-Судитьвам, - сказал Андре-Луи и приступил к изложению дела,
начинаясо смерти Маби и далее переходя к убийству де Вильморена. До
самогоконцаон не называл имени знатного сеньора, уверенный в том,
что если введет его раньше времени, то ему не дадут закончить.
Едвали в те минуты Андре-Луи догадывался о своем даре оратора,
хотяемуибылосуждено совсем скоро убедиться в его несокрушимой
силе. Онговорилпросто, безприкрас; егорассказподкупал
искренностьюиубежденностью. Суроваяскладканачелевеликого
человекапостепенноразгладилась; еголицосмягчилось, нанем
отразился интерес и нечто похожее на сочувствие.
- И кто же, сударь, тот человек, которого вы обвиняете?
- Маркиз де Латур д'Азир.
Эффект, произведенныйэтимгромкимименем, былмгновенным.
Сочувствие, предательскизакравшееся в душу королевского прокурора,
сменилосьяростью, смешаннойслегкимиспугом, иещебольшей
надменностью.
-Кто? -заорал он и, не дожидаясь ответа, продолжал: - Какая
наглость! Явитьсясюдасобвинениемтакогознатноголица, как
господин де Латур д'Азир! Как смеете вы обвинять его в трусости...
-Яобвиняюеговубийстве, - поправил молодой человек, - и
требую правосудия.
- Требуете... вы? Разрази меня гром, и что же дальше?
- Это уж вам решать, сударь.
ПораженныйответомАндре-Луи, великийчеловекпредпринял
довольно успешную попытку сохранить самообладание.
-Позвольтепредупредитьвас, -ядовитозаметилон, - что
предъявлятьстольнелепыеобвинениядворянинупоменьшеймере
неразумно. Это, да будет вам известно, не что иное, как преступление,
караемоезаконом. Атеперьслушайтеменя. В случае с Маби - если
допустить, чтовашипоказаниясоответствуютистине, -егерь,
возможно, ипревысил свои полномочия, но так ненамного, что об этом
нестоитиговорить. Однако, заметьте, его дело в любом случае не
подлежиткомпетенцииКоролевскогопрокурора, равнокаки любого
другогосуда, кроме сеньориального суда господина де Латур д'Азир а.
Имдолжнызаняться судьи, назначенные самим маркизом, поскольку оно
целиком подлежит сеньориальной юрисдикции его светлости. Как адвокат,
вы должны бы знать это правило.
-Как адвокат, я готов оспорить его. И опять-таки, как адвокат,
япрекраснопонимаю, что, если бы делу дали ход, оно закончилось бы
наказанием злосчастного егеря, который всего-навсего выполнял приказ.
Из него сделали бы козла отпущения. Я же вовсе не хочу отправить Вене
нависелицувместотого, кто ее действительно заслужил, - то есть
господина де Латур д'Азира.
Де Ледигьер в ярости ударил кулаком по столу.
-Ну, знаетели! - воскликнул он и несколько спокойнее, но с
явнойугрозойдобавил: - Ваша дерзость, любезный, переходит всякие
границы.
-Ну, знаетели! - воскликнул он и несколько спокойнее, но с
явнойугрозойдобавил: - Ваша дерзость, любезный, переходит всякие
границы.
-Уверяювас, сударь, ядалекотнамерения дерзить вам. Я
адвокат, выступающийпо делу - делу господина де Вильморена. Сюда я
пришелсединственнойцелью-искатьправосудиявсвязи с его
убийством.
- Но вы сами сказали, что это была дуэль! - вскричал прокурор.
-Ясказал, чтоубийству придали видимость дуэли. Здесь есть
некотораяразница, чтояидокажувам, есливысоблаговолите
выслушать меня.
-Нучтож, есливамне жалко времени, - ответил ироничный
господии де Ледигьер; за время пребывания во Дворце Правосудия ему не
доводилосьприниматьниодногопосетителя, чье поведение хотя бы
отдаленно напоминало поведение молодого адвоката из Гаврийяка.
Андре-Луи понял предложение де Лсдигьера в буквальном смысле.
-Благодарювас, сударь, -важноответилон и приступил к
изложениюсвоих доводов. - Легко доказать, что господин де Вильморен
никогдавжизнинезанималсяфехтованием, и общеизвестно, что в
искусствевладенияшпагой господин де Латур д'Азир не имеет равных.
Можноли, сударь, поединок, вкотором только один из противников
вооружен, назватьдуэлью? Учитываястепеньвладенияоружием
соответствующимисторонами, предложенноемноюсравнение не только
допустимо, но и напрашивается само собой.
-Противлюбойдуэлиможновыдвинутьэтотнесостоятельный
аргумент.
-Ноневсегдас той степенью оправданности, как в настоящем
деле. Покрайнеймере, в одном случае этот аргумент имел решающее
значение.
- Решающее? И когда же?
-Десятьлетназад, в Дофине. Я имею в виду дело господина де
Жевра, навязавшего дуэль господину де Ларош Жанину и убившего его. Де
Жанинбылчленом влиятельного семейства: его родственники приложили
всеусилияидобилисьправосудия. Онивыдвинулиаргументы,
аналогичныетем, чтовыдвигаютсяпротивдеЛатурд'Азира. Вы,
конечно, помните, чтосудьи признали факт умышленной провокации со
стороныгосподинадеЖевра, признали его виновным в преднамеренном
убийстве; и он был повешен.
Господин де Ледигьер вновь воспылал гневом.
-Чертвозьми! -бушевалон. -Увас хватает бесстыдства
предлагать повесить господина де Латур д'Азира?!
-Апочемубыинет, сударь? Если существует закон, имеется
прецедент - о чем я имел честь напомнить вам - и если можно без труда
установить соответствие всех приведенных мною фактов истине?
-Выспрашиваете-почему? И вы смеете задавать мне подобный
вопрос?
-Смею, сударь. Можете вы ответить на него? Если нет, сударь,
мнепридетсязаключить, чтомашинуправосудиямогутпривести в
действие только могущественные семейства, вроде Ларош Жанинов, а, для
людейскромныхи незаметных, как бы по-варварски ни обошелся с ними
знатный сеньор, она и с места не стронется.