- Лучше.
- А чай будем пить утром, пораньше.
- Хорошо, бвана М'Кумба.
- Ночуй здесь, дождь на дворе. - Я указал на брезент, за которым шумел дождь. Я люблю этот шелест дождевых капель-из всех звуков, какие мы,
часто живущие под открытым небом, слышим вокруг, это самый приятный. Да, то был приятный шум, хотя он не предвещал нам ничего доброго. - Хорошо.
- Ступай поешь.
- Хорошо. Не хочешь чаю?
- Я ж тебе сказал-к черту чай!
- А виски? - спросил он с надеждой.
- Виски все вышло.
- Виски, - повторил он с непоколебимой уверенностью.
- Ладно. Ступай поешь, - сказал я и, налив в кружку виски пополам с водой, забрался под москитную сетку, нашарил свою одежду, снова
аккуратно уложил ее в изголовье, а потом повернулся на бок и, опираясь на локоть, медленно выпил виски, поставил кружку на землю, ощупал под
койкой спрингфилд, положил фонарь рядом с собой и скоро уснул, убаюканный шелестом дождя. Проснулся я только на минуту, когда пришел М'Кола и
стал возиться, устраивая себе постель около меня. Второй раз я проснулся уже среди ночи и услышал его сонное дыхание. Утром он встал и вскипятил
чай, когда я еще спал.
- Чай, - сказал он, стягивая с меня одеяло. - Опять этот проклятый чай, - пробормотал я и сел на койке, еще не проснувшись окончательно.
Было серое, промозглое утро. Дождь перестал, но над землей стлался туман, и когда мы пришли на солонец, оказалось, что он залит водой, а
вокруг - никаких следов. Тогда мы обшарили мокрый кустарник и вышли на равнину в надежде найти след на влажной землей по этому следу настичь
какого-нибудь куду. Но все напрасно. Мы перешли через дорогу и двинулись вдоль кустов в обход открытого болотца. Я надеялся встретить носорога,
так как нам то и дело попадались кучи свежего носорожьего помета, но после дождя не появилось ни единого следа. Раз мы услышали крики клещеедов
и, подняв головы, увидели, как эти птицы неуклюже летели к северу над густым кустарником. Мы описали большой круг, но ничего не нашли, кроме
свежих следов гиены и самки куду. М'Кола указал мне на небольшой череп куду с одним великолепным витым рогом, врезавшимся в ствол дерева. Второй
рог мы отыскали в траве, и я водворил его на место, - воткнул в отверстие на голове куду.
- Шенци, - опять сказал М'Кола и сделал такой жест, будто натягивает лук. Череп был совершенно чистый, но в полых рогах скопился какой-то
мокрый осадок, и они прескверно пахли. Я притворился, будто не чую этой вони, и протянул находку Гаррику, а тот, не сморгнув глазом, передал ее
Абдулле. Абдулла сморщил свой плоский нос и потряс головой. Рога и в самом деле пахли отвратительно. М'Кола и я засмеялись, но физиономия
Гаррика хранила самое невинное выражение.
Мне пришла в голову мысль проехать по дороге, высматривая куду и останавливаясь у каждой поляны, которая покажется нам подозрительной. Мы,
сели в машину и поехали. Однако безуспешно обшаривали мы все прогалины. Между тем взошло солнце, и дорога оживилась, по ней то и дело сновали
путники-одни в белой одежде, другие почти голые, - и мы решили вернуться в лагерь. По пути сделали остановку и подкрались еще к одному солонцу.
За деревьями мы увидели антилопу-палу, ее шкура казалась красной там, где солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, освещали ее. Вокруг было
множество следов куду.
Вокруг было
множество следов куду. Мы заровняли их и двинулись дальше. Когда мы подъехали к лагерю, над нами вдруг нависла туча саранчи, летевшей на запад,
и все небо мерцало, точно кадры из старого кинофильма, только не серые, а красноватые. Моя жена и Старик вышли нам навстречу. Они были очень
разочарованы: на лагерь не упало ни капли дождя, и они ожидали, что мы вернемся не с пустыми руками.
- А что, наш любитель литературы уехал?
- Да, отправился в Хандени, - ответил Старик.
- Он говорил со мной об американских женщинах, - сказала моя жена. - Бедный Папа, а я-то была уверена, что тебе сегодня повезет. Гадкий
дождь!
- Так что же он говорил про американских женщин?
- Что они ужасны.
- Он рассуждает очень здраво, - заметил Старик. - Ну, рассказывайте, что с вами приключилось.
Мы уселись под тентом, и я рассказал все по порядку. - Это был вандеробо, - решил Старик. - Они никудышные стрелки. Да, не повезло вам.
- А я думаю, это один из тех бродячих африканцев, которых встречаешь с луком у дороги. Он увидел первый солончак, а потом по тропе добрался
до второго.
- Нет, вряд ли, те носят с собой лук и стрелы только для самозащиты.
Они не охотники.
- Ах, не все ли нам равно, кто это был.
- Да, не повезло. А тут еще дождь. Я поставил дозорных на обоих холмах, но они ничего не видели.
- Что ж, у нас есть еще время до завтрашнего вечера. Когда нам уезжать?
- Послезавтра.
- Черт бы его побрал, этого дикаря!
- А Карл, наверно, уже разогнал всех черных антилоп.
- Мы не успеем заехать в прежний лагерь за рогами. Знаешь новость?
- Нет.
- Я дала обет не курить полгода, если ты убьешь куду, - сказала Мама.
- И уже перестала.
Мы закусили, потом я забрался в палатку, прилег и стал читать. Я знал, что у меня еще есть шансы подстрелить что-нибудь завтра утром на
солонце, и старался не нервничать. Но все же я нервничал и боялся уснуть, помня, что после дневного сна человека одолевает вялость, а потому
вышел из палатки, уселся на полотняный стул под тентом и принялся за книжку “Жизнеописание Карла II”, то и дело отрываясь, чтобы поглядеть на
саранчу. То было захватывающее зрелище, и я никак не мог к нему привыкнуть. В конце концов я уснул на стуле, поставив ноги на ящик из-под
консервов, а когда проснулся, около меня стоял Гаррик в пышном развевающемся головном уборе из черных и белых страусовых перьев. - Проваливай, -
сказал я по-английски. Он не трогался с места, самодовольно ухмыляясь, потом повернулся, чтобы я мог взглянуть на него в профиль.
Тем временем Старик с трубкой в зубах вышел из своей палатки.
- Полюбуйтесь-ка! - крикнул я ему. Он взглянул, пробормотал: “Боже!" - и скрылся в палатке.
- Куда же вы? - сказал я. - Не надо обращать на него внимания, вот и все.
Старик снова вышел с книгой, и мы сидели и болтали, словно не замечая Гаррика, который все еще щеголял своим головным убором. - По-моему,
этот болван к тому же выпил, - заметил я.
- Возможно.
- От него несет спиртным.