– А вы разрешите мне помогать вам?
– Возможно… Посмотрим, когда ты выполнишь свое первое задание.
– В котором часу?
– Что, твое задание?
– Нет! В котором часу вы будете их арестовывать?
– Положим, в час ночи.
– Я пойду…
– Куда?
– К той женщине.
– Минутку! Пойдем вместе!
– Лучше я один… Если нас увидят вместе, то поймут, что я помогаю полиции…
Разумеется, как только поляк вышел из кабинета, комиссар послал инспектора следом за ним.
– Мне нужно прятаться? – спросил инспектор.
– Не стоит… Он хитрее тебя и хорошо знает, что пошлю кого нибудь за ним.
Не теряя ни минуты, Мегрэ спустился на улицу и прыгнул в такси.
– Как можно быстрее на угол улиц Бираг и Сент Антуан.
День был солнечный, и над витринами магазинов были опущены разноцветные тенты. В тени лежали ошалевшие от жары собаки; казалось, даже автобусы с трудом трогаются с места в плотном воздухе, а их колеса оставляли след на разогретом асфальте.
Мегрэ выскочил из такси перед домом на углу двух улиц, поднялся на третий этаж, открыл дверь, даже не постучав, и увидел сержанта Люка, сидящего перед окном под видом тихого и любопытного старичка.
Комната была бедной и не очень чистой. На столе лежали остатки холодной пищи, которую Люка заказал в одной закусочной.
– Есть новости, комиссар?
– Напротив кто нибудь есть?
Эта комната была выбрана из за своего стратегического положения, так как позволяла проникнуть взглядом в две комнаты гостиницы «Босежур», которые занимали поляки.
Из за жары все окна были открыты, включая окно комнаты, где спала молодая женщина, лишь слегка прикрытая одеждой.
– Надо же! Я вижу, ты здесь не скучаешь.
Лежащий на стуле бинокль доказывал, что Люка делал свое дело добросовестно и хотел видеть все детали.
– Сейчас, – ответил сержант, – они в квартире вдвоем, но скоро женщина останется одна. Мужчина одевается, по своему обыкновению, он все утро провалялся в постели…
– Это Бородач?
– Да. Они пообедали втроем: Бородач, женщина и Одноглазый. Потом Одноглазый сразу ушел. Бородач встал и занялся утренним туалетом… Смотрите! Он надел чистую рубашку, такое бывает не часто.
Мегрэ подошел к окну и тоже посмотрел. Волосатый гигант повязывал галстук поверх рубашки, белизна которой выглядела блестящим пятном внутри серой комнаты.
Когда он смотрелся в зеркало, было видно, как шевелятся его губы. Позади него светловолосая женщина убирала со стола, комкала жирные бумажки, потом потушила спиртовку.
– Знать бы, о чем они говорят! – вздохнул Люка. – Временами я по настоящему злюсь. Я вижу, как они говорят, говорят без конца, иногда жестикулируют, а мне никак не угадать, о чем идет речь… Теперь я понимаю, какая это мука быть глухим и почему эти люди бывают злыми…
– Ты пока помолчи! Думаешь, женщина никуда не уйдет?
– В это время она не выходит… Если бы она собиралась куда нибудь, то надела бы серый костюм…
Ольга была одета в темное шерстяное платье, которое было на ней утром, когда она делала покупки. Продолжая свои домашние дела, она не выпускала изо рта сигарету, как заядлый курильщик, с утра до вечера испытывающий потребность в табаке.
– Она совсем не говорит! – заметил Мегрэ.
– Для этого тоже еще не наступило время. Она говорит в основном по вечерам, когда все собираются вместе. Да еще изредка, когда к ней приходит Шпинат. Может, я ошибаюсь, а может, она в самом деле неравнодушна к Шпинату, самому красивому из всех…
Странное бывает ощущение, когда проникаешь взглядом в незнакомую комнату к людям, которых в конце концов узнаешь по самым незначительным жестам.
Продолжая свои домашние дела, она не выпускала изо рта сигарету, как заядлый курильщик, с утра до вечера испытывающий потребность в табаке.
– Она совсем не говорит! – заметил Мегрэ.
– Для этого тоже еще не наступило время. Она говорит в основном по вечерам, когда все собираются вместе. Да еще изредка, когда к ней приходит Шпинат. Может, я ошибаюсь, а может, она в самом деле неравнодушна к Шпинату, самому красивому из всех…
Странное бывает ощущение, когда проникаешь взглядом в незнакомую комнату к людям, которых в конце концов узнаешь по самым незначительным жестам.
– Ты становишься до противности консьержем, мой бедный Люка!
– Для этого меня и послали сюда, так ведь? Я даже могу вам сказать, что малышка, сладко спящая в соседней комнате, до трех часов ночи занималась любовью с молодым человеком, носящим галстук наподобие банта, который ушел на рассвете, наверняка чтобы не разбудить спящих родителей… Смотрите! Бородач уже уходит…
– Скажите пожалуйста! Да он почти элегантен.
– Скажете тоже… У него скорее вид ярмарочного борца, чем светского человека.
– Допустим, вид ярмарочного борца, творящего добрые дела! – уступил Мегрэ.
Напротив не было прощальных поцелуев. Мужчина попросту уходил, то есть исчез из той части комнаты, которая была видна с наблюдательного поста полицейских.
Немного погодя он появился на тротуаре и направился к площади Бастилии.
– Дерен пойдет за ним следом… – сказал Люка, который был здесь словно паук посреди паутины. – Но Бородач знает, что за ним следят. Он ограничится прогулкой и, может быть, выпьет стаканчик на террасе кафе…
Женщина тем временем достала из ящика дорожную карту и разложила ее на столе. Мегрэ прикинул, что Озеп наверняка поехал не на такси, а на метро и должен появиться с минуты на минуту.
– Если он вообще придет! – уточнил он.
И он пришел! Они увидели, как он идет нерешительной походкой, потом ходит взад вперед по тротуару, а следовавший за ним инспектор делает вид, что рассматривает витрину рыбного магазина на улице Сент Антуан.
Сверху щуплый поляк казался еще щуплее, и Мегрэ даже почувствовал угрызения совести.
Ему показалось, что он слышит голос бедняги, путающегося в трудных объяснениях и бесконечно повторяющего свое пресловутое «господин Мегрэт».
Было видно, что он в нерешительности. Можно было поклясться, что он чего то боится и смотрит вокруг с нескрываемой тоской.
– Ты знаешь, что он ищет? – спросил комиссар у Люка.
– Нет! Может быть, денег, чтобы войти в гостиницу?
– Он ищет меня… Он знает, что я где то здесь неподалеку и что если я вдруг передумал…
Слишком поздно! Мишель Озеп вошел и растворился в темноте гостиничного коридора. Теперь за ним можно было следить лишь мысленно. Вот он поднимается по лестнице на третий этаж.
– Он все еще не решается… – произнес Мегрэ.
Ведь дверь уже должна была открыться!
– Он стоит на площадке… Сейчас он постучит… Уже постучал… Смотри!
Действительно, блондинка вздрогнула, инстинктивным движением убрала дорожную карту в шкаф и направилась к двери.
Какой то момент ничего не было видно. Он и она находились в невидимой части комнаты.
Потом вдруг появилась женщина, в ней что то изменилось. Она шла быстрой и четкой походкой. Подошла к окну, закрыла его и задернула темные шторы.
Люка повернулся к комиссару с забавной гримасой.
– Ну и дела!..
Но он тут же посерьезнел, заметив, что комиссар выглядит крайне озабоченным.
– Который час, Люка?
– Десять минут четвертого…
– Как, по твоему, кто нибудь из мужчин может вскоре вернуться?
– Не думаю… Разве что, как я вам уже говорил, придет Шпинат, если он знает, что Бородач ушел.