А встреча с сыщиками из отдела
убийств никому не доставит удовольствия. Он мог быть обижен. Но это было не так. Он только хотел узнать: выяснил ли я, откуда взялись
злосчастные пуговицы. Я спросил,. были ли у него официальные гости, и он ответил, что да, были, поэтому он предположил, что у меня для него есть
новости.
Я выразил опасение, что у меня их никогда не будет, и вот тогда он огорчился.
Энн Тензер позвонила в воскресенье утром. Я ожидал и этого звонка, поскольку газеты пестрели моим именем, а в "Ньюс" меня назвали убийцей
детской няни. Энн Тензер была расстроена, но казалось, сама не знает из-за чего. Не из-за того, что я выдавал себя за пуговичного коммерсанта. И
не из-за того, что случилось с ее тетей. Как я понял, она была огорчена тем, что звонила мне.
Ни один человек, включая и меня, не знаменит настолько, насколько он считает. Когда в воскресенье утром я нажал на кнопку звонка дома на
Одиннадцатой Западной улице и был впущен Мэри Фолтц, то не заметил никаких признаков того, что наша клиентка видела в газетах мое имя. Когда я
вошел, она сидела за роялем. Закончив музыкальную фразу, она повернулась ко мне и сказала:
- Доброе утро. Полагаю, у вас есть новости?
- Что-то вроде того, - сказал я, - если вы видели утреннюю газету.
- Видела, но не читала. Я никогда их не читаю.
- Тогда я расскажу вам все вкратце.
Я сел и приступил к рассказу. Когда я дошел до Эллен Тензер и сообщил, что ребенок пробыл у нее около трех месяцев, Люси Вэлдон
воскликнула:
- Значит, она - мать!
- Нет. По веским причинам нет.
- Но она знает, кто мать?
- Возможно, знала. По крайней мере, она знала, где и от кого получила ребенка. Но она не расскажет об этом, потому что мертва.
- Мертва?
Я сообщил ей обстоятельства смерти Эллен Тензер.
- Значит... она была убита?
- Да.
- Но... это ужасно...
- Да. Если полиция еще не знает о том, что я был в ее доме и прочесал весь дом, включая и погреб, то скоро узнает. Они узнают и о том, что
спустя четырнадцать часов после встречи со мной она была убита. Они захотят узнать имя клиента, фактически потребуют его и, если они его
получат, то вас пригласят в кабинет прокурора, чтобы ответить на его вопросы. Потом они придумают несколько версий. Одной из них, возможно,
будет то, что ребенок не был оставлен в вашем вестибюле, что это выдумка для объяснения присутствия ребенка в вашем доме, что вы ведете
беспорядочный образ жизни. Ваши друзья будут в шоке. Главное...
- Нет!
- Что "нет"?
- Это не выдумка - Но не плохая версия. Я знавал и хуже. Главное, если мы назовем имя клиентки, вам причинят беспокойство.
- Подождите минутку.
Она нахмурилась. Я ждал больше минуты, пока она обдумывала все. Наконец сказала:
- Вы считаете, что эта женщина была убита из-за... того, что вы поехали к ней? Вы ведь это имели в виду?
Я покачал головой: ' - Было сказано совсем не так. Она была убита, возможно, потому, что кто-то очень не хотел, чтобы она что-нибудь
рассказала. Можно предположить еще и так: если бы расследование о ребенке не было бы начато, она не была бы убита.
Можно предположить еще и так: если бы расследование о ребенке не было бы начато, она не была бы убита.
- Но этим вы говорите, что я ответственна за убийство?
- Нет, я этого не говорю. Кто бы ни оставил ребенка в вашем доме с приколотой к одеялу запиской, он должен был предположить, что вы
попытаетесь выяснить: откуда этот ребенок. Ответственность за убийство падает на него, и не пытайтесь присвоить ее себе.
Она крепко вцепилась в стул.
- До чего все это мерзко. До чего ужасно. Убийство. Вы сказали, что я буду вызвана к прокурору.
- Если, миссис Вэлдон, мы назовем имя клиентки.
- Называйте меня Люси.
- Если мы откажемся назвать ваше имя, то, возможно, попадем в беду, но это наши проблемы. О том, что вы наняли Ниро Вулфа знают только три
человека - ваша служанка, кухарка и адвокат. Кто еще?
- Никто. Я никому не говорила об этом.
- Вы уверены?
- Да.
- Не рассказывали абсолютно никому, даже лучшему другу? Люди болтливы, и если слух о том, что вы наняли Вулфа, дойдет до полиции, это
изменит многое. Адвокатам сплетничать не полагается, но многие из них только этим и занимаются. С вашим адвокатом, служанкой и кухаркой придется
рассчитывать только на везение. И не просите их не болтать, это редко помогает. Люди чертовски упрямы, и если их попросить о чем-нибудь не
упоминать, то у них появляется нетерпенье. К вам это не относится, потому что вам есть что терять. Вы будете молчать?
- Да. Но что собираетесь делать вы?
- Не знаю. Голова на плечах - у мистера Вулфа. Я только на посылках.
Ближайшая задача - оставить вас в тени, вот почему я пришел. Они еще не добрались до вас, но нашли тысячи отпечатков в доме Тензер. Я
детектив, и мои отпечатки имеются в их картотеке. Они не так глупы. И могут быть настолько остроумны, что последуют за мной сюда. Правда, я шел
пешком и удостоверился, что хвоста нет.
Я встал, чтобы уйти, но перед этим сказал:
- Если вы считаете, что мы должны покаяться перед вами, что допустили это убийство, мы готовы это сделать.
- Это я должна извиниться перед вами, - она встала. - Я была груба, когда вы были здесь в тот раз. Вы уходите?
- Да. Я выполнил поручение. Если за мной следили, они поджидают меня на ступеньках, чтобы кое-что узнать.
Но слежки не было. Я вернулся домой за полчаса до прихода Крамера, который начал жаркий спор, а потом увез меня в тюрьму.
Итак, в понедельник Паркер взял меня на поруки и подвез до 35-ой улицы. Я был рад увидеть, что Вулф не сидел без дела в мое отсутствие. Он
начал еще одну книгу: "Безмолвную весну" Ричарда Кардона. Я подождал, пока он закончил абзац, закрыл книгу, заложив страницу пальцем, и взглянул
на меня.
- Двадцать тысяч, - сказал я ему. - Прокурор хотел назначить пятьдесят, так что я котируюсь весьма высоко. Один из сыщиков оказался
способным. Он почти завел меня в тупик расспросами о комбинезоне, но я вывернулся. Не было ни одного упоминания о Сауле, Фреде или Орри, так что
они не напали на их след, и теперь вряд ли нападут. Я подписал девять часов назад два сомнительных заявления, но они с ними согласились. Если
нет ничего срочного, я пойду наверх и займусь собой. Я вздремнул всего часок под надзором стоящего рядом полицейского.