Секунд десять он смотрел на меня в упор, потом на его непроницаемом лице появилось некое подобие улыбки.
- Знаете, Скотт, - сказал он, беря бумаги, - вы очень толковый малый. Как вы догадались взять это с собой? Как догадались, что я не лежу
здесь бездыханный и ни на что не годный?
- Я просто не могу представить вас в таком состоянии, мистер Эйткен, - учтиво произнес я. - Свалить такого человека, как вы, не так-то
просто.
- Да уж, это точно.
Я понял, что попал в точку. Положив перед собой бумаги, он наклонился стряхнуть с сигары пепел в стоявшую на столике пепельницу.
- Ответьте мне на один вопрос, Скотт, у вас есть деньги?
Вопрос был настолько неожиданным, что какой-то миг я с удивлением смотрел на Эйткена.
- У меня есть двадцать тысяч долларов, - ответил я наконец.
На этот раз удивился он.
- Двадцать тысяч? Совсем недурно, а? - Он даже прищелкнул языком. На моей памяти он впервые выглядел таким веселым. - Похоже, я вас так
перегрузил, что вам некогда было их истратить?
- Да нет, - ответил я. - Просто большая часть этих денег досталась мне по наследству.
- Я вам объясню, почему я задал этот вопрос, - сказал он. - Мне надоело гнуть спину на какого-то дядю. Я хочу перебраться в Нью-Йорк и
открыть там самостоятельное дело. В ближайший месяц управлять "Международным" придется вам. Я вам буду говорить, что надо делать, но иногда
решение придется принимать с ходу, консультироваться со мной будет некогда. Мне ни к чему, чтобы вы звонили сюда каждые полчаса и спрашивали,
как сделать это и как сделать то. Я дам общую установку, а уж действовать будете сами. Если увижу, что вы справились, получите возможность, за
которую любой занятый в нашем бизнесе отдал бы все на свете: если вы согласитесь вложить деньги в дело, будете моим компаньоном. Это значит, что
Нью-Йорк будет на вас, а я буду пока продолжать заниматься "Международным". И тогда мы оба сможем зарабатывать хорошие деньги. Ну как?
- Господи, ну конечно. - Я выпрямился. Как сильно колотится сердце! - Вы можете рассчитывать на меня, мистер Эйткен.
- Ну ладно, посмотрим. Пока что ваша задача - справиться с "Международным". Справитесь - я вас беру. Не справитесь - разговора не было.
Ясно?
Не успел я как следует обдумать, какая передо мной открывается возможность, мы перешли к обсуждению завтрашнего заседания. Но позже я
понял: такое выпадает раз в жизни. Это запросто позволит мне подняться на один порядок выше, перейти в класс Эйткена, а там, рано или поздно, -
полная самостоятельность! С двадцатью тысячами долларов на кону, с возможностями, которые открывает Нью-Йорк перед молодым предприимчивым
рекламщиком, и с поддержкой Эйткена это действительно был случай, за который любой в нашем бизнесе отдал бы все на свете.
Я просидел у Эйткена два с половиной часа. Мы изучали протоколы предыдущих заседаний, потом обсуждали задачи на новую неделю. Благодаря Пэт
у меня с собой были все необходимые бумаги. Она не упустила ничего, и это произвело на Эйткена большое впечатление. Наконец примерно в половине
двенадцатого в комнату вошла высокая худая женщина в черном шелковом платье - это, как я потом выяснил, была его экономка миссис Хэппл - и
прервала наше бдение.
- Пора вам немножко и отдохнуть, мистер Роджер, - сказала она, и по глазам ее было ясно, что никаких возражений она не потерпит.
- Пора вам немножко и отдохнуть, мистер Роджер, - сказала она, и по глазам ее было ясно, что никаких возражений она не потерпит. - Доктор
Шульберг велел вам ложиться спать не позднее одиннадцати, а вы уже пересидели лишних полчаса.
Я ожидал, что Р.Э. пошлет ее к черту, но этого не случилось.
- Ох уж мне эти лекари, - не глядя на нее, проворчал он и оттолкнул от себя бумаги. - Ладно. Забирайте эту макулатуру, Скотт.
Я начал складывать бумаги в папку. Эйткен продолжал:
- Что ж, придется целый месяц со всем этим мириться. Как только заседание правления окончится, звоните мне. Будьте осторожны с Темплменом.
От него в любой момент можно ожидать пакостей. А завтра вечером снова приезжайте сюда. Я хочу знать, как вам удастся утрясти вопрос со счетом
Вассермана. Это дело ни в коем случае нельзя проморгать, и "Прекрасное мыло" тоже.
Я заверил его, что все сделаю как надо, пожелал ему спокойной ночи и с облегчением вышел из комнаты.
Подойдя к лифту, я нажал на кнопку, но ответного сигнала не было. Наверное, кто-то внизу забыл захлопнуть дверцу шахты. Я пошел вниз по
лестнице.
Внизу я увидел площадку, на которую выходило несколько дверей. Одна из них была широко распахнута, и лившийся из нее свет прямоугольником
высвечивал бело-зеленый ковер.
Ковер на ступеньках был такой толстый, что я не слышал собственных шагов. Поэтому, наверное, их не услышала и она.
Она стояла перед большим, в полный рост, зеркалом и любовалась собой. Чуть склонив голову набок, она поднимала с плеч длинные каштановые
волосы. На ней были забавные короткие штанишки, которые кончались чуть выше колен. А ноги босые.
Более очаровательного создания я не встречал за всю свою жизнь. Ей было года двадцать два, а скорее всего, двадцать. Это была сама
молодость, красота и свежесть, и все в ней, от длинных блестящих волос до маленьких босых ног, манило и будоражило.
Я увидел ее и почувствовал, как во мне вспыхнула искра, которая словно разожгла костер: меня всего обдало жаром, голова пошла кругом. Во
рту вдруг пересохло, горло сдавило, а сердце рванулось в галоп.
Замерев на месте, я стоял в полутьме и смотрел на нее. Никогда еще я не встречал женщину, которую желал бы так страстно; иначе почему так
громко стучит в висках кровь, почему так бешено колотится сердце?
То ли она инстинктивно почувствовала, что на нее смотрят, то ли ей просто надоело любоваться собой, во всяком случае, она шагнула в
сторону, и дверь захлопнулась.
Еще секунд десять я завороженно глядел на закрытую дверь, потом машинально пошел вниз и через один пролет оказался в холле. И только там я
остановился, достал платок и вытер вспотевшее лицо.
Из гостиной вышел Уоткинс.
- Сегодня теплая ночь, - сказал он, буравя меня хитрым, проницательным взглядом. - Вы без шляпы?
Я сунул платок в карман.
- Без шляпы.
- Вы на машине, сэр?
- Да.
Я сделал движение в сторону парадной двери. Он предупредительно открыл ее.
- Доброй ночи, сэр.
Я что-то буркнул в ответ и вышел в теплую тихую тьму. Как хорошо, что сейчас надо будет ехать, держаться за баранку!
Ее отделяло от Эйткена лет тридцать пять, не меньше, но что-то подсказывало мне, что она ему не дочка и не любовница.