Теперь-то я вижу, что заблуждался. Мне не хотелось рассказывать сыну о моем визите к вам, но я все же заставил себя. Он обязан знать все.
Теперь я должен просить вашей помощи. Помните, что вы говорили тогда в Канова-спа.
"Однако совсем другое дело, если вы укрываете убийцу только потому, что он одного цвета кожи с вами. Тем самым вы наносите себе и своему
народу огромный вред. Вы как бы подтверждаете закономерность того исключения из общих правил, которое вызывает у вас столь справедливое
возмущение..."
- Довольно! - резко перебил Вулф. - Никакого отношения к случившемуся это не имеет.
- Непосредственного - да, не имеет. Но вы посоветовали мне придерживаться общих принципов сосуществования в человеческом обществе и тем
самым убедили меня. Нет, нет, я вовсе не утверждаю, что сейчас возникло аналогичное положение, но тогда перед вами стояла проблема, и вы
попросили меня помочь вам, а сейчас проблема возникла передо мной, и я прошу вас помочь мне. Полицейские намереваются предъявить моему сыну
обвинение в убийстве!
Вулф прищурился и взглянул на Уиппла.
- Полицейские несколько часов допрашивали вашего сына и все же не арестовали его.
- Арестуют, когда сочтут нужным.
- В таком случае, ему потребуется адвокат.
- Похоже, ему потребуется больше, чем адвокат. Ему потребуетесь вы.
- Не сгущаете ли вы краски? - Вулф повернулся к Данбару. - Ну как, успокоились, мистер Уиппл?
- Не совсем.
- Все равно я должен побеседовать с вами. Полицейские, как вы говорите, считают убийцей вас. Это ваше предположение или у вас есть
основания для такого утверждения?
- Полицейские считают, что у них есть доказательства, но в действительности их нет и не может быть.
- Это не ответ. Я сделаю еще одну попытку. Почему полицейские считают, что у них есть какие-то доказательства?
- Потому что они застали меня у мисс Брук. Потому что она и я... мы были друзьями. Потому что она белая, а я черный. Потому что дубинка,
которой она была убита...
- Вам придется объяснить мне кое-что, - проворчал Вулф. - Начнем с дубинки. Это ваша дубинка?
- Я хранил ее у себя. Полисмен в одном из городов Алабамы избил ею двух негритянских юношей. Не стану рассказывать, как именно, но мне
удалось ее заполучить. Несколько месяцев она лежала на моем письменном столе в канцелярии.
- И вчера тоже?
- Нет. Сюзанна... - Юноша умолк.
- Да?
Данбар Уиппл посмотрел на отца, потом на Вулфа и продолжал:
- Не знаю, почему я запнулся. Все это я рассказал и полицейским. Мисс Брук сняла и обставила небольшую квартиру на Сто двадцать восьмой
улице.
Дубинка находилась там. Мисс Брук сама ее туда отнесла.
- Когда?
- Около месяца назад.
- Полицейские обнаружили на дубинке отпечатки ваших пальцев?
- Не знаю, но, кажется, нет. Думаю, отпечатки давно стерлись.
- Почему вы так думаете?
- Потому что полицейские ничего не говорили об отпечатках.
Довольно резонно. Видимо, он все же сумел взять себя в руки.
Видимо, он все же сумел взять себя в руки. Разговор в форме вопросов часто этому помогает.
- Вполне логичный вывод, - согласился Вулф. - С орудием преступления все ясно. Перейдем к возможности преступления. Итак, вы говорите, что
пришли к мисс Брук. А что вы делали, скажем, с полудня до момента убийства?
Полиция, очевидно, уже интересовалась этим, но все же прошу ответить. Я хочу проанализировать все аспекты предположения, что мисс Брук
убили вы.
Данбар Уиппл выпрямился в кресле.
- В полдень я сидел в канцелярии за своим письменным столом. Без четверти час встретился в ресторане за ленчем с двумя знакомыми. Около
трех вернулся на службу. В четыре часа пошел к нашему директору-распорядителю мистеру Хенчи на совещание, закончившееся вскоре после шести.
Вернувшись в свою комнату, я нашел на письменном столе записку. Мы с мисс Брук договорились встретиться у нее на квартире около восьми. В
записке сообщалось, что звонила мисс Брук и просила передать, что она сможет вернуться домой только часов в девять или даже несколько позже.
Меня это устраивало, так как я должен был пообедать с одним из участников совещания.
Мы расстались с ним в двадцать пять девятого у входа в вестибюль станции подземки на Сорок второй улице. В пять минут десятого я входил в
квартиру мисс Брук на Сто двадцать восьмой улице.
- И обнаружили мисс Брук мертвой?
- Да.
Вулф взглянул на часы.
- Если вам не тяжело, расскажите, что вы стали делать после этого.
- Пожалуйста. Она лежала на полу. Не знаю, долго ли я сидел, не в силах ничего предпринять. Дубинка лежала тут же, на кресле, я не
дотронулся до нее даже пальцем. Вызывать врача не имело смысла. Я сел на кровать и попытался решить, как быть дальше. Вы, наверное, скажете, что
несколько странно думать о себе, когда перед глазами лежит убитая девушка. Возможно. Но именно о себе я и думал. Вам этого не понять, вы белый.
- Вы такой же человек, как и я.
- Слова, слова... Я понимал, что должен на что-то решиться, что-то сделать. Скрыться? Но у меня хватило самообладания сообразить, что этого
делать нельзя, да и бесполезно. В телефонном справочнике я нашел телефон главного полицейского управления и позвонил. Часы показывали без
двадцати десять; таким образом, я провел там полчаса, даже чуть больше.
- Неблагоразумно, хотя и понятно. Положение у вас, конечно, сложное, но обвинять вас в убийстве... Какой же мотив убийства выдвигают
полицейские?
Данбар Уиппл удивленно взглянул на Вулфа.
- Вы серьезно? Какой другой мотив им нужен, когда речь идет о негре и белой девушке?
- Ну, вы преувеличиваете. Нью-Йорк, конечно, не Утопия, но вместе с тем мы с вами не на Юге живем.
- Верно. На Юге я сейчас не сидел бы в большой, прекрасно обставленной комнате и не беседовал бы со знаменитым частным детективом. Здесь, в
Нью-Йорке, действуют осторожнее и готовятся тщательнее, однако и здесь, когда речь идет о негре, мотив считается само собой разумеющимся. Негр -
это черномазый мерзавец, уже от рождения наделенный всеми дурными качествами, которых у белого нет и не может быть. Чепуха, скажете вы, но
именно так обстоит дело у нас в Америке.
- Среди подонков - да. Среди идиотов и болванов.
- Многие так рассуждают.