- А как узнает Марсо, что я именно то лицо, о котором вы говорили?
- Вы передадите ему эту трехцветную кокарду как знак признательности.
- А чем я могу отблагодарить моего спасителя?
- Вы предоставите мне спасение вашей дочери, как она ввериламневаше
спасение.
- Идем.
Он надел шляпу и потушил огонь.
Мы спустились при свете луны, светившей в окна лестницы.
У двери он взял под руку дочь,пошелвправуюсторонуипоулице
Сен-Пер направился на Университетскую улицу. Я шел сзади в десяти шагах.
Мы дошли до дома 40, никого не встретив. Я подошел к ним.
- Это хорошее предзнаменование, - сказал я,-теперьхотителивы,
чтобы я подождал или чтобы я пошел с вами?
- Нет, не компрометируйте себя больше, ждите здесь мою дочь.
Я поклонился.
- Еще раз благодарю вас и до свидания,-сказалон,держаменяза
руку. - Нет слов, чтобы выразить вам те чувства признательности,которыея
питаю к вам. Надеюсь, что Бог поможет мнекогда-нибудьвысказатьвамвсю
мою признательность.
Он вошел. Соланж пошла за ним. Она также, прежде чем войти, пожаламне
руку.
Через десять минут дверь открылась.
- Ну, что? - сказал я.
- Ну! - воскликнула она. - Ваш друг достоин быть вашим другом.Онтак
же деликатен, как и вы. Онпонимает,чтоябудусчастлива,еслисмогу
остаться с отцом до его отъезда. Его сестраустроитмнепостельвсвоей
комнате. Завтра в три часа пополудни мой отец будетвневсякойопасности.
Завтра, в десять часов вечера, как и сегодня, если васинтересуетполучить
благодарность от дочери, которая вам обязана спасениемотца,приходитена
улицу Феру.
- О, конечно, я приду. Ваш отец ничего не поручил вам передать мне?
- Он просил передать вамвашпропуск,поблагодаритьвасипросить
прислать меня к нему как можно скорее.
- Это я устрою, когда вам будет угодно, Соланж, - ответил я с грустью.
- Надо будет еще узнать, куда я должна буду ехатькотцу,-сказала
она. - О, вы еще не скоро отделаетесь от меня.
Я взял ее руку и прижал к своему сердцу.
Но она подставила мне, как и накануне, свой лоб.
- До завтра, - сказала она.
И, прикоснувшись губами к ее лбу, я не только прижал к сердцу ееруку,
я прижал трепещущую грудь и ее бьющееся сердце.
Я шел домой, у меня на душебыловесело,какникогда.Былолито
сознание доброго поступка,которыйясовершил,илияужеполюбилэто
очаровательное создание, не знаю.
Не знаю, спал ли я или бодрствовал: во мне какбыжилавсягармония
природы. Ночь тянулась бесконечно, день был длинен;яхотел,чтобывремя
летело и хотел задержать его, чтобы непотерятьниминутыизтехдней,
какие мне остается пережить.
На другой день в девять часов я был на улице Феру. В половинедесятого
появилась Соланж.
Она подошла ко мне и обняла меня.
- Спасен! - сказала она. -Мойотецспасен,ивамяобязанаего
спасением! О, как я люблю вас!
Через две недели Соланж получила письмо, в котором сообщалось,чтоее
отец в Англии.
На другой день я принес ей паспорт.
Взяв паспорт, Соланж залилась слезами.
- Вы меня не любите! - сказала она.
- Я вас люблю больше жизни, - ответил я. - Я дал слово вашемуотцу,и
прежде всего я должен сдержать слово.
- Тогда, - сказала она, - я не сдержусвоегослова.-Еслиутебя
хватает духу отпустить меня, то я, Альберт, не в состоянии покинуть тебя.
Увы! Она осталась.
Глава седьмая
АЛЬБЕРТ
Как ивначале,такитеперь,вовремярассказаЛедрю,царило
молчание.
Молчание еще большее, так как все чувствовали, что рассказподходитк
концу, и Ледрю предупредил, что он, быть может,несможетдокончитьего.
Однако он тотчас же продолжил:
- Три месяца прошло с того вечера, когда произошелописанныйразговор
об отъезде Соланж, и с этоговечерамеждунаминепроизнесенобылони
одного слова о разлуке.
Соланж пожелала найтидлясебяквартирунаулицеТаран.Янанял
квартиру на имя Соланж. Я не знал для нее другого имени, и она не зналадля
меня другого имени, нежели Альберт.Япоместилеевкачествепомощницы
учительницы в женское учебноезаведение,чтобыизбавитьотназойливости
очень деятельной в то время революционной полиции.
Воскресенье и четверг мы проводиливместевмаленькойквартиркена
улице Таран: из окна спальни видна была площадь, на котороймывстретились
в первый раз.
Каждый день мы получали письма: однонаимяСоланж,другоенаимя
Альберта.
Эти три месяца были самые счастливые месяцы в моей жизни.
Однако я не оставлял своего намерения, появившегосяуменявовремя
разговора с помощником палача. Я попросил и получилразрешениепроизводить
опыты над продолжением жизненности после казни; эти опыты доказали мне,что
страдания ощущались и после казни и должны были быть ужасными.
- А я это отрицаю! - воскликнул доктор.
- И вы, - ответил Ледрю, -отрицаете,чтоножгильотиныударяетв
самое чувствительное место нашеготела,таккактамсоединяютсянервы?
Отрицаете ливы,чтовшеенаходятсявсенервыверхнихконечностей:
симпатический,блуждающий,наконец,спинноймозг,которыйявляется
источником нервов нижних конечностей? Будете ливыотрицать,чтоперелом
или повреждение позвоночного столбапричиняетсамыеужасныеболи,какие
только выпадают на долю человеческого существа?
- Пусть так, - сказал доктор, - но боль продолжаетсятольконесколько
секунд.