- Такой предупредительный человек, господин комиссар! Никогда не пройдет по двору, не поздоровавшись с детьми, а в конце месяца обязательно несет им конфеты.
Мегрэ отправляется пешком на площадь Республики. В кафе "Спорт" почти пусто. Официант Нестор вытирает столики под мрамор.
- Господин Маскувен?.. Если бы вы знали, какой это был для меня удар, когда я развернул газету. А вот и его место.
Рядом со стойкой игральный автомат. В глубине зала русский бильярд, поблизости от которого ежедневно в определенный час садился Маскувен.
- Нет, я не замечал, чтобы он с кем-нибудь разговаривал. Просто потягивал аперитив, всегда один и тот же. Читал газету. Потом подзывал меня и непременно оставлял двадцать пять сантимов на чай. По его появлению часы можно было с точностью до минуты проверять.
- Часто он требовал письменный прибор?
- По-моему, тогда это случилось впервые.
Несомненно, Нестор не в состоянии сказать, действительно ли Маскувен писал в тот день или просто глядел на лежавшую перед ним промокашку. Не вспомнил официант и кому он давал бювар до Маскувена.
- Днем тут такая толчея...
Мегрэ вздыхает, утирается платком, влезает на открытую площадку автобуса и расслабленно мечтает о мелком песке и монотонном наплыве белогривых волн.
- К вам еще одна девушка, Мегрэ. Урожайный у вас денек!
Эта совсем не то, что м-ль Берта. Восемнадцатилетняя толстушка, полногрудая, розовая, глаза слегка навыкате. Кажется, будто она только-только подоила своих коров и от нее еще пахнет молоком.
Это недалеко от истины: она служит у молочника с улицы Коленкура.
Учреждение, в которое бедняжка попала, производит на нее такое впечатление, что она вот-вот расплачется.
- Господин Жюль сказал...
- Простите, кто это господин Жюль?
- Мой хозяин. Он сказал, что я обязательно должна пойти к вам.
Она свыкается с обстановкой, с грузной фигурой комиссара, добродушно покуривающего трубку.
- Рассказывайте.
- Клянусь, я не знаю, как его зовут. Лучше всего я запомнила его машину - красивая такая, спортивная, зеленая.
- Значит, молодой человек... Опишите-ка мне его.
Девушка краснеет. Звать ее Эмма, в Париже она всего несколько месяцев. Ранним утром разносит молоко почти по всей улице, днем помогает в лавке.
- Не знаю, вправду ли он молодой человек. А вдруг женат?
Одно, во всяком случае, очевидно: она влюблена в незнакомца с зеленой спортивной машиной.
- Он брюнет, высокий, хорошо одевается, всегда в светлой шляпе.
Однажды у него на груди висели очки.
- Машину он ставил почти сразу за домом шестьдесят семь?
- Откуда вы знаете? - удивляется она.
- Часто он приезжал?
- Обычно раз в неделю, редко - два. Я видела, как он входит в дом шестьдесят семь-а, и догадывалась: он бывает там у женщины.
- Почему вы так решили?
- Потому что так одеваются, только когда идут к женщине. Не знаю, как вам объяснить. От него хорошо пахло.
- Значит, вам приходилось стоять с ним рядом?
Бедная Эмма! Мегрэ отчетливо представляет себе, как в половине пятого она принималась высматривать зеленую спортивную машину и под каким-нибудь предлогом выскакивала на улицу, чтобы очутиться рядом с восхищавшим ее мужчиной.
- Он появился вчера?
Готовая расплакаться, она лишь утвердительно кивает.
- В котором часу?
- Точно не знаю, но около пяти. В доме пробыл недолго. Конечно, эту даму убил не он.
Ого! Мегрэ расспрашивает терпеливо, не придирается к мелочам.
Сведения толстушки гораздо интереснее, чем она думает, - ее описание очень уж подходит к типу человека, который может оказаться замешанным в подобном деле.
Слишком хорошо одевается - Эмма сама это сказала. Одежда слишком светлая - такая всегда кажется новой. На пальце брильянт. Она заметила также, что два зуба у него золотые.
Завсегдатай скачек. Придется навести справки в отделе светского общества и в отделе азартных игр. А может быть, субъект с такими приметами отыщется среди клиентов графини?
- Благодарю, мадмуазель. Господин Жюль правильно сделал, направив вас сюда.
- Он не виноват, правда? Не могу поверить, что такой человек...
В одном - впрочем, для следствия это интереса не представляет - Эмма не призналась: все несколько недель, что зеленая машина парковалась на улице Коленкура, молочница, проходя мимо, бросала на сиденье цветок.
- Вы не заметили, около пяти в дом шестьдесят семь-а никто больше не входил?
- Одна дама.
- Какая дама?
Описание Эммы довольно точно соответствует хозяйке "Голубка", но девушка не может уточнить, вошла эта дама в дом до или после владельца зеленой машины.
Разговаривая, Мегрэ набрасывает распоряжения. Проверить все зеленые спортивные автомобили. Разыскать тех, кто отирается на скачках,молодого брюнета, и т. д.
- Алло! Отель-Дье?..
Маскувен жив. На проводе профессор собственной персоной. Примерно один шанс из пяти, что больной выкарабкается.
Нечего и думать допросить его раньше, чем через неделю, да и то если не будет осложнений.
- Алло! Мадмуазель Берта? Ваш брат, по-видимому, спасен... Нет, вам его еще нельзя видеть... Буду держать вас в курсе.
Огромный пляж, бескрайняя морская гладь... Мегрэ вздыхает. Начинается самый трудоемкий, самый неблагодарный этап расследования. Действующие лица мало-помалу обретают контуры, группируются.
Неужели бедный старик с бульвара Батиньоль до сих пор заперт у себя в комнате? По воле случая ответ поступает в ту же минуту. Звонит инспектор Торранс.
- Вы, шеф? Звоню из маленького бара на набережной... Ровно в девять наш подопечный вышел из дому... Что? Да, да... Совершенно верно, он в своем толстом пальто... Нет, на меня не взглянул... Он ни на кого не смотрит. Бредет куда глаза глядят, как больной на прогулке для моциона.
Время от времени останавливается у витрины. Улицу переходит нерешительно, словно боится транспорта... Ни разу не обернулся. Сейчас стоит за спиной какого-то удильщика... Я его вижу со своего места... Что вы сказали? Нет, ни с кем не говорил... Что? Плохо слышу... Газету? Не покупал он никакой газеты... Хорошо... Как прикажете... Есть продолжать... Мне .повезло: натолкнулся здесь на потрясающее ву-врэ...
По узкой служебной лестнице Мегрэ, серьезный, тяжелый, взбирается под крышу Дворца правосудия, в лабораторию. Пожимает руки, наклоняется над работающими экспертами:
- Ну что, ребята?
Ничего интересного. Почерк на промокашке может принадлежать и мужчине, и женщине, пальцевых отпечатков на ней не обнаружено, зато на обложке бювара их множество.