Таково право монарха.
Вэтомобращении"мойдобрыйМариньи"прозвучаливысокомериеи
снисходительность, не ускользнувшиеотчуткогоухаправителяФранции.
Никогда прижизниФилиппаКрасивогоВалуанепосмелбыговоритьс
коадъютором в таком тоне. Мариньихотелбыловозразить,чтотаковои
впрямь право короля - приглашать на Совет того, ктоемуугоден,ночто
его, Мариньи, долг подбирать людей, которыесмыслятвделах,азнание
государственных дел в один день не приходит.
Но он смолчал - он счел более благоразумным беречь силыдлярешающего
боя - и с невозмутимоспокойнымвидомуселсянапротивеговысочества
Валуа, на свободное место по левую руку короля.
Ангеррану де Мариньи исполнилось пятьдесят два года, рыжиееговолосы
потеряли с годами свой огненный оттенок, но торс был по-прежнемумощени
по-прежнему широка была грудь. Резко очерченный волевойподбородоккруто
выступал вперед, кожа была нечистая, нос короткий, сглубоковырезанными
ноздрями. Голову он держал слегка наклоненнойвперединапоминалбыка,
готового боднуть. Из-под тяжелых векблестелживойвластныйвзгляд,а
тонкие нервические руки являли резкий контраст с его грузной фигурой.
Коадъютор раскрыл мешок, достал оттуда бумаги, пергаменты идощечкии
аккуратно разложил их перед собой. Затем пошарил под доскойстолаи,не
найдя на новом месте крюка,накоторыйобычновешалмешок,досадливо
вздохнул и пожал плечами.
Пользуясь отсутствием короля, его высочество Валуазавелразговорсо
своим племянником Карлом и объявил, что сейчас тот узнает добруювестьи
что он просит принцаподдержатьвсеегопредложения.Вопрекитрауру,
царившему при дворе, а возможно, и благодаря ему, Карл Валуаказалсяеще
более нарядным, чем обычно. Черный бархат камзола не уступал по красотеи
ценности мехам, а серебряное шитье и горностаевая опушкапридавалиграфу
Валуа сходство сбогаторазубраннойлошадью,впряженнойвпохоронные
дроги. Он не принес с собой ни бумаг, ни пергамента, не собираясь, видимо,
делать записей.Обязанностьчитатьиписатьзакоролевскогодядюшку
выполнял его канцлер Этьен де Морнэ - Карлу Валуа достаточно было вещать.
В коридоре послышались шаги.
- Король Людовик, - провозгласил Юг де Бувилль. Валуа поднялся сместа
первый сподчеркнутойторжественностьюипочтительностью,вкоторой,
однако, чувствовался оттенок покровительства.
ЛюдовикХбыстрымвзглядомобвелподнявшихсяприегопоявлении
участников Совета.
- Прошу, мессиры, извинить мое запоздание.
И замолк, раздосадованный фразой, так некстати сорвавшейся сегогуб.
Он совсем забыл, что король не может опоздать, ибо он последнимвходитв
залу Совета.
И снова, как накануне вСен-Дени,какнынешнейночью,егоохватил
тоскливый страх.
Настал час показать себя истинным владыкой.
И снова, как накануне вСен-Дени,какнынешнейночью,егоохватил
тоскливый страх.
Настал час показать себя истинным владыкой. Но разве станешь им водну
минуту,еслидажесвершитсянемыслимоечудо?Людовикзастылв
выжидательной позе, слегка расставив руки; белки егоглазпокраснелиот
бессонницы, ибо недолгий предутренний соннеподкрепилего.Онсовсем
забыл, что должен предложить сесть членам Совета и сесть сам.
Шлиминуты;всеобщеемолчаниестановилосьтягостным,икаждый
чувствовал, что король колеблется, не зная, что следует предпринять.
Наконец Мариньи сделал единственно нужный жест - он тихонькоподставил
королю кресло, как бы желая помочь ему занять подобающее место.
Людовик сел и буркнул под нос:
- Садитесь, мессиры.
Мысленно он пытался представить себе на этомместепокойногоотцаи
невольно повторил его позу: положил обеладонинастолиуставилсяв
пространство пристальным, как бы отсутствующим взглядом. Эта позапридала
ему уверенности, и, обернувшись к двум своим братьям, онпроизнесвполне
непринужденным тоном:
- Знайте, мои возлюбленные братья, что первыймойуказкасаетсявас
обоих. Нашею волею,Филипп,графствоПуатьебудетотнынеименоваться
пэрством и вы сами войдете в число наших пэров, дабы вымоглистатьпри
мне тем, кем был наш дядя Валуаприусопшемнашемотце-вечнаяему
память! - и помогали бы мне нести королевский венец. Вы, Карл, получитев
удел ленное владение графство Марш, каковое наш отец выкупил уЛузиньянов
и каковое, насколько мне известно, намеревался передать вам в дар.
ФилиппиКарлподнялисьсместаи,подойдяккоролю,взнак
благодарности облобызалиего.ЕговысочествоВалуаметнулнасвоего
племянникаКарлакрасноречивыйвзгляд,сопровождавшийсянеменее
выразительным взмахом руки. "Вот видишь, - говорил этот взгляд, -видишь,
я пекусь о тебе денно и нощно".
Все присутствующие с довольным видомзакивалиголовами:началобыло
неплохое.
Был недоволен один лишь Людовик X: он забыл, открывая заседание, отдать
дань уважения памяти покойного отца и упомянуть о преемственности власти.
А ведь он заранее, еще с утра, приготовил несколько пышных фраз;нов
минуты волнения, при входе в залу Совета,ониначистовылетелиизего
головы, и теперь он не знал, что сказать дальше.
Снова воцарилосьтягостноемолчание.Слишкомявноощущалосьздесь
чье-то отсутствие - отсутствие покойного короля Филиппа.
Ангерран деМариньипристальногляделнамолодогокороля,видимо
ожидая, что тот обратится к нему со следующими словами:
"Мессир, утверждаювасвисполняемойвамидолжностикоадъютораи
главного правителя государства, камергера, распорядителя казны и строений,
смотрителя Лувра.