В кухню ворвался отец с непокрытой головой, что противоречило его привычкам, с капельками влаги на усах.
Он был очень возбужден.
- Этот негодяй Фюмаль!.. - воскликнул он возмущенно.
- Что он сделал?
- Я не сразу заметил... Когда он ушел, я положил деньги в сейф, потом позвонил по телефону и только тогда заметил, что он подсунул две купюры под пресс-папье.
О какой сумме шла речь? Мегрэ по прошествии стольких лет уже не мог вспомнить, но он очень хорошо помнил гнев отца, тот чувствовал себя оскорбленным...
- Я догоню его...
- Он поехал в двуколке?
- Да. На велосипеде я его догоню и,..
Остальное вспоминалось как-то расплывчато. Однако с тех пор фамилию Фюмаля произносили в доме с особенной интонацией. Мужчины больше не здоровались.
Произошло еще что-то, о чем у Мегрэ было и того меньше информации. Должно быть, Фюмаль попытался посеять сомнения у графа де Сен-Фиакр (то был еще старый граф) в отношении своего управляющего, и тот вынужден был оправдываться.
- Я вас слушаю.
- А вы после школы не слышали обо мне?
В голосе Фердинанда слышалась теперь глухая угроза.
- Нет.
- А вам знакомо название "Мясные ряды"?
- Понаслышке.
Это были мясные лавки, расположенные повсюду - одна находилась на бульваре Вольтера, недалеко от дома Мегрэ, - против которых мелкие торговцы выступали без всякого результата.
- Это я. А вы слышали об "Экономных рядах"?
Смутно. Еще одна сеть лавочек в рабочих кварталах и в пригороде.
- И это опять я, - заявил Фюмаль с вызовом во взгляде. - А вы знаете, сколько миллионов стоят эти два предприятия?
- Это меня не интересует.
- Я стою также за "Северными мясными рядами", администрация которого находится в Лилле, и за Ассоциацией мясников, чья контора на улице Рамбюто.
Мегрэ чуть было не сказал, глядя на жирного мужчину, сидящего в кресле: "Ну это же очень много мяса!"
Он сдержался, предчувствуя, что это дело будет еще более неприятным, чем исчезновение миссис Бритт. Он уже ненавидел Фюмаля, и не только из-за воспоминаний об отце - этот человек был слишком уверен в себе, той наглой уверенностью, которая оскорбительна для простых смертных. И в то же время под этой маской можно было угадать некоторое беспокойство и даже, может быть, нечто вроде паники.
- А вы не спрашиваете себя, зачем я пришел сюда?
- Нет.
Это еще один из способов вывести людей из себя: быть абсолютно спокойным, инертным. Во взгляде комиссара не было ни любопытства, ни интереса, и это начало выводить его собеседника из себя.
- А вы знаете, что у меня достаточно большое влияние, чтобы сместить чиновника, какое бы высокое положение он ни занимал?
- Ах так!
- Даже чиновника, который считает себя очень важным.
- Я слушаю вас, господин Фюмаль.
- Заметьте, что я пришел сюда как друг.
- Ну и что дальше?
- Вы сразу повели себя...
- Вежливо, месье Фюмаль.
- Предположим! Как вам будет угодно.
- Предположим! Как вам будет угодно. Если я захотел поговорить именно с вами, так это потому, что подумал... Вследствие нашей старой дружбы...
Они никогда не дружили, никогда не играли вместе.
Впрочем, Фердинанд Фюмаль не играл ни с кем и все перемены проводил в одиночку, забившись в угол.
- Позвольте мне заметить в свою очередь, что у меня много работы.
- У меня еще больше работы, чем у вас, но я все же приехал к вам. Я мог бы вас пригласить в одну из моих контор...
К чему спорить? Фюмаль был знаком с министром, которому оказал кое-какие услуги, как и, без всякого сомнения, другим политикам, а это кое-что значило.
- Вы нуждаетесь в помощи полиции?
- Да.
- Я вас слушаю.
- Естественно, все, что я вам скажу, должно остаться между нами.
- Если только вы не совершили преступления...
- Не люблю подобных шуток.
Мегрэ, вне себя, встал и подошел к камину, с трудом сдерживаясь, чтобы не вышвырнуть посетителя за дверь.
- На мою жизнь покушаются.
Мегрэ чуть было не сказал: "Оно и понятно", но сделал над собой усилие, стараясь казаться спокойным.
- Вот уже около недели я получаю анонимные письма, на которые сначала не обратил никакого внимания.
Такие значительные люди, как я, должны быть готовы к тому, что вызывают зависть, а иногда даже ненависть окружающих.
- Письма у вас с собой?
Фюмаль достал из кармана такой же пухлый бумажник, какой когда-то был у его отца.
- Вот первое. Я выбросил конверт, так как не знал его содержания.
Мегрэ взял письмо и прочитал следующие слова, написанные карандашом: "Ты скоро сдохнешь".
Он положил письмо на стол и спросил:
- Что в остальных?
- Вот второе, я получил его на следующий день. Я сохранил конверт, на котором, как вы увидите, стоит штамп почтового отделения в районе площади Оперы.
На этот раз в письме, также написанном карандашом, печатными буквами, говорилось: "Я тебя достану".
Были еще и другие, которые Фюмаль держал в руке и одно за другим протягивал комиссару, сам вынимая их из конвертов.
- На этом я не могу разобрать штамп.
"Считай свои последние дни, сволочь".
- Я думаю, что вы не имеете ни малейшего представления, кто отправитель?
- Подождите. Всего их семь, последнее пришло сегодня утром. Одно из них было опущено на бульваре Бомарше, другое - в главном почтовом отделении улицы Лувр, и, наконец, третье - на авеню Терн.
Содержание писем было несколько различным.
"Тебе не долго осталось жить".
"Пиши завещание".
"Подлец".
И наконец, в последнем говорилось то же, что и в первом: "Ты скоро сдохнешь".
- Вы мне доверите эту корреспонденцию?
Мегрэ выбрал слово "корреспонденция" специально, не без иронии.
- Если это поможет вам обнаружить отправителя.
- Вы не думаете, что это шутка?
- Люди, с которыми я общаюсь, в большинстве своем не способны на шутки подобного рода.