– Что вы скажете насчет того, чтобы снять один раз на тысячу долларов?
Мэнникс немедленно поднялся.
– Ловлю вас на слове.
Ванс передал ему карты, и Мэнникс смешал их. Затем он положил их на стол, снял и перевернул свою карту. Это была десятка. Ванс снял и показал короля.
– Я вам должен тысячу, – сказал Мэнникс так, как будто речь шла о десяти центах.
Ванс молчал, и Мэнникс хитро взглянул на него.
– Давайте еще раз, – теперь на две тысячи. Идет?
Ванс поднял брови.
– Двойная ставка? Во что бы то ни стало. – Он перемешал карты и открыл семерку.
Мэннинкс нетерпеливо схватил карту и показал пятерку.
– Ну что ж, я должен вам три тысячи, – сказал он. Его маленькие глазки обратились в щелки, и он плотно прикусил сигарету.
– Как насчет того, чтобы удвоить еще раз, а? – спросил Ванс. – Четыре тысячи на этот раз?
Маркхэм взглянул на Ванса с изумлением, а на лице Аллена появилось до смешного напряженное выражение. Мне кажется, все присутствующие были удивлены этим предложением, так как, конечно, Ванс знал, что дает Мэнниксу огромные преимущества, предлагая удвоить ставку. В конце концов, он неминуемо должен был проиграть. Я думаю, Маркхэм запротестовал бы, если бы в эту минуту Мэнникс не схватил карты со стола и не начал мешать их.
– Четыре тысячи! – воскликнул он, положив колоду на стол и открывая карту. Он открыл даму бубен.
– Ну уж леди вам не побить, определенно нет! – Он внезапно развеселился.
– Думаю, что вы правы, – пробормотал Ванс. Он открыл восьмерку.
– Хотите еще? – предложил Мэнникс с добродушной воинственностью.
– Нет, довольно. – Ванс вдруг поскучнел. – Слишком волнующе. Мы с вами по-разному устроены. – Он подошел к столу и выписал Мэнниксу чек на тысячу долларов. Затем он протянул Маркхэму руку.
– Провел чудесный вечер… и не забудьте, мы завтракаем вместе. Завтра в час в клубе, да?
Маркхэм колебался.
– Если ничего не помешает.
– Ничего не помешает, – настаивал Ванс. – Вы даже не знаете, как вы хотите меня видеть.
По дороге домой он был необычайно молчалив и задумчив. Я не получил от него ни слова объяснения. Но, пожелав мне доброй ночи, он сказал.
– Нам недостает еще одной важнейшей части загадки, без которой все остальное бессмысленно.
ГЛАВА 28
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ БЫЛ ВИНОВЕН
(вторник, 18 сентября, час дня)
На следующий день Ванс проснулся поздно и провел время до завтрака за каталогом керамики, которая должна была продаваться с аукциона на следующий день в Андерсеновской галерее. В час мы приехали в Стюйвезент-клуб и нашли Маркхэма уже там.
– Завтрак за вами, старина, – сказал Ванс. – Но я облегчу вашу задачу. Все, что я хочу – это ломтик английского бекона, чашку кофе и пирожок.
Маркхэм насмешливо улыбнулся.
– Неудивительно: вам надо экономить после вчерашней неудачи.
У Ванса поднялись брови.
– Я бы, скорее, сказал, что мне ужасно повезло.
– У вас на руках два раза были готовые комбинации и вы оба раза проиграли.
– Но видите ли, – кротко признался Ванс, – я оба раза точно знал, какие карты были у моих противников.
Маркхэм изумленно уставился на него.
– Да, да, так и было, – заверил его Ванс, – я специально устроил так, чтобы сложились подобные комбинации. – Он добродушно улыбнулся. – Должен вам сказать, старина, что я восхищен вашей деликатностью по отношению к моему довольно необычному гостю, мистеру Аллену, которого я так бесцеремонно ввел в ваше общество, обнаружив тем самым дурной вкус. Я должен объясниться и принести свои извинения. Мистера Аллена никак нельзя признать приятным собеседником. Ему не хватает аристократической элегантности, а набор его драгоценностей был несколько вульгарен, но мистер Аллен имеет достоинства – решительно имеет. Он стоит наравне с такими джентльменами удачи, как Энди Блейкли, Кенфильд и Святой Джон Колли.
Словом, мистер Аллен – это никто иной, как блаженной памяти док Уайли Аллен.
– Док Аллен? Не тот ли это знаменитый жулик, которому принадлежал клуб «Эльдорадо»?
– Тот самый. И случайно – один из умнейших манипуляторов картами в некоей прибыльной, но тернистой профессии.
– Вы хотите сказать, что вчера вечером этот парень, Аллен, плутовал в игре? – возмутился Маркхэм.
– Только те два раза, о которых вы уже упомянули. Аллен, если вы припомните, оба раза сдавал карты. Я специально сел направо от него, чтобы снимать карты соответственно его указаниям. Вы должны признаться, что мой обман не заслуживает осуждения – единственными его «жертвами» были Кливер и Спотсвуд. Хотя Аллен каждый раз делал мне готовые комбинации, оба раза я проиграл и довольно крупно, так что они ничуть не пострадали от этого.
Мгновение Маркхэм изучал Ванса в изумленном молчании, а затем разразился добродушным смехом.
– Вы, кажется, были филантропично настроены вчера вечером. Вы фактически подарили Мэнниксу тысячу долларов, разрешив ему удвоить ставку. Это выглядело по-дон-кихотски, я бы сказал.
– Тут все зависит от точки зрения. Несмотря на мои финансовые потери, которые, кстати, я намерен отнести за счет вашего учреждения, игра была чрезвычайно удачна… Видите ли, я достиг главной цели вчерашнего увеселения.
– Ах, да, вспомнил, – небрежно заметил Маркхэм, как будто этот незначительный случай ускользнул из его памяти. – Кажется, вы собирались установить, кто убил Маргарет Оделл.
– Потрясающая память… Да, я позволил себе намекнуть, что, возможно, мне удастся к сегодняшнему дню кое-что выяснить.
– И кого я должен арестовать?
Ванс отпил кофе и медленно зажег сигарету.
– Видите ли, я совершенно убежден в том, что вы мне не поверите, – заявил он ровным тоном. – Но девушку убил Спотсвуд.
– Что вы говорите! – в голосе Маркхэма зазвучала нескрываемая ирония. – Так это был Спотсвуд? Дорогой мой Ванс, я положительно сражен. Я бы тотчас же позвонил Хэсу, чтобы он почистил наручники, но, к несчастью, в наше время такие чудеса, как удушение одного человека другим на расстоянии, признания не находят… Пожалуйста, разрешите заказать вам еще один кофе.
Ванс простер к нему руки театральным жестом.
– В том, как вы цепляетесь за оптическую иллюзию, Маркхэм, каждый образованный человек увидит нечто безмерно примитивное. Я бы сказал, что вы точь-в-точь ребенок, который верит, что фокусник действительно создает кролика в шляпе, просто потому, что он видит, как это происходит.
– Теперь вы становитесь невежливы.
– Возможно, – охотно согласился Ванс. – Но необходимо что-то предпринять, чтобы оттащить вас от известных фактов. Вам так не хватает воображения, старина.
– Вы хотите, чтобы я закрыл глаза и представил себе Спотсвуда, сидящего здесь, наверху, в Стюйвезент-клубе и протягивающего руки к 71-й улице. Но я просто не могу этого сделать. Я самый обыкновенный человек. Такое видение показалось бы мне нелепым и напоминало бы бред курильщика гашиша. Я не гожусь для этого.
– Пожалуй, моя мысль, действительно, кажется сверхъестественной. Но я прав, так как, видите ли, в данном случае как раз невозможное – верно. О, что Спотсвуд виновен – нет никакого сомнения. И я буду упорно отстаивать это. Больше того, я и вас собираюсь в этом убедить, потому что ставка тут – ваше, как мы по-дурацки говорим, «доброе» имя. А сейчас вы прикрываете настоящего убийцу, Маркхэм.
Ванс говорил с непринужденной уверенностью, не требовавшей аргументации для подкрепления его речи и по изменившемуся лицу Маркхэма я понял, что он уже не ставит слова Ванса ни во что.
– Расскажите мне, – сказал он, – как вы пришли к фантастическому убеждению о виновности Спотсвуда.