Граф Адриен д'Эстье все так же в одиночестве расхаживал по тротуару у своего дома, а за занавесками освещенного окна первого этажа показалось чье-то лицо.
- Он умер, - объяснил Габриэлю какой-то посетитель "Кафе де Пари".
А те, кто услышали это, бросили взгляд на столик Эжена Малу.
- Он умирал долго. Это было ужасное зрелище... Доктор надел свое тяжелое пальто и взял молодого человека под руку. Тот, подумав минуту, позволил себя увести. Фошон вывел его из аптеки и прошел с ним через толпу.
Два его товарища по классу были здесь. Малу-сын на ходу заметил их - они стояли в стороне, под газовым рожком - и махнул им рукой.
- Нам нужно предупредить вашу мать прежде, чем тело принесут домой.
Доктор, казалось, поддерживал его, но молодой человек в этом не нуждался. Он шел быстро, словно не сознавая, что происходит вокруг, так быстро, что доктор решил не садиться в свою машину, а проводить его. Правда, идти было совсем недалеко. Улица шла под гору, становилось все темней, так как машины с зажженными фарами попадались все реже. В конце улицы находился только мебельный магазин, витрину которого освещать не считалось нужным.
Поэтому они свернули налево, на параллельную, но более узкую улицу. В эту минуту тело Эжена Малу как раз вносили в карету "скорой помощи", и полицейский комиссар, которого не было в кабинете, когда ему звонили, теперь, запыхавшись, прибежал на место происшествия.
- При вашей матушке вы должны держаться очень мужественно.
Ален Малу не отвечал, а может быть, и не слушал. Он не плакал. Он не произнес ни одного слова.
Они вышли на маленькую, вымощенную круглым булыжником площадь с изящным фонтаном эпохи Возрождения посередине. Вместе с сумерками площадь окутал легкий туман, придававший еще большую прелесть старым камням частных особняков.
У всех пяти или шести домов, окружавших площадь, были широкие подворотни с каменными тумбами, сохранившимися еще со времен карет. Свет за редкими освещенными окнами был такой тусклый, словно там, как в старину, горели свечи. Шаги гулко раздавались по мостовой, им вторило эхо.
Оба остановились у двери. Доктор позвонил, а молодой человек стоял в ожидании, словно эта дверь не была дверью его дома, словно он пришел сюда с визитом.
- Может быть, никого дет... - прошептал он, потому что никто не выходил на звонок.
Доктор позвонил снова, и наконец в доме раздались шаги, где-то хлопнула дверь, кто-то шел под сводами холла, заскрипела цепь, теперь тяжелая створка двери отворилась.
- Это вы, господин Ален?..
Человек был в черном костюме и белом галстуке - обычная одежда дворецкого.
- Простите... Вы не один...
- Госпожа Малу дома? - спросил доктор.
- Ушла часа два назад.
Молодой человек стоял, не зная что делать.
- Я думаю, она скоро вернется. Она у парикмахера. Заняться необходимыми приготовлениями пришлось доктору.
- Хорошо бы настежь открыть ворота, чтобы могла проехать карета "скорой помощи".
- А что случилось?
- Господин Малу умер.
Машина "скорой помощи" уже подъезжала к площади, и снова возникло замешательство. Сначала надо было отворить ворота. Доктор вполголоса спросил у дворецкого:
- Куда мы его положим?
В первом этаже, наверное, были просторные гостиные.
Сначала надо было отворить ворота. Доктор вполголоса спросил у дворецкого:
- Куда мы его положим?
В первом этаже, наверное, были просторные гостиные. Лестница с перилами резного дерева вела на второй этаж.
- Нельзя было оставлять его внизу, - тихо сказал слуга.
Он зажег только несколько ламп. И все-таки доктор заметил на дверях красные сургучные печати.
- Значит, наверх?
- Судебный исполнитель оставил три свободные комнаты.
Санитары понесли носилки, покрытые простыней, на второй этаж. Казалось, дом пуст и безлюден. Дворецкий шел впереди и по дороге всюду включал свет.
За ним шли Ален и доктор. Это был не их домашний врач. Ему довелось бывать в доме только два или три раза, случайно, когда это срочно требовалось.
- Лучше всего положить в спальне...
Но принадлежала ли еще эта спальня покойному? И здесь на старинных шкафах красовались печати. В углу были свалены в кучу картины и другие предметы. Не верилось, что еще несколько часов назад здесь жила семья. Ей просто негде было разместиться.
- А ваша сестра? - спросил доктор.
- Она должна сегодня вернуться из Парижа.
- А брат Эдгар?
- Да, правда, можно позвонить к нему в префектуру.
- Не хотите ли зайти сюда? - сказал дворецкий.
Тело Эжена Малу уложили на кровать и накрыли простыней. Санитары ожидали чего-то. Врач чуть было не сказал молодому человеку: "Надо дать им на чай".
Но в конце концов сам вынул из кармана банкноту и сунул одному из санитаров в руку.
Они прошли через другие комнаты, где тоже царил беспорядок, как будто хозяева собрались куда-то переезжать; там стояли корзины, вероятно с бельем или посудой, чемоданы, ящики. Одна из столовых была почти в порядке, и дворецкий зажег там люстру.
- Ваша матушка вернется домой с минуты на минуту... Вы знаете, кто ее парикмахер?
- Франсис.
- Может быть, лучше позвонить, чтобы ее подготовили?
- Вы думаете?
- Хотите, я попробую вызвать ее к телефону? Доктор позвонил. Когда он говорил с ней, над головой у нее, наверное, был фен в форме артиллерийского снаряда.
- Госпожа Малу? Передаю трубку вашему сыну Алену...
- Мама?
Говорил он сухо и холодно.
- Это Ален, да... Я дома... Отец умер... Несколько секунд он слушал, потом положил трубку и уставился в пространство куда пришлось, словно был чужим в своем доме, в своей семье.
Доктор, который хотел сделать все добросовестно, позвонил в префектуру. Ему удалось связаться с Эдгаром Малу, старшим сыном.
- Поговорите с ним.
- Это ты, Эдгар?.. Это Ален... Да... Папа умер... Что?.. Ты в курсе дела?.. Он здесь, да... Его только что привезли... Я позвонил маме, она у парикмахера... Если хочешь... Не знаю... Он мне ничего не сказал.
Шум подъезжающей машины на площади. Дворецкий спустился прежде, чем услышал стук молотка в дверь. Они долго о чем-то шептались. Потом шаги и голоса стали приближаться.
- Где Ален?
- В маленькой столовой, мадам.
Аромат духов, предшествующий ее появлению. На плечи накинут мех.