Наконец Трюфф, потеряв всякий стыд, прижался к Кристо и сделал по маленькому прямо на ногу
мальчика. Пат застыл, уткнув морду в правое колено Кристо, а Трюфф уткнулся в левое.
– Н да! – удивленно протянул покупатель.
Луиджи поднял перевернутую табуретку и подтащил к двери половичок, отлетевший в суматохе. Кристо гладил, ласкал своих пуделей, а их родное тепло
шло прямо к сердцу, глазам, и по лицу его потекли горячие хорошие слезы… А за стеклом мама энергично взмахивала рукой и губы ее шевелились
быстро быстро…
– Ну идите… – Кристо подобрал с полу поводок. – Вы их выведите, Луиджи, не могут же они здесь оставаться. А то мама нервничает.
Луиджи взял поводок, и пудели, хмуро опустив голову, поплелись за ним. Пока Луидяш разговаривал на улице с Денизой Луазель, собаки угрюмо сидели
на тротуаре и даже не оглянулись на Кристо. Дениза Луазель посылала сыну воздушные поцелуи, показывала на свои часики – пора уходить.
Кристо бросился к Натали… Он успел утереть слезы, только щеки у него горели да дышал он прерывисто.
– Ты что, бежал? – спросила Натали, не подымая от работы глаз.
– Нет… Пат и Трюфф вырвались от мамы, они приходили со мной поздороваться.
– Ой ой ой! Должно быть, мама ужасно волновалась, ведь на них могли быть микробы.
– Да, мама болтала, болтала… прямо, кино!
– Не болтала, а говорила. Сколько раз тебе повторять! Болтают просто так, а говорят с кем нибудь.
– Ну, тараторила… – Кристо не желал сдаваться.
– Тебе, зайчик, домой хочется, а? Соскучился без мамы? – Натали привлекла Кристо к себе, словно под крыло спрятала. – Потерпи немножко,
маленький… Завтра я возьмусь за «Игрока» и ты мне будешь помогать.
Кристо прижался к Натали, сунул голову под ее длинную шаль, в темноту, и его обдало любимым запахом гренков и роз. Может, все таки она любит
его, хоть немножечко, хоть совсем совсем немножечко. А эта скотина Оливье, этот проклятый Оливье…
До обеда он болтался без дела, ел мало, словно с отвращением. «Беги скорей, зайчик, к нашему турку, по моему, ты что то не в своей тарелке».
Натали поцеловала Кристо в макушку, там, где коротко остриженные волосы закручивались спиралью.
На следующее утро Кристо, как и всегда, спозаранку позавтракал один на кухне и уплетал все подряд с необыкновенным аппетитом. Перед уходом на
рынок Мишетта сварила ему кофе. Натали вставала поздно и до второго завтрака ничего не ела. Луиджи, поднимавшийся первым, на заре, работал
сначала в пустой мастерской, а когда собирались рабочие, отправлялся в соседнее кафе и там заказывал себе завтрак по вкусу.
Когда Мишетта вернулась с рынка, она застала Кристо за мытьем вчерашней посуды. Противно ее мыть: пепел, окурки, всюду они их суют… Нынче утром
Кристо был на редкость деятельным.
– Миньона не любит мыть посуду, – сказал он. – И она еще в куклы играет… Ну, скажи сама, правда, ужасно глупо?
Мишетта выгружала из кошелки провизию: картошку, телятину.
– А что особенного, все девочки такие.
Кристо стоял на своем.
– Нет, она просто отсталая. Ей ведь уже пятнадцать! А в пятнадцать лет можно настоящим живым младенцем обзавестись. Ой, обжегся!
Он закрыл кран с горячей водой. Мишетта убирала тарелки, вытерла ножи и вилки.
– Вы только послушайте, что теперешние дети говорят! Живым младенцем обзавестись! Да что ты понимаешь то?
– Все понимаю. Ничего особенного нет. Я видел, как Малыш родился. А знаешь, сколько раз наша кошка рожала?
Мишетта закудахтала. По утрам пряди ее черных тусклых волос еще держались на положенном им месте с помощью заколок, безжалостно воткнутых в
пучок.
По утрам пряди ее черных тусклых волос еще держались на положенном им месте с помощью заколок, безжалостно воткнутых в
пучок. Через час другой все это сооружение развалится, и Мишетта будет ходить растрепой.
– А знаешь, ты утром не такая уродливая, – заметил Кристо.
Мишетта поставила перед ним тазик с водой, пора было чистить картошку.
– Хорошенький комплимент!
– А что? – Кристо чистил картошку с удивительным проворством. – Нарезать их соломкой или как?
Мишетта залюбовалась Кристо.
– Ничего не скажешь, рукастый парень, – одобрила она.
Кидая аккуратно очищенные белые картофелины в воду, Кристо нравоучительно изрек:
– В многодетной семье каждый должен что нибудь делать… Папа говорит: «почти многодетная». Нас ведь всего четверо.
– Четверо то четверо, а каждому пару обуви купи… Дети, дружок, это накладно…
– Пусть накладно, зато они живые. А я вот ненавижу кукол. Все за них надо делать. Сам задаешь вопрос, сам отвечаешь. До чего глупо!…
«Здравствуйте, мадам! – Как вы поживаете, мадам? – А вы, мадам?» Наша Миньона как заладит свое, будто других слов и не знает. Я однажды к ней
подхожу и говорю: «Здравствуйте, мадам, спасибо, ничего, мадам!», хватаю одну куклу и – бац! – бросаю в окошко.
– Будь ты моим сыном, схлопотал бы ты у меня!
– Миньона и сама умеет драться, мы не ябеды… Она как прижмет меня к стенке, как схватит за уши, как стукнет об стену, раз, два!
– Да что ты! – Мишетта расставляла на полке посуду.
– Я же тебе говорю… А когда она меня отдубасила, отпустила и спрашивает: «С чего это ты вдруг моих кукол за окно швыряешь?» – «Во первых, –
говорю я ей, – не кукол, а только одну куклу». – Кристо упивался собственным рассказом и даже картошку перестал чистить. – «А во вторых, – это я
ей говорю, – не могу я выносить, что ты вечно твердишь им одно и то же». А знаешь, что она ответила: «Раз они не могут сами говорить, я должна
делать это за них!» – «Как тебе не надоест, – говорю я ей, я даже крикнул: – Значит, у тебя нет ни на грош воображения, ты все время говоришь
одно и то же, твои несчастные куклы такие же дуры, как и ты»… Ясно, она отвечает: «Они и должны на меня походить, раз я все за них сама делаю. А
что ты мне прикажешь делать, Щепка?» Надо сказать, когда Миньона на меня сердится, она Меня Щепкой зовет. Правда, подходит?
– Чисти картошку… А ты пошел на улицу за куклой Миньоны?
– Конечно. Ясно, пошел. «Миньона, – это я ей говорю, – хочешь, я устрою дом для твоих кукол, а пока я строю, тебе не придется водить их друг к
другу в гости». Ну, сказано – сделано…
– Да чисти картошку то…
– Ладно, милочка.
Кристо занялся картошкой.
– Ну, сделал я им дом, вот это дом! Надо тебе сказать, Миньона любит только совсем маленьких куколок, их у нее тринадцать штук. Даже папа
сказал, что дом замечательный, а мама прямо обомлела. А бабуся сказала: «Гениальный ребенок». Взял я большой кусок картона, вот такой, – широко
разведя руки (в правой нож, в левой картофелина), Кристо показал, какой величины он взял лист картона. – Вырезал бритвой окна, двери, очень
аккуратно получилось… Сделал перегородку. А потом поставил на ночной столик, а внизу у него полочка… Значит, получилось три этажа: полочка –
нижний, а еще два наверху.