Затем он со вздохом облегчения вернулся к столу.
- Принесите-ка нам еще порцию петуха, хозяин...
Можно было подумать, что он еще ничего не ел сегодня. У него разыгрался аппетит. Он выпил полный стакан божоле и вытер губы тыльной стороной ладони.
Глаза его блестели.
- Нашли наконец Жерара!.. Бедняга! - произнес он со вздохом.
- Почему "бедняга"?
- Он вел себя как последний дурак... Еще бутылочку, Дезире. Вообразите, он действительно сел в бельгийский поезд, как я и предвидел. Но на границе он заметил, что жандармы осматривают вагоны тщательнее обычного. Тут он совсем потерял голову. Он выскочил из поезда с неположенной стороны и пустился бежать через поле, увязая в мокрой глине, в грязи. Жандармы преследовали его по пятам. Увидев ферму, Жерар бросился туда... Знаете, где его обнаружили после целого часа поисков? В уборной!
Он так долго и яростно вырывался, что его избили до полусмерти. Сейчас его везут сюда. Он будет в Париже в три пятьдесят.
- Он признался? - спросил мэтр Лелу.
Мегрэ ответил с притворным простодушием:
- Признался? В чем?.. Да, кстати, я чуть не забыл самое главное! Будьте любезны, мэтр Лелу, телеграфируйте от моего имени вашему клиенту. Учитывая, что он поддерживал с теткой Буанэ добрые отношения, я бы хотел знать, не доверила ли она ему случайно какие-нибудь вещи, которые могли ее обременять?.. Ну, я не знаю точно... Может быть, она дарила ему что-нибудь? Вы даже не представляете, до какой степени меня это интересует!..
***
Наконец-то они отделались от докучного посетителя. Теперь они могли спокойно смаковать кофе, приготовленный Мелани, и старый арманьяк, поданный им Дезире, который был родом из Жера и сохранил еще друзей среди виноградарей. Они сидели одни в опрятном, просто обставленном зале с запотевшими окнами. На чистом столе они разложили принесенные адвокатом письма, все как одно на бумаге с траурной каймой, на которой неизменно писала Жюльетта с тех пор, как овдовела.
"Дорогие родственники, я получила ваши добрые пожелания и хочу выразить вам свои вместе с самыми теплыми чувствами. Тягостно такой старой женщине, как я, жить среди неблагодарных. Подумать только, я кругом облагодетельствовала детей своей сестры и за это..."
Мегрэ читал письмо за письмом и передавал их своему спутнику, который тоже пробегал их глазами. Все они походили одно на другое. Все были помечены 2 или 3 января и являлись ответом на поздравительные письма Монфисов.
"...Они ведь надеются унаследовать когда-нибудь мое состояние, так пусть наберутся терпения..."
И дальше:
"Жерар - сущий бездельник и шалопай и является ко мне лишь затем, чтобы требовать денег... Как будто я их чеканю!.."
О Берте она отзывалась не лучше:
"...Я очень рада, что она перебралась отсюда, а то я со дня на день ждала, что она окажется в положении и вызовет скандал в доме..."
- В положении? - удивился господин Спенсер.
- В интересном положении... Иначе говоря, Жюльетта опасалась, как бы племянница не забеременела...
Было жарко. Оба пребывали в блаженном состоянии.
Во рту и в воздухе стоял нежный аромат арманьяка.
"Как ужасно быть одинокой, больной и знать, что люди думают только о твоих деньгах... Мне все кажется, что в один прекрасный день со мной произойдет несчастье.
Как вы должны быть счастливы в вашем городке, лишенные всех этих забот, которые уносят мое здоровье.
Сесиль притворяется, будто она мне предана, но она склоняется больше на сторону брата, чем на мою...
И наконец, есть один человек, который многим мне обязан, но я не очень в нем уверена..."
Мегрэ показал эту фразу американцу.
- Она не верила никому, - сказал он.
- И не без оснований, ведь так?
- Читайте дальше!
"К счастью, я не глупее их и приняла меры предосторожности... Если что-нибудь со мной стрясется, клянусь вам, им не придется торжествовать..."
- "Они", - вздохнул Мегрэ. - Она всех валит в одну кучу, всех, кто стоял к ней близко и кто, как она думала, стремился завладеть ее деньгами, в том числе и господина Дандюрана... Вы начинаете понимать?
- Понимать что?
Мегрэ усмехнулся:
- Да, правда, я выражаюсь почти так же туманно, как она... И действительно, что тут можно понять? Лучше было бы сказать: "начинаете чувствовать". Вероятно, вы разочарованы, вы надеялись изучить мой метод, как вы выразились сегодня утром. А я вас заставляю шлепать по дождю, тащу вас за собой в пошлую мэрию, а потом подсовываю петуха в вине... Что я могу вам объяснить? Я их чувствую... Дандюран, выйдя из тюрьмы, переселяется в Париж, в меблированные комнаты. Он вновь встречается с Жюльеттой, которая еще не овдовела... Что за человек был ее муж? Мы знаем его только по фотографии.
Крупный, плотный сорокапятилетний мужчина, на вид недалекий. Жюльетта и Дандюран возобновляют давнюю связь. Вероятно, они встречались на квартире бывшего адвоката на улице Деламбр. Потом умирает муж, и Дандюран, не теряя времени, перебирается в дом своей любовницы, с которой продолжает встречаться тайком...
- Мне непонятно, почему тайком... - возразил американец.
Долгая пауза. Мегрэ рассматривает свою рюмку, вздыхает, отхлебывает глоток арманьяка.
И без всякого перехода:
- Ну, увидим!.. Дезире! Дайте счет, старина. Если сегодня я ничего толком не сделаю, виноваты будете вы и ваша жена... Но... С какой же целью этот грязный тип вошел в спальню Жюльетты? Помогите же мне, черт возьми, господин Спенсер! Подумайте, если мы найдем какой-то убедительный ответ на этот вопрос...
Спенсер Отс, как примерный секретарь, складывал письма с траурной каемкой, разбросанные на столе.
- А что это за меры предосторожности? - рискнул он спросить.
- Меры предосторожности?
Мегрэ нахмурился.
В самом деле, в одном из писем старая скряга упоминает о мерах, предпринятых ею против всех тех, кто домогается ее денег... Она не доверяла никому, даже своему бывшему любовнику.
- Хорошо ли вы позавтракали, господин Мегрэ? - спросила тщеславная Мелани, которая насчитывала среди своих клиентов немало знаменитостей и обращалась ко всем с материнской фамильярностью. - Я же вам списала как-то рецепт этого блюда для госпожи Мегрэ.
Она не пробовала его приготовить?
Комиссар не слушал ее. Рука его со сдачей застыла в кармане. Он уставился на фартук хозяйки с видом полнейшего недоумения и наконец произнес:
- Я все спрашиваю себя, почему погибла Сесиль...
Понимаете, господин Спенсер?.. Все остальное просто и поддается объяснению.