Серая машина марки четыреста три... Шофер говорил с южным акцентом.
- Вы велели везти вас на авеню Марсо?
- Да.
- Который был час?
- Не знаю.
- Но ведь вы, вероятно, не раз проезжали мимо светящихся уличных часов. Вы собирались сесть на самолет. Вам часто приходится летать, следовательно, вы знаете расписание некоторых рейсов... Время имело для вас большое значение.
- Я все это прекрасно понимаю, но не нахожу объяснений. На деле все это происходит не так, как мы себе это представляем в спокойном состоянии.
- Вы попросили шофера подождать вас на авеню Марсо?
- Нет. Мне не хотелось привлекать внимания. Я заплатил по счетчику и прошел через тротуар к подъезду. В какое-то мгновение мне показалось, что я забыл ключ, и я стал шарить по карманам.
- Это вас испугало?
- Нет. Я собирался уехать, но подумал: значит, не судьба. Кстати, ключ оказался в другом кармане, куда я его никогда раньше не клал. Я отпер дверь и вошел.
- Вы не стали будить швейцара?
- Нет. Я поднялся к себе, открыл сейф, взял четыреста пятьдесят тысяч франков, которые там лежали, и подумал, куда бы их спрятать на случай, если меня станут обыскивать в таможне. Впрочем, особого значения я этому на придавал. Ведь меня никогда не обыскивали. Я сел в свое кресло и огляделся вокруг. Так я сидел минут десять.
- Тогда-то вы и решили, что никуда не поедете?
- Я слишком устал... У меня не хватило пороху...
- Не хватило пороху на что?
- На то, чтобы добраться до Орли, взять билет, ожидать самолета, предъявить свой паспорт, каждую минуту бояться...
- Бояться быть арестованным?
- Бояться, что меня начнут расспрашивать. Я все время думал о том, что Карлотта могла спуститься вниз. Даже если бы я сошел с самолета в каком-нибудь иностранном порту, меня могли бы допросить и там. В лучшем случае мне пришлось бы начинать новую жизнь, одному...
- И вы снова положили деньги в сейф?
- Да.
- Что вы сделали потом?
- Мне некуда было девать чемодан... Хотелось пить... Настолько, что это стало навязчивой идеей... Хотя перед тем от спиртного мне стало только хуже, я был убежден, что если сейчас выпью немного, ко~мне вернется самообладание... Мне пришлось дойти до площади Этуаль, чтобы опять взять такси. Я сказал шоферу: "Остановитесь сначала у какого-нибудь бара". Машина проехала не больше двухсот метров. Я оставил чемодан и вошел. Метрдотель предложил мне сесть за столик, но я отказался. Облокотившись о стойку бара, я заказал виски. Я выпил две рюмки. Заплатил. Вышел и опять сел в свое такси. Шофер спросил: "На какой вокзал поедем?".
Поезжайте в Отей... по улице Шардон-Лагаш. Я скажу вам, где остановиться". Из-за чемодана я и в самом деле казался себе преступником. Мы не доехали метров ста пятидесяти до моего дома, и перед тем, как войти, я удостоверился, что в доме было по-прежнему темно. Все было тихо. Я зажег только те лампы, без которых не мог обойтись, положил на место драгоценности жены, вынул из чемодана свою одежду и туалетные принадлежности. Полагаю, что отпечатки моих пальцев будут обнаружены на туалете и на драгоценностях, если уже не обнаружены.
- Значит, вы снова вошли в комнату жены?
- Это было необходимо.
- Вы не стали смотреть на нее?
- Нет.
- Вы не стали смотреть на нее?
- Нет.
- Вам по-прежнему не пришло в голову позвонить в полицию?
- Я опять искал причины для оттяжки...
- Что вы делали потом?
- Вышел из дома и ходил по улицам.
- В каком направлении?
Жоссе медлил с ответом, а Мегрэ, внимательно смотревший на него, нахмурился и с раздражением заметил:
- Ведь речь идет о квартале, который вам хорошо знаком, где вы живете вот уже пятнадцать лет. Даже если вы были озабочены или взволнованы, вы должны были запомнить места, по которым проходили.
- Ясно помню мост Мирабо, но не очень представляю себе, как я там очутился.
- Вы прошли по мосту?
- Не до конца. Дойдя до середины, я облокотился на парапет и стал смотреть, как течет Сена.
- О чем вы думали?
- О том, что, по всей вероятности, буду арестован и что в течение недель, если не месяцев, мне придется выпутываться из мучительных и тягостных осложнений...
- Потом вы вернулись обратно?
- Да. Мне очень хотелось выпить еще рюмку перед тем, как отправиться в комиссариат, но в этом районе все уже было закрыто;
- У Аннет Дюше есть телефон?
- Да, я ей поставил.
- У вас ни на минуту не было желания позвонить ей и все рассказать?
Жоссе подумал.
- Может быть... Не помню... Во всяком случае, я ей не позвонил.
- Вы ни разу не задали себе вопрос, кто мог убить вашу жену?
- Нет, я больше всего терзался тем, что в этом обвинят меня.
- Судя по рапорту, который лежит у меня перед глазами, в половине четвертого ночи вы явились в полицию Отейя, которая находится на углу бульвара Экзельман и улицы Шардон-Лагаш. Вы показали ваш) визитную карточку дежурному бригадиру и заявили, что хотите поговорить лично с комиссаром.
Вам ответили, что в такой час это невозможно, и проводили вас в кабинет инспектора Жанне.
- Он не назвал своего имени.
- Инспектор задал вам несколько вопросов, а когда вы вручил" ему ключ от дома, послал машину на улицу Лопер... У меня здесь более подробные показания, которые вы затем дали... Я с ними еще не познакомился... Они соответствуют истине?
- Полагаю... В кабинете было очень жарко... Я вдруг почувствовал себя каким-то обрюзгшим, и мне безумно захотелось спать... Инспектор задавал вопросы то грубо, то с иронией, меня это раздражало...
- Вы, кажется, действительно проспали два часа.
- Не знаю, сколько времени я спал.
- Вам нечего больше добавить?
- Пожалуй, нет... Может быть, позднее я вспомню что-нибудь... Мне кажется, что все оборачивается против меня, что мне никогда не удастся восстановить правду... Я не убивал Кристину... Я всегда старался никому не причинять боли... Вы мне верите?
- Мне пока трудно ответить на этот вопрос... Можешь сейчас напечатать на машинке протокол допроса, Лапуэнт?
И, обращаясь к Жоссе, он добавил:
- Вам придется довольно долго ждать... Когда вам принесут перепечатанный на машинке текст, прочитайте его и подпишите...
Он прошел в соседний кабинет и попросил Жанвье побыть вместо него в кабинете, пока не уведут Жоссе.