Старик, не глядя на Гаррика, тихо сказал ему несколько слов.
- Что вы ему сказали?
- Велел одеться по-человечески и быть готовым в путь.
Гаррик удалился, покачивая перьями.
- Не вовремя он нацепил эти перья, - заметил Старик.
- Некоторым они нравятся.
- В том-то и дело. Этих молодцов без конца фотографируют в таком виде.
- Безобразие, - возмутился я.
- Черт знает что, - поддакнул Старик.
- Если мы и в последний день вернемся ни с чем, я готов всадить Гаррику пулю в зад. Что мне за это будет?
- Могут выйти серьезные неприятности. Тогда уж лучше стрелять в нас обоих.
- Ну нет, только в Гаррика.
- Лучше не надо. Помните, что отдуваться придется мне.
- Я же шучу. Старик.
Появился Гаррик, уже без своего убора, а за ним Абдулла, и Старик обменялся с ними несколькими словами.
- Они предлагают охотиться у холма на новом месте.
- Превосходно. Когда же?
- Хоть сейчас. Кажется, будет дождь. Так что поторапливайтесь. Я послал Моло за своими сапогами и плащом, а М'Кола вынес мне из палатки
спрингфилд, и мы вместе пошли к машине. Погода весь день стояла облачная, хотя утром и после полудня солнце время от времени проглядывало сквозь
тучи. Надвигались дожди. Вот и сейчас уже начало моросить, и саранча больше не летала в воздухе.
- Страшно хочется спать, - сказал я Старику. - Давайте выпьем. Мы стояли возле кухонного костра под большим деревом, и мелкий дождик
шелестел в листве над нашими головами. М'Кола принес флягу с виски и торжественно вручил ее мне.
- Хотите? - предложил я Старику.
- Что ж, выпить никогда не мешает.
Мы выпили оба, и Старик пробормотал:
- Черт бы их побрал.
- Черт бы их побрал, - повторил за ним и я.
- Может, все-таки наткнетесь на какие-нибудь следы.
- Мы обыщем всю местность.
Наша машина свернула вправо, на дорогу, миновала хижины туземцев, потом свернула влево, на плотно убитую, красную глинистую тропу,
огибавшую холмы и с обеих сторон теснимую деревьями. Дождь уже лил вовсю, и мы ехали медленно. В глине, по-видимому, было много песка, так как
колеса не буксовали. Вдруг Абдулла, сидевший сзади, пришел в сильное возбуждение и попросил Камау остановиться. Тот затормозил, мы вылезли из
машины и прошли немного назад. На сырой глине отчетливо виднелись свежие следы куду. Антилопа прошла здесь каких-нибудь пять минут назад, не
больше: края отпечатков были острые, и взрыхленная копытами земля еще не успела размокнуть под дождем. - Думи, - сказал Гаррик, откинув голову,
и широко растопырил руки, чтобы показать, какие огромные рога у этого животного. - Кубва сана! Абдулла подтвердил, что это самец, и притом
большущий.
- Пошли! - скомандовал я.
Идти по следу было легко, и мы знали, что куду где-то близко. Под дождем или снегом подобраться к зверю гораздо проще, и я был уверен, что
сегодня удастся поохотиться. След сквозь густой кустарник вывел нас на прогалину. Я остановился, чтобы протереть мокрые очки и продуть прицел
моего спрингфил-да.
Дождь теперь хлестал как из ведра, пришлось надвинуть шляпу на самые глаза, чтобы не заливало очки. Едва мы обогнули
прогалину, впереди послышался треск, и я увидел серое с белыми полосами животное, которое продиралось сквозь кустарник. Я вскинул ружье, но
М'Кола схватил меня за руку. “Манамуки!" - прошептал он. Это была самка куду. Мы подошли к тому месту, где она только что стояла, но других
следов там не оказалось. Сомнений быть не могло: от самой дороги мы шли по следу этой антилопы. - Вот тебе и “думи кубва сана”! - сказал я Гар-
рику с ядовитым сарказмом и жестом изобразил здоровенные рога, которые якобы растут у него на голове.
- Манамуки кубва сана, - пробормотал он огорченно и кротко. - Какая огромная самка!
- Эх ты, вшивый франт в страусовых перьях, - сказал я ему по-английски.
- Манамуки! Манамуки! Манамуки! - Манамуки, - подтвердил М'Кола, кивнув головой. Я достал словарь, но, не найдя там нужных слов, знаками
объяснил М'Кола, что мы вернемся на дорогу кружным путем и поглядим, нет ли других следов. Мы долго бродили под дождем, вымокли до нитки, но
ничего не нашли и вернулись к машине; так как дождь стал утихать, а дорогу не развезло, решено было ехать дальше, пока не стемнеет. Облака
клубились по склонам холмов, с деревьев капала вода; мы тщетно вглядывались в даль, но антилоп не было нигде-ни на открытых полянах, ни в
зарослях кустарника, ни на зеленых склонах. Наконец стемнело, и мы вернулись в лагерь. Мой спрингфилд был весь мокрый, и когда мы вылезли из
машины, я велел М'Кола хорошенько вычистить и смазать его. М'Кола кивнул, и я, войдя в палатку, где горел фонарь, снял с себя все, вымылся в
брезентовой ванне и вышел к костру в халате, надетом поверх пижамы, освеженный и довольный.
Мама и Старик уже сидели у огня. Мама встала, чтобы налить мне виски с содовой.
- М'Кола все нам рассказал... - начал Старик, не двигаясь с места.
- Да, здоровенная была самка, - отозвался я. - Я чуть не уложил ее. Как по-вашему, куда ехать завтра утром?
- Пожалуй, на солонец. Наши дозорные просматривают оба холма. Помните того старого деда из деревни? Он как одержимый ищет куду где-то за
холмами. Он и еще второй, вандеробо. Они ушли три дня назад.
- Почему бы нам не попытать счастья на том солонце, где повезло Карлу?
Авось и для меня выдастся счастливый день.
- Конечно.
- Беда только, что день этот последний, потом солонец могут затопить дожди. Когда мокро, соли не остается и в помине. Одна грязь. - В том-
то и дело.
- Мне бы только увидеть куду.
- А когда увидите, не забудьте: нужно выждать, пока он подойдет поближе. Выждать и стрелять наверняка.
- Об этом-то я не беспокоюсь.
- Поговорим о чем-нибудь другом, - сказала Мама. - Этот разговор действует мне на нервы.
- Жаль, что этот малый. Кожаные Штаны, не с нами, - заметил Старик. - Черт возьми, вот кто умеет поговорить.При нем и у вашего муженька
язык развязывался. Разыграйте-ка снова ту комедию про современных писателей.
- Подите к черту.
- Почему у нас нет никакой интеллектуальной жизни? - сказала Мама. - Почему вы, мужчины, никогда не поговорите о мировых проблемах? Почему
я ничего не знаю о том, что творится на свете?
- На свете черт знает что творится, - сказал Старик.