугам, — расшаркался жандарм.
Генеральша рассказала о пребывании Ривы на Утесе.
— Эта жидовка наводит меня на подозрение.
Что ей делать на Утесе, и почему она поселилась именно у Звонарева, который долгое время состоял при Кондратенко и досконально знает расположение и состояние всех укреплений Артура?
— Прикажете все расследовать?
— Не только расследовать, но и обезвредить эту тварь. — И генеральша состроила презрительную гримасу.
— Слушаюсь! Немедленно будет исполнено! Разрешите идти? — Познанский вскочил и мгновенно исчез за дверью. Затем он направился в штаб Стесселя. Зайдя к начальнику штаба полковнику Рейсу, он попросил у него приказа о производстве обыска в квартирах-Ривы в Новом городе и Звонарева на Электрическом Утесе и их аресте в случае обнаружения подозрительных материалов.
— Прапорщика Звонарева? — удивился Рейс. — Вы ведь знаете, что это протеже Кондратенко и почти зять Белого. Без ведома начальника района не могу, — отказал Рейс.
— Это распоряжение самой Веры Алексеевны.
Полковник испытующе посмотрел на Познанского.
— Хорошо! Я проверю потом ваше заявление.
Через четверть часа жандарм вышел с нужной бумажкой в кармане. По дороге к себе он мысленно набросал план действий. На Электрический Утес ему ехать не хотелось, так как он опасался столкновения с артиллерийскими офицерами, которые не переносили жандармов. В домике же Ривы можно было рассчитывать и на поживу при обыске. Поэтому, придя в жандармское управление, он предложил своему начальнику ротмистру князю Микеладзе отправиться на Утес. Ротмистр, не отличавшийся сообразительностью, согласился. Вскоре оба жандарма двинулись в путь.
На Утесе Микеладзе сперва зашел к Гудиме, предъявил свои полномочия и с ним отправился в комнату Звонарева. Появление жандармов повергло Риву в неописуемый ужас. Она совершенно растерялась, заплакала и бессвязно уверяла, что она ни в чем не виновата.
Ротмистр не замедлил счесть все это за косвенное доказательство своих подозрений и рьяно принялся за обыск. В результате были обнаружены завалявшийся старый план Артура, несколько неоконченных проектов батарей с объяснительной запиской к ним. Захватив все это, жандармы увезли с собой и Риву.
— Добрались-таки и сюда, сволочи, — выругался Лебедкин, издали наблюдавший с солдатами за происходящим.
— Нет нашего поручика. Он бы ее в обиду не дал.
Живо бы прогнал отсюда этих стервецов, — поддержали солдаты.
— Я сейчас поеду на Залитерную с обедом, — вмешался Заяц, — и сообщу все прапорщику.
— Только лети духом, чтобы они скорее тебя не добрались туда.
— Кухня-то сегодня полупустая, мигом доберемся.
Белоногов, запрягай, — скомандовал Заяц своему помощнику.
Доставив арестованную на гарнизонную гауптвахту,
Микеладзе отправился на Залитерную за Звонаревым.
Прапорщика там не оказалось. Предупрежденный Зайцем, он отправился на батарею литеры Б посоветоваться с Жуковским. Борейко же при виде жандарма не замедлил взъерошиться.
— Если бы прапорщик и был здесь, то все равно я не допустил бы его ареста. А пока что прошу освободить батарею от вашего присутствия, — отрезал он ошарашенному ротмистру.
— Вы забываете, что я прибыл по распоряжению штаба Стесселя.
— Прибыли вы не ко мне, нужного вам лица здесь нет. Поэюму ваше пребывание на Залитерной совершенно излишне. Эй, подать экипаж начальника жандармского управления! — приказал поручик.
— Но хоть укажите, где сейчас находится Звонарев.
— Мне это совершенно неизвестно.
Микеладзе нехотя направился к экипажу.
— Вашбродь, прапорщик Звонарев просят вас к телефону, — подбежал в это время денщик Борейко.
— Идиот, — зашипел на него поручик, но было уже поздно. Жандарм быстро обернулся.
— Вот и прекрасно. Я сейчас переговорю с ним и попрошу его приехать сюда, — проговорил он.
Но вместо прапорщика ротмистру пришлось говорить с Жуковским.