, очень печальный опыт. Ее муж был законченным негодяем. Это отбило у нее желание доверять кому бы то ни было. Она.., если она думает…
Эван Левеллин запнулся, не зная, как объяснить.
– Понятно, – спас его мистер Паркер Пайн. – Я вижу, дело действительно серьезное. В этом следует разобраться.
Эван Левеллин коротко рассмеялся.
– Легко сказать.
– И совсем нетрудно сделать, – добавил мистер Паркер Пайн.
– Вы думаете?
– О да. Вопрос поставлен на редкость четко. Большинство возможностей исключено заранее. Следовательно, и ответ должен быть крайне прост. Собственно говоря, передо мной уже брезжит…
Левеллин недоверчиво уставился на него. Мистер Паркер Пайн пододвинул к нему стопку бумаги и карандаш.
– Будьте добры коротко описать вашу компанию.
– Разве я не сделал это раньше?
– Я имею в виду внешность: цвет волос и так далее.
– Но, мистер Паркер Пайн, это-то здесь при чем?
– Еще как при чем, юноша, еще как! Классификация и все прочее…
Все еще с недоверием Эван описал внешность каждого из участников злополучного обеда.
Мистер Паркер Пайн изучил листок, сделал на нем пару пометок и отложил в сторону.
– Отлично, – подытожил он. – А кстати, вы говорили, разбился какой-то бокал?
Эван снова недоуменно воззрился на детектива.
– Ну да, его смахнули со стола, а потом еще и наступили.
– Скверная штука, эти стеклянные осколки, – заметил мистер Паркер Пайн. – А чей это был бокал?
– Кажется, девочки. Евы то есть.
– Ага. А кто сидел рядом?
– С одной стороны Штейн, с другой – сэр Джордж Мэрроуэй.
– А вы не видели, кто из них смахнул бокал на пол?
– Боюсь, что нет. А это важно?
– Да нет, не очень. Может, это и ни при чем. Что ж, – добавил он, поднимаясь, – всего вам доброго, мистер Левеллин. Загляните ко мне денька через три. Думаю, к тому времени дело окончательно прояснится.
– Вы шутите, мистер Паркер Пайн?
– Мой дорогой друг, в профессиональных вопросах я не шучу никогда. Это вызвало бы недоверие клиентов. Так, значит, в пятницу. Скажем, в одиннадцать тридцать? Вот и договорились.
В пятницу утром Эван Левеллин переступил порог офиса мистера Паркера Пайна в сильнейшем смятении. Надежда и скепсис боролись в его душе.
Мистер Паркер Пайн, сияя улыбкой, поднялся ему навстречу.
– Доброе утро, мистер Левеллин. Присаживайтесь. Вы курите?
Левеллин отстранил предложенные сигареты.
– Ну? – выдавил он.
– Ну и все, – ответил мистер Паркер Пайн. – Вчера ночью полиция взяла всю шайку.
– Какую шайку?
– Амальфи, разумеется. Я подумал о ней сразу, как только услышал ваш рассказ. Знакомый стиль. Ну, а когда вы описали гостей, тут уж не осталось никаких сомнений.
– Какие еще Амальфи? – тихо выговорил Левеллин.
– Отец, сын и невестка – это, конечно, если Пьетро и Мария женаты, что весьма сомнительно.
– Я не понимаю.
– Все очень просто. Фамилия – итальянская, как, очевидно, и происхождение. Однако родился Амальфи-старший в Америке. Работает обычно в одном стиле. Представляется крупным бизнесменом, знакомится с какой-либо фигурой из мира торговцев драгоценностями, а затем проделывает свой маленький трюк. В нашем случае он определенно охотился за «Утренней Звездой»: чудачества Пойнтца отлично известны в деловом мире. Мария Амальфи сыграла роль его дочери (удивительное существо: ей как минимум двадцать семь, а она почти всегда играет шестнадцатилетних).
– Только не Ева! – выдохнул Левеллин.
– Именно она. Третий член шайки устроился в «Ройал Джордж» официантом. Вы понимаете: пора отпусков, отель нуждается в дополнительном персонале… Хотя не исключено, что он просто подкупил кого-то из служащих, чтобы занять его место. Таким образом, все готово к спектаклю. Ева бросает Пойнтцу вызов, тот его принимает.
Он пускает бриллиант по рукам, как уже делал это накануне вечером. Когда в комнату заходят официанты, бриллиант находится у Лезерна. Когда они уходят – бриллиант также покидает комнату – аккуратно прикрепленный кусочком жвачки к донышку тарелки, которую несет Пьетро. Все очень просто!
– Но когда вошли официанты, бриллиант был у меня!
– Нет-нет, у вас уже была всего лишь подделка, правда, достаточно хорошо исполненная, чтобы обмануть поверхностный взгляд. Штейн, например, вы говорили, почти и не смотрел на него. И вот Ева роняет этот так называемый бриллиант под стол, смахивает туда же стакан и все вместе давит ногой. Бриллиант чудесным образом исчезает! И Ева и Лезерн могут позволить обыскивать себя сколько душе угодно!
– Ну.., я… – Эван потряс головой, не находя слов. – Вы говорили, что узнали шайку по моему описанию. Они что же, проделывали подобное и раньше?
– Ну не совсем подобное. Но это их профессия, и я сразу обратил внимание на девочку.
– Но почему? Я не подозревал ее – да и никто не подозревал. Она выглядела… выглядела совсем как ребенок.
– Такой уж у нее дар. Она больше похожа на ребенка, чем обычный ребенок. И потом – пластилин. Предполагалось, что пари предложено совершенно спонтанно, и, однако, у юной леди оказался под рукой пластилин. Это говорит о расчете. Я тотчас ее и заподозрил.
Левеллин поднялся.
– Что ж, мистер Паркер Пайн, я бесконечно вам обязан.
– Классификация, – пробормотал тот. – Классификация криминальных типов всегда меня интересовала.
– Вы известите меня, сколько.., э…
– Мой гонорар будет достаточно скромным, – отозвался мистер Паркер Пайн. – Он не проделает слишком уж большую брешь в.., э.., ваших доходах от скачек. И тем не менее, молодой человек, лично я на будущее оставил бы лошадей в покое. Очень уж непредсказуемые животные, эти лошади.
– Конечно, – согласился Эван.
Он пожал руку мистера Паркера Пайна и вышел из его офиса.
На улице он остановил такси и назвал адрес Джанет Растингтон.
Он чувствовал, что теперь его ничто не остановит.