А не знаешь, какому именно?
- Могу узнать. Портфрюи теперь считает меня своим лучшим другом.
- И он утверждает, что и другие прево действуют таким же образом?
- Утверждает совершенно определенно. Ну разве это непозор?Ведьвсе
они гнусно наживаются на голоде, все жрут, как свиньи,когдавокругних
мрет народ. Разве не обязаны мы довести это до сведения короля?
Левый глаз Толомеи, тот самый глаз, который, как утверждала молва,еще
никому не удавалосьувидеть,вдругширокораскрылся,илицобанкира
приняло не свойственноеемувыражениеиронииитревоги.Одновременно
банкир соединил ладони и несколько разпотеркончикижирныхпальцевс
длинными острыми ногтями.
- Что ж! Ты, Гуччо, привез мне добрые вести, - сказал онидобавилс
улыбкой:
- Весьма и весьма добрые вести.
2. В ВЕНСЕНЕ
Когда наш современник стараетсяпредставитьсебеСредневековье,ему
кажется, чтодобитьсясвоейцелионможетлишьнапряженнойработой
воображения. Средние века видятся ему зловещей эпохой, отступившей во мрак
прошлого, тем часом истории, когда на небе вовсе не появлялосьсолнце,а
тогдашние люди, общественное устройство в корне отличались от того, что мы
видим сейчас. А ведь достаточно получше присмотреться кнашейВселенной,
читать каждое утро свежие газеты, чтобыпонять:Средневековьеунашего
порога,ононежелаетуходитьпрочьивыражаетсебянетольков
материальных памятниках; оно продолжаетжитьзаморем,омывающимнаши
берега,рядом,всеговнесколькихчасахполета;оносоставляет
неотъемлемуючастьтого,чтовнашидниещеименуетсяФранцузской
империей, и ставитпередгосударственнымидеятелямиXXвекавопросы,
которые те не в состоянии разрешить.
Многие мусульманские страны Северной АфрикииБлижнегоВостока,где
сохранился во всей неприкосновенности быт XIV века, воссоздают в некоторых
отношениях картинужизниевропейскогоСредневековья.Тежегородские
трущобы, те же лачуги, те жеузкие,кишащиенародомулочки,выводящие
путника к роскошнымдворцам;тажепропастьмеждуужасающейнищетой
неимущихклассовироскошьювельмож;тежебродячиерапсодына
перекрестках - мечтатели и рассказчики городскихновостей;тажепочти
сплошь неграмотная масса, долгие годы терпящая гнев ивдругохватываемая
яростным мятежным духом, чреватымкровопролитиями;тожевмешательство
религии в общественные дела; тот же фанатизм, те же интригисильныхмира
сего, та же ненависть между отдельными кланами, те жезаговоры,дотого
запутанные, что они неизбежно ведут к кровавойразвязке!..Средневековые
конклавыимеютсходствосмусульманскимишколами,возглавляемыми
фанатиками. Династические драмы, разыгрывавшиеся при последних Капетингах,
мало чем отличаются оттехдрам,чтоколеблютнынепрестолывиных
арабских странах; и, быть может, читателю будет легче разобраться вканве
нашего рассказа, если мы скажем, что речь идет о беспощадной борьбемежду
Валуа-пашой ивеликимвизиремдеМариньи.
Династические драмы, разыгрывавшиеся при последних Капетингах,
мало чем отличаются оттехдрам,чтоколеблютнынепрестолывиных
арабских странах; и, быть может, читателю будет легче разобраться вканве
нашего рассказа, если мы скажем, что речь идет о беспощадной борьбемежду
Валуа-пашой ивеликимвизиремдеМариньи.Разницалишьвтом,что
европейские страны в период Средневековья не являлисьаренойбезудержной
экономической экспансии для государств, технически более развитых илучше
вооруженных. Со времени падения Римскойимперииколониализмумер-по
крайней мере в метрополии.
"Если мы не можем поразить его в лоб, нанесем удар с фланга",-любил
повторять банкир Толомеи, когда разговор заходил о Мариньи, вновь вошедшем
в милость к королю.
ПослетогокакГуччоповедалдядеомахинацияхпревогорода
Монфор-л'Амори, Толомеи целых два дня упорно думал свою думу, а натретий
накинул на плечи подбитый мехом плащ, надел шапочку, надвинул капюшон, ибо
с самого обеда зарядил дождь, и направился к дворцу КарлаВалуа.Тамон
застал дядю короля и королевского кузенаАртуа,обоихввесьмакислом
настроении, подавленных своей неудачей, нежелавшихснеюмириться,а
главное, мечтавших о немедленной мести.
- Милостивые государи, - обратилсякнимТоломеи,-этипоследние
недели вы ведете себя так, что, будь вы банкирами иликоммерсантами,вам
пришлось бы спешно закрывать дело.
Ломбардец мог позволить себе говоритьтакимтоном:сиятельныеособы
были должны ему десять тысяч ливров, и посему оба молча проглотили дерзкую
реплику.
- Вы не пожелали спросить у меня совета, - продолжал банкир, - а самя
не хотел навязываться. Но я все же сумел бывамдоказать,чточеловек,
обладающий всей полнотой власти - я имею в виду Ангеррана де Мариньи, - не
будет так прямо запускать руку в государеву казну. Если он и наживалсяза
счет государства, то, уж поверьте, иным образом.
Потом, повернувшись к графу Валуа, банкир сказал:
- Я передал вам, вашевысочество,достаточноденег,дабывымогли
утвердиться в доверии короля; я рассчитывал, что деньгибудутвозвращены
мне незамедлительно.
- Они и будут вам возвращены! - воскликнул Валуа.
- Когда? Не смею, ваше высочество, сомневаться в ваших словах. Я уверен
в вашей кредитоспособности, но я хотел бы знать, каким способом онибудут
возвращены: ведь казна из вашего ведения снова перешла в руки Мариньи.
- А что вы можете предложить нам, дабы раз и навсегда прикончитьэтого
вонючего кабана? - спросил Робер Артуа. - Поверьте,мызаинтересованыв
этом ничуть не меньше вас, и, если вам в голову пришла хорошаямысль,мы
рады будем ее узнать.
Толомеи расправил складки кафтана и сложил на брюшке руки.
- Перестаньте выдвигать обвинения противМариньи,вашасветлость,-
произнес он. - Пора перестать судачить на каждомперекрестке,чтоон-де
вор, коль скоро сам король признал, что Мариньинеповиненвхищениях.
Сделайте вид, хотя бы на время, что вы не возражаете против его правления,
амеждутемтишкомобследуйтепровинции.