Город здесь уже кончался. Палисадники были окружены старыми каменными стенками, а метрах в двухстах уже начинались поля.
Малыш Луи увидел трех женщин, лежащих в шезлонгах. Четвертая сидела на пороге. Был час отдыха, сиеста.
Из-под их пестрых пеньюаров выглядывали голые ляжки и кружевные сорочки - профессиональная примета. Чуть дальше на тротуаре играли дети.
Четыре женщины разом оглядели Малыша Луи; та, что сидела на пороге, вскочила и сказала:
- Ты что, разве не получил от меня письма?
Он пожал плечами, не вынимая рук из карманов и сигареты изо рта, не поздоровался, хотя был знаком со всеми присутствующими, и приказал:
- Пошли!
Он увлек ее в полутемную залу, где возвышалось огромное механическое пианино и где играла в куклы шестилетняя девочка, дочь хозяйки.
- Сядь!
- Да что с тобой? - Луиза прикрыла бледно-голубую рубашку полами пеньюара.
Это была брюнетка с очень светлой, тонкой и гладкой кожей, покрытой легким пушком. Она села за столик, а Малыш Луи поместился напротив нее.
- Я же тебе писала, чтобы ты не приезжая.
- Писала.
Он не улыбался и даже не пробовал пустить в ход свое обаяние. Напротив, глядел на Луизу сурово и упорно молчал, дожидаясь, чтобы она смутилась.
Так и вышло. Она попыталась улыбнуться и снова спросила:
- Да что с тобой?
Они сидели у открытого окна. Шторы были опущены, но все-таки пропускали свежий воздух и свет. Девочка время от времени бросала игру и внимательно разглядывала обоих.
- Объяснений - вот чего я от тебя жду.
- Я же тебе писала: приезжал Жэн.
- Ну и что?
- Он в ярости.
Из-под пеньюара снова показалось голубое кружево, выделявшееся на матовой коже молодой женщины, от волос ее приятно пахло вербеной.
- С чего бы это?
- Говорят, ты натворил много глупостей. Прежде всего, после окончания дела оставался в Лаванду и там выпендривался, а потом нахально держался с комиссаром Баттисти. Он считает, что самая пора упрятать тебя за решетку.
- А еще в чем я виноват?
- А еще ты наговорил лишнего. По словам Жэна, иначе быть не может... Позавчера полиция устроила облаву в баре "Экспресс" и все там перерыла.
Он вздрогнул от волнения, но постарался не выказать своих чувств.
- Баттисти признал, что был донос. Вроде бы хозяин казино, возле мола в Ницце, посоветовал хорошенько пошарить в районе бара "Экспресс".
- Что-нибудь нашли?
- Нет. Но все равно Жэн, Чарли и Лионец на тебя обозлились. Это правда, что ты проболтался?
Он грубо оборвал ее:
- Будь любезна, не суйся не в свое дело.
Луи был скорее унижен, чем рассержен. Он понял, что произошло. Однажды вечером, просмотрев газету "Эклерер", он сказал Констанс - просто так, чтобы показать, что все знает:
- Как подумаешь, что денежки спокойно лежат в маленьком баре у старого порта в Марселе...
Он не помнил, упомянул ли название бара, но очень может быть, что и упомянул. А Констанс, проводившая почти все вечера за рулеткой, возможно, сказала хозяину казино, чтобы его удивить:
- Поискали бы хорошенько в старом порту в Марселе!
Вот ниточка и потянулась.
А Констанс, проводившая почти все вечера за рулеткой, возможно, сказала хозяину казино, чтобы его удивить:
- Поискали бы хорошенько в старом порту в Марселе!
Вот ниточка и потянулась...
Девочка подошла к ним совсем близко и во все глаза смотрела на Малыша Луи, словно он был каким-то заморским чудом.
- Ты не могла бы отойти? - бросил он и, обращаясь к Луизе, добавил:
- Когда они собираются отвалить мне мою долю?
- И не надейся получить скоро! Решили ничего не трогать до тех пор, пока полиция не перестанет заниматься этим делом.
- А скажи-ка мне...
- Что?
- Ты уверена, что они не хотят оставить меня на бобах?
- Видишь ли...
Женщины на улице продолжали дремать, и редкие прохожие оглядывали их с иронической улыбкой.
На лестнице послышались тяжелые шаги. Огромная толстуха просунула голову в дверь и позвала:
- Одетта! Сейчас же иди сюда!
Это была хозяйка заведения. Сначала она отправила девчонку наверх, потом вернулась и с грозным видом накинулась на Луизу, даже не поздоровавшись с Малышом Луи:
- Я тебе что говорила?
- Но ведь я написала ему, чтобы не приезжал.
- Что это значит? - возмутился Малыш Луи, вставая. - Выходит, я больше не имею права навестить жену?
Хозяйка пробормотала сквозь зубы несколько слов.
Малыш Луи схватил ее за плечи:
- Повтори! А ну-ка посмей повторить!
- И посмею! Я сказала, что еще неизвестно, твоя ли это жена.
- Как это так?
- По крайней мере, поместил ее сюда Жэн. Пусти, Малыш, я не хочу шума! Со мной у тебя номер не пройдет. Через несколько минут начнут собираться клиенты, и мне очень хочется, чтобы ты отсюда выкатился.
- Что она сказала? - прошипел Малыш Луи минутой позже, наклоняясь к лицу Луизы.
- Не знаю.
- Лжешь! Она говорила про Жэна. Это правда?
- Да, ведь я жила с Жэном, до того как...
- А теперь?
До него дошло. Жэн заявлял свои прежние права на Луизу. Впрочем, Жэн никогда не принимал Малыша Луи всерьез и в насмешку называл его "артистом".
- Одевайся! - приказал Малыш Луи. - И живо забирай отсюда свои манатки!
- Но...
- Послушай! Я терпелив, но в меру. Если через пять минут тебя не будет на улице, я вернусь, и тогда ты пожалеешь! Поняла?
Он вышел из дворика, не удостоив взглядом лежащих в шезлонгах женщин, быстро прошагал метров сто, остановился напротив какого-то дома и стал ждать.
Малыш Луи не посмотрел на часы - и поступил правильно. Только минут через пятнадцать открылась маленькая дверь и крадучись вышла встревоженная Луиза в коричневом шерстяном костюме, с фибровым чемоданчиком в руке.
Она шла рядом с ним, еле поспевая и тревожно оглядываясь через каждые десять шагов, потом взяла его под руку и с горечью сказала:
- Мне кажется, ты делаешь глупости.
В автобусе они ехали молча. В Ницце вышли на площади у "Калифорнии", и Малыш Луи, по-прежнему не говоря ни слова, выбрал захудалую трехэтажную гостиницу и снял номер на неделю.