ВИКТОРУ ГЮГО
Вы, по счастливомууделу Рафаэлей и Питтов,едва выйдя из отрочества,
былиуже большим поэтом;Вы,какШатобриан,каквсеистинные таланты,
восставалипротивзавистников,притаившихсязастолбцамиГазетыили
укрывшихся в ее подвалах.Я желал быпоэтому,чтобы Ваше победоносное имя
способствовалопобедепроизведения, котороея посвящаю Вам икоторое, по
мнению некоторых,является нетолькоподвигоммужества,но иправдивой
историей. Неужели журналисты, как и маркизы, финансисты,лекари, прокуроры,
небылибыдостойныпера Мольераиего театра? Почемубы Человеческой
комедии,котораяcastigatridendomores1,непренебречьоднойиз
общественных сил, если парижская Печать не пренебрегает ни одной?
Я счастлив,милостивый государь, пользуясь случаем, принести Вамдань
моего искреннего восхищения и дружбы.
Де Бальзак
/ 1 Смехом исправляет нравы (лат.).
Часть первая
ДВА ПОЭТА
В те времена, к которым относится начало этойповести, печатный станок
Стенхопа ивалики,накатывающиекраску,ещенепоявилисьвмаленьких
провинциальных типографиях.Несмотрянато,чтоАнгулемосновным своим
промыслом был связан спарижскими типографиями, здесь по-прежнемуработали
надеревянныхстанках, обогатившихязык ныне забытым выражением:довести
станокдоскрипа. Вздешнейотсталойтипографиивсеещесуществовали
пропитанныекраскойкожаныемацы, которымитискальщик наносилкраску на
печатнуюформу. Выдвижнаядоска, где помещается форма с набранным шрифтом,
на которую накладывается лист бумаги, высекалась из камня и оправдывала свое
названиемрамор. Прожорливыемеханическиестанкивнашиднинастолько
вытеснили из памяти тот механизм, которомунесмотряна его несовершенства,
мы обязаны прекрасными изданиями Эльзевиров, Плантенов, Аль-дови Дидо, что
приходитсяупомянутьостаромтипографскомоборудовании,вызывавшемв
Жероме-НиколаСешаре суеверную любовь, ибооно играет некуюрольвэтой
большой повести о малых делах.
Сешарбыл преждеподмастерьем-тискальщиком - Медведем, какнасвоем
жаргоне называют тискальщиков типографскиерабочие, набирающиешрифт. Так,
очевидно,прозвалитискальщиковза то,чтоони, точно медведи в клетке,
топчутсянаодномместе,раскачиваясь от кипсея к станкуиот станка к
кипсею.Медведивотместку окрестилинаборщиковОбезьянамиза то,что
наборщикисчистообезьяньимпроворствомвылавливаютлитерыизста
пятидесяти двух отделенийнаборной кассы, где лежит шрифт. Вгрознуюпору
1793 года Сешару было около пятидесяти лет отроду, и он был женат.
Возраст
и семейное положение спасли его от всеобщего набора, когдапод ружье встали
почти все рабочие. Старый тискальщик очутился один
втипографии,хозяин которой,иначеговоря Простак,умер,оставив
бездетнуювдову.Предприятию,казалось,грозилонемедленноеразорение:
отшельник Медведь не могпреобразиться вОбезьяну, ибо, будучи печатником,
он так и ненаучился читать и писать. Несмотряна его невежество,один из
представителей народа, спешараспространить замечательные декреты Конвента,
выдалтискальщикупатентмастера печатного дела и обязалего работать на
нужды государства.Получив этот опасный патент, гражданинСешарвозместил
убыткивдовехозяина, отдав ей сбережения своей жены, и тем самым приобрел
заполценыоборудованиетипографии.Но не в этомбыло дело.Надобыло
грамотноибезпромедленияпечататьреспубликанскиедекреты. При столь
затруднительныхобстоятельствахЖерому-НиколаСешарупосчастливилось
встретить одного марсельского дворянина, не желавшего ни эмигрировать, чтобы
не лишитьсяугодий,ни оставатьсянавиду, чтобыне лишитьсяголовы, и
вынужденногодобыватькусокхлебалюбойработой.Итак,граф де Мокомб
облачилсявскромнуюкуртку провинциального фактора:он набиралтекст и
держалкорректуру декретов, которые грозилисмертьюгражданам, укрывавшим
аристократов. Медведь, ставшийПростаком, печатал декреты, расклеивал их по
городу, иоба они осталисьцелыи невредимы.В1795году, когдашквал
террораминовал, Никола Сешарвынужден был искатьдругогомастера на все
руки, способного совмещать обязанности наборщика, корректора и фактора. Один
аббат,отказавшийся принятьприсягуипозже,приРеставрации,ставший
епископом, занял место графа деМокомбаи работалвтипографии вплоть до
тогодня,когда первыйконсулвосстановил католичество.Граф иепископ
встретились потом в Палате пэров и сиделитам на одной скамье. Хотя в1802
году Жером-Никола Сешар не стал более грамотным,чем в 1793, всеже к тому
временион припас немалуютолику имогоплачиватьфактора. Подмастерье,
стольбеспечно смотревшийвбудущее,стал грозойдлясвоихОбезьяни
Медведей.Скаредностьначинаетсятам, гдекончается бедность. Какскоро
тискальщикпочуялвозможностьразбогатеть,корыстьпробудилавнем
практическуюсметливость,алчную,подозрительнуюипроницательную.Его
житейскийопытвосторжествовал надтеорией. Он достигтого, чтона глаз
определялстоимостьпечатнойстраницы или листа. Ондоказывал несведущим
заказчикам, чтонабор жирным шрифтом обходится дороже, нежели светлым; если
речь
шлао петите, он уверял, чтоэтимшрифтомнабиратьмноготруднее.
Наиболее ответственной частьювысокойпечати было наборное дело, в котором
Сешар ничего не понимал, и он так боялся остатьсяв накладе,что, заключая
сделки,всегда старался обеспечить себельвиный барыш.