Дело о наезде - Чейз Джеймс Хэдли 22 стр.


Согласен, этот звонок осложняет положение, но это не главная опасность. Основная опасность - это полиция. Если этот тип

действительно знает о наезде, если он действительно будет нас шантажировать, что ж, возможно, нам удастся от него откупиться. А вот откупиться

от полиции нам не удастся. Поэтому она наиболее опасна.

- Вы обещали взять всю вину на себя, - угрюмо произнесла она. - Поэтому мне нужно бояться не полиции, а этого человека.

- Я действительно обещал не вмешивать вас в это дело, но гарантировать этого я не могу, - спокойно сказал я. - Вы по собственному

легкомыслию оставили в машине купальник, и, если кто-то его взял и отнес в полицию, я ничего не смогу сделать. Я могу поклясться, что за рулем

сидел я, но вы все равно будете соучастницей.

Она сердито смотрела на меня.

- Конечно же, мой купальник у него! Неужели это не ясно? Неужели не ясно, что он будет нас шантажировать? Я хочу знать одно: вы ему

заплатите или я должна идти к Роджеру?

- Вы, кажется, угрожаете мне, Люсиль? - спокойно спросил я. - Это тоже смахивает на шантаж.

Застучав стиснутыми кулачками по коленям, она воскликнула:

- А мне не важно, на что это смахивает! Я просто хочу знать, что вы будете делать, когда он предъявит свои требования!

- Подождем, пока он их предъявит.

Она откинулась назад, в прищуренных глазах мерцало пламя.

- Вы, наверное, уже сами не рады, что согласились взять вину на себя. Уже, небось, жалеете, что пообещали. Только слово не воробей, теперь

уже поздно.

- Интересно, вы о ком-нибудь, кроме себя, хоть иногда думаете? Ведь с той секунды, как началась вся эта канитель, вы обо мне даже ни разу

не вспомнили, - отчеканил я, не скрывая неприязни. - Вас беспокоит одно: как вывернетесь из этой заварухи вы.

- Если бы не вы, я не попала бы ни в какую заваруху, - сказала она холодным, бесстрастным голосом. - Почему же теперь я должна думать о

вас? - Она отвела глаза и добавила:

- Это вы во всем виноваты. С самого начала.

Внутри у меня все закипело, я едва сдержался.

- Вы так считаете, Люсиль? Значит, во всем виноват я, а вы просто невинная овечка? Вы ведь с самого начала знали, что поступаете нехорошо,

когда уговаривали меня научить вас водить машину. А на уединенный пляж разве я предложил ехать? Нет, вы. Да на моем месте любой мужчина решил

бы, что перед ним самая обычная похотливая кошечка и долго уговаривать ее не надо.

Лицо ее пошло пятнами.

- Как вы смеете!

- А-а, бросьте, - махнул рукой я. - Не будем ссориться. Я обещал не вмешивать вас в это дело, и, если это будет в моих силах, я обещание

сдержу.

Она подалась вперед, лицо злое, побелевшее.

- Да уж будьте любезны, сдержите! Я не желаю терять Роджера, не желаю идти в тюрьму только потому, что вы вели себя как животное.

Поднявшись, я прошел к окну и остановился к ней спиной. Меня охватила такая злость, что лучше было не выражать ее словами.

- Я уезжаю, - сказала она после долгой паузы. - Не желаю больше об этом думать, оставляю все целиком на вас. Дали слово, вот и держите его!

Я повернулся.

- Советую выбросить эти дурацкие воздушные замки из головы, - твердо сказал я.

- Потому что это уже слишком. Вы просто-напросто

эгоистичная, расчетливая, вздорная сучка. Мы с вами связаны одной веревочкой, поймите это, иначе прозрение может оказаться слишком тяжелым.

Она вскочила на ноги.

- Дура я, что вчера ничего не сказала Роджеру. Но еще не поздно, я ему все расскажу сейчас!

Я уже переступил черту, и мне было все равно. Я улыбнулся.

- Ого! Это интересно! Какой реакции вы от меня ждете? Что я буду ползать перед вами на коленях и умолять этого нс делать? Ну, нет, если вы

уж так хотите взять в соучастники вашего драгоценного влиятельного Роджера, я согласен, только я поеду с вами и сам расскажу ему, как все было.

Я расскажу, как вы навязали мне знакомство, как просили меня научить вас водить машину, как предложили поплавать при луне, как пытались

напроситься ко мне в гости и надеть для маскировки темные очки и шляпу с большими полями. А когда я предложил, чтобы вы попросили у него

разрешения провести день со мной, вы сказали, что он ревнивый и глупый. Так что я не против, поехали. Расскажем вашему муженьку все, как было,

уверен, ему это понравится.

Она хотела что-то возразить, но не сказала ни слова. Взбешенная, сжав кулаки, она смотрела на меня горящими глазами.

- Если вы раздумали, оставайтесь здесь, - сказал я. - Я поеду один. С меня довольно. Уж кому-кому, а вам я себя шантажировать не позволю -

это точно! И если вы вздумали поблефовать, я готов, только учтите, в проигрыше останетесь вы!

Она растерялась. Я пересек гостиную, вышел в холл и открыл парадную дверь.

- Чес... подождите...

Она бросилась за мной и в дверях схватила меня за руку.

- Не надо... прошу вас...

- Каким же я был кретином, - сухо произнес я, - что позволил себе влюбиться в вас. Пустите меня! По-хорошему вы не захотели, что ж, значит,

будет по-плохому!

- Я сама не знаю, что говорю, - дрожащим от слез голосом проговорила она. - Простите меня, Чес. Вы даже не представляете, как я испугалась.

Я ничего не скажу Роджеру, положусь во всем на вас. Я вам доверяю, честное слово. Я просто совсем голову потеряла, ничего не понимаю, что

говорю.

Я пристально посмотрел на нее.

- Не понимаете? А по-моему, отлично понимаете, что говорите сначала одно, а потом совершенно другое. Сначала доверяете это дело мне, потом

вдруг начинаете угрожать, потом собираетесь выложить все мужу, а потом снова доверяетесь мне. Давайте решим этот вопрос раз и навсегда: хотите

вы вовлекать в это дело своего мужа или не хотите?

Она отрицательно покачала головой.

- Не хочу, Чес.

- Уверены? Или через полчаса снова будете махать им у меня перед носом?

- Не буду, Чес.

- И вы не против, чтобы я сам все уладил?

- Не против, разумеется.

- Разумеется? Легко же вы меняете решения! Пять минут назад это совсем не разумелось!

- Чес, пожалуйста, не сердитесь на меня. - Голос ее звучал умоляюще. - Честное слово, я так испугалась, что не понимаю, что говорю или

делаю.

- Вы много говорите и ничего не делаете. Давайте вернемся в гостиную. Пора уже поговорить серьезно.

В гостиной она села в кресло, уперла локти в колени, а подбородок - в ладони.

Назад Дальше