— Поскольку я не получил от своего начальника никаких распоряжений относительно Звонарева, я не считаю возможным выполнить ваше требование, — ответил кашпан. — Вам придется лично предъявить мне приказ об аресте.
— Не могу же я этого сделать по телефону.
— Остается одно-прибыть ко мне на лигеру Б.
На фронте было тихо, и это придало храбрости жандарму. Скрепя сердце он отправился к Жуковскому.
— Николай Васильевич, гоните эту сволочь в шею и без разрешения Белого Сереже не выдавайте, — тотчас же проинструктировал своего командира Борейко.
Увидев подпись Рейса, Жуковский заколебался и предложил Звонареву самому решить, что ему делать.
— Раз есть приказ, надо ему подчиниться, — со вздохом проговорил Звонарев.
— Я же немедленно обо всем сообщу в Управление артиллерии. Все, конечно, быстро выяснится, — обрадовался Жуковский.
Звонарев стал прощаться. Солдаты недоумевающе спрашивали друг у друга, почему забирают прапорщика.
— Донос на него был, что он японцу в руку играет, — сообщили наиболее осведомленные телефонисты.
— Чепуха все это! То-то он позавчера не менее батальона побил да покалечил, когда сам из пушки с Жигановым стрелял.
— Это, знать, он для отводу глаз!
— За такой отвод японец небось его не поблагодарит.
— Прощайте, братцы! Дай вам бог удачи! — обратился к ним Звонарев.
— Счастливо! Скорей до нас вертайтесь назад, — хором ответили артиллеристы.
Пока Микеладзе орудовал на Утесе и батарее литеры Б, Поз и а некий тоже не терял времени. Подойдя к домику Ривы в Новом городе, он предусмотрительно оцепил его, а затем, обойдя со двора, стал стучать в заднюю дверь.
Куинсан тихо беседовала со старым китайцем, почтительно выслушивая его указания, когда раздался стукв двери. Выглянув в окно, она увидела, что дом оцеплен жандармами. В страхе она сообщила об этом своему гостю.
— Что бы ни случилось, говори одно: не знаю, не знаю, не помню, все отрицай. Русские жандармы и власти особенной понягливостью не оглнчаются. Не думаю, чтобы они смогли разоблачить меня, а тем более тебя, — наставлял старик девушку.
— Может, постучат и уйдут? — предположила Куинсан.
— Это молодой жандарм, поручик Познанский, — разглядел в щелку старик. — Он обязательно ворвется в дом. Захочет отличиться. Будь с ним особенно осторожна…
Все окна были закрыты, внутри не было слышно ни малейшего движения, домик казался пустым. Поручик призадумался. Принадлежи дом только Риве, он без стеснения выломал бы двери и произвел обыск. Но ему прекрасно было известно, что дом находится в аренде у лейтенанта Акинфиева. Вломиться в квартиру морского офицера — значило иметь крупные неприятности с флотским начальством. Это не сулило Познанскому ничего хорошего.
— Постучи посильнее в последний раз, а там придется обождагь чьего-либо прихода, чтобы попасть внутрь, — распорядился он.
С энергией жандармы забарабанили во все окна и двери. От их чрезмерного усердия посыпались кое-где стекла.
— Осторожнее, косолапые идиоты! — прикрикнул поручик.
— Слыхать, ходют, вашескородие, — обрадованно доложил один из унтеров.
— Отворяй дверь живо, сволочь, — заорал Познанский, заметив в одном из окон Куинсан.
Девушка поспешила выполнить приказание..
— Ты оглохла, что ли, дура, — накинулся на нее жандарм.
— Моя сипи, сипи, ничего не слышай, — пробормотала, низко кланяясь, испуганная Куинсан.
Войдя в дом, жандармы бросились обшаривать все закоулки и вскоре извлекли из одной кладовушки старого нищего.
— Моя старая папа, — бросилась к нему Куинсан. Нищий казался страшно испуганным и усиленно кланялся.
— Шпион, сволочь! — проговорил Познанский, дергая его за косу.
— Моя чесни китайса, — со стоном проговорил старик, откидываюсь назад.
— Что ты тут делаешь, старый хрыч? — буркнул Познанский.
— Куш, куш мала-мала.
— Моя чифан ему дай, — вмешалась Куинсан.
— Недурна канашка, — взял ее за подбородок жандарм. — У такой обезьяны и такая дочка! Силин, нет ли там отдельной комнаты? Мне надо поговорить по секрету с ней, — обратился он к своему старшему унтер-офицеру.
— Спальня имеется, вашбродь, в ней кровать пуховая, — понимающе улыбнулся Силин.
— Вы тут присмотрите за стариком, чтобы не сбежал, — распорядился поручик.
— Не извольте беспокоиться — углядим, вашбродь, — успокоил Силин.
Старик сидел на табуретке, совершенно безучастный ко всему окружающему.
— Эх, старик! — обратился к нему один из жандармов, оставшихся на кухне. — Дело твое худое есгь, будет тебе кантами. — И он выразительно ударил себя ребром ладони по шее.
— Моя чесни китайса.
— А зачем долго не отпирал дверь?
— Шибко ломайло, шибко старашно. Ч и А а и — еда, обед.
Унтер закурил и стал поглядывать в двери комнат, другой перебирал кастрюли, выбирая себе по вкусу. Старик неожиданно метнул в сторону и исчез за дверью.
— Стой, куда? — бросились за ним жандармы.
Старику удалось бы убежать, но на его несчастье, выбегая во двор, он налетел на одного из расставленных снаружи унтеров. На крик сбежались остальные жандармы и сам Познанский, не успевший «допросить» Куинсан.
— Вяжи стервеца, да покрепче! — распорядился Силин. — Старый, а силы больше, чем у молодого.
Избитого, связанного по рукам и ногам нищего заперли в сарай и рядом с ним посадили караульного. Познанский больше не сомневался, что пойманный-шпион, и, обрадованный удачей, торопился закончить обыск. Ничего подозрительного найдено не было.
Через полчаса старика и Куинсан под конвоем отвели на гауптвахту, а Познанский поспешил с докладом к Микеладзе. Затем они отправились в штаб Стесселя. Ознакомившись с делом, генерал приказал весь материал отправить к председателю крепостного суда, генералу Костенко.
Вернувшись домой, Варя, чтобы отвлечься от своих грустных мыслей, усиленно занялась хозяйством, помогая матери.
Рива не выходила у нее из головы. Она ломала голову над тем, как разъединить ее с Звонаревым. В помощь Веры Алексеевны она не верила.
— Найду лейтенанта, который содержит ее, и все расскажу ему, — наконец решила она.
Но ни его фамилия, ни теперешнее местонахождение ей не были известны. Варя решила попытаться узнать фамилию Ривиного друга у старшего писаря Управления артиллерии Севастьянова, который был в курсе всех артурских дел.
— Петр Евдокимович, не знаете ли фамилию того моряка, который содержит эту… Риву? — спросила она его.
— Вы хотите сообщить ему о ее аресте?
— Как аресте?
— Разве вы не знаете, барышня? Ее забрали вместе с прапорщиком Звонаревым.
— Звонарев арестован? — побледнела Варя.
— По распоряжению полковника Рейса. Обвиняется чуть ли не в шпионаже.
— О господи! Да кому же могла прийти в голову такая нелепая мысль?
— Не знаю. Сейчас они на гауптвахте, а вечером их будут судить.
У Вари подкосились ноги, и она опустилась на табуретку, почти теряя сознание.
— Вам нехорошо, барышня? Я сейчас принесу воды, — засуетился Севастьянов. — Да вы не волнуйтесь. Их, наверное, генерал Костенко оправдают.
Преодолев минутную слабость, Варя поспешила домой.
— Папочка, Сереж… Сергей Владимирович арестован! — влетела она в кабинет отца.
— Да, знаю, какое-то недоразумение, — спокойно ответил Белый.
— Его сегодня судить будут! — с отчаянием проговорила Варя.
— Тем лучше. Костенко его знает по работе и, конечно, быстро разберется во всем.
Варя постояла несколько секунд в нерешительности.
— А его не повесят, папа?
— За что? Разве за то, что сбил тебя совсем с панталыку. Так за это надо прежде всего тебя драть, чтобы дури в голове было меньше.
— Все это неправда, папа! — смущенно проговорила девушка и поспешила выйти.