Ни знака, ни приметы Бывалой не найдешь, Ни Белой горки нету, Ни Желтой горки - рожь, Высоко, гордо вскинув Свой колос молодой, Границы хуторские Укрыла под собой.
На хутор свой Загорье Второй у батьки сын На старое подворье Приехал я один.
А где ж вы, братья, братцы. Моя родная кровь? Вам съехаться б, собраться На старом месте вновь.
Как в песне либо в сказке, Слететься б вам, друзья, Слететься б вам, подпаски Загорьевской закваски, Да нет! Как раз нельзя.
Как в песне либо в сказке Забот моей родне: Великие участки У всех в родной стране.
Налево и направо Лежит во все концы Свой край, своя держава, Служите, молодцы!
По долгу и по праву, Когда настанет час, На смерть, на бой, на славу За родину-державу Идите, не страшась!
На хутор свой Загорье Второй у батьки сын На старое подворье Пришел, стою один. Стою во ржи молочной, И так далек, далек Глухой, чудной, нарочный Наш хутор-хуторок.
Сошло, прошло, забыто, Давно, как пыль дождем, К земле сырой прибито, Пластом земли покрыто, И дымным цветом жито Цветет на месте том.
1 Копец - межевой знак (Примеч. автора)
1939
ДРУЗЬЯМ
Друзья, с кем я коров стерег, Костры палил, картошку пек, С кем я сорочьи гнезда рыл, Тайком ольховый лист курил, Друзья, когда кому-нибудь Еще случится заглянуть В Загорье наше, - это я Все наши обошел края, По старым стежкам я бродил, За всех вас гостем я здесь был.
Пойду в поля - хлеба стеной, Во ржи не виден верховой. Гречихи, льны, овсы - по грудь, Трава - косы не протянуть.
Земля в цвету - и все по ней: В домах - светлей, народ - добрей. А нынче, в самый сенокос, На гармониста всюду спрос.
Как вечер - танцы при луне, Как вечер, братцы, грустно мне В своих местах, в родных кустах Без вас, друзей, гулять в гостях.
Я даже думал в эти дни: : А вдруг как съедутся они Со всех концов, краев, столиц, С военных кораблей, с границ. И сядем мы за стол в кружок И за вином пошлем в ларек.
И выпьем мы, как долг велит, Без лишних споров и обид, Друг перед дружкою гордясь, На ордена свои косясь.
Но вы, друзья, кто там, кто там, У дела, по своим постам. Вы в одиночку, как и я, В родные ездите края.
Наш год, наш возраст самый тот, Что службу главную несет.
И быть на месте в должный час Покамест некому за нас... Друзья, в отцовской стороне, Не знаю что: не спится мне.
Так зори летние близки, Так вкрадчиво поют сверчки, Так пахнут липы от росы.
И в сене тикают часы, А щели залиты луной, А за бревенчатой стеной, Во сне, как много лет назад, Считает листья старый сад.
Глухой, на ощупь, робкий счет Все тот, а все-таки не тот...
И всяк из вас, кто вслед за мной Свой угол посетит родной, Такую ж, может быть, точь-в-точь Здесь проведет однажды ночь. Наверно, так же будет он Взволнован за день, возбужден, Лежать, курить, как я сейчас.
О детстве думая, о нас, О давних днях, о старине, О наших детях, о войне, О множестве людских путей, О славе родины своей.
1939
ПОЕЗДКА В ЗАГОРЬЕ
Сразу радугу вскинув, Сбавив солнечный жар, Дружный дождь за машиной Три версты пробежал И скатился на запад, Лишь донес до лица Грустный памятный запах Молодого сенца.
И повеяло летом, Давней, давней порой, Детством, прожитым где-то, Где-то здесь, за горой.
Я смотрю, вспоминаю Близ родного угла, Где тут что: где какая В поле стежка была, Где дорожка...
А ныне Тут на каждой версте И дороги иные, И приметы не те. Что земли перерыто, Что лесов полегло, Что границ позабыто, Что воды утекло!..
Здравствуй, здравствуй, родная Сторона!
Сколько раз Пережил я заране Этот день, этот час...
Не с нужды, как бывало Мир нам не был чужим, Не с котомкой по шпалам В отчий край мы спешим Издалека.
А все же - Вдруг меняется речь, Голос твой, и не можешь Папиросу зажечь.
Куры кинулись к тыну, Где-то дверь отперлась. Ребятишки машину Оцепляют тотчас.
Двор.
Над липой кудлатой Гомон пчел и шмелей, Что ж, присядем, ребята, Говорите, кто чей?..
Не имел на заметке И не брал я в расчет, Что мои однолетки Нынче взрослый народ.
И едва ль не впервые Ощутил я в душе, Что не мы молодые, А другие уже.
Сколько белого цвета С липы смыло дождем. Лето, полное лето, Не весна под окном.
Тень от хаты косая Отмечает полдня.
Слышу, крикнули: - Саня! Вздрогнул, нет, - не меня.
И друзей моих дети Вряд ли знают о том, Что под именем этим Бегал я босиком.
Вот и дворик и лето, Но все кажется мне, Что Загорье не это, А в другой стороне...
Я окликнул не сразу Старика одного. Вижу, будто бы Лазарь. - Лазарь! - Я за него...
Присмотрелся - и верно: Сед, посыпан золой Лазарь, песенник первый, Шут и бабник былой. Грустен. - Что ж, мое дело, Годы гнут, как медведь. Стар. А сколько успело Стариков помереть...
Но подходят, встречают На подворье меня, Окружают сельчане, Земляки и родня.
И знакомые лица, И забытые тут. - Ну-ка, что там в столице? Как там наши живут?
Ни большого смущенья, Ни пустой суеты, Только вздох в заключенье: - Вот приехал и ты...
Знают: пусть и покинул Не на шутку ты нас, А в родную краину, Врешь, заедешь хоть раз...
Все Загорье готово Час и два простоять, Что ни речь, что ни слово То про наших опять.
За недолгие сроки Здесь прошли-пролегли Все большие дороги, Что лежали вдали.
И велик, да не страшен Белый свет никому. Всюду наши да наши, Как в родимом дому.
Наши вверх по науке, Наши в дело идут. Наших жителей внуки Только где не растут!
Подрастут ребятишки, Срок пришел - разбрелись. Будут знать понаслышке, Где отцы родились.
И как возраст настанет Вот такой же, как мой, Их, наверно, потянет Не в Загорье домой.
Да, просторно на свете От крыльца до Москвы. Время, время, как ветер, Шапку рвет с головы...
- Что ж, мы, добрые люди, Ахнул Лазарь в конце, Что ж, мы так-таки будем И сидеть на крыльце?
И к Петровне, соседке, В хату просит народ. И уже на загнетке Сковородки поет.
Чайник звякает крышкой, Настежь хата сама. Две литровки под мышкой Молча вносит Кузьма.
Наш Кузьма неприметный, Тот, что из году в год, Хлебороб многодетный, Здесь на месте живет.
Вот он чашки расставил, Налил прежде в одну, Чуть подумал, добавил, Поднял первую: - Ну!
Пить - так пить без остатку, Раз приходится пить... И пошло по порядку, Как должно оно быть.
Все тут присказки были За столом хороши. И за наших мы пили Земляков от души.
За народ, за погоду, За уборку хлебов, И, как в старые годы, Лазарь пел про любовь.
Пели женщины вместе, И Петровна - одна. И была ее песня Старина-старина.
И она ее пела, Край платка теребя, Словно чье-то хотела Горе взять на себя.
Так вот было примерно. И покинул я стол С легкой грустью, что первый Праздник встречи прошел;
Что, пожив у соседей, Встретив старых друзей, Я отсюда уеду Через несколько дней.
На прощанье помашут Кто платком, кто рукой. И поклоны всем нашим Увезу я с собой. Скоро ль, нет ли, не знаю, Вновь увижу свой край.
Здравствуй, здравствуй, родная Сторона. И - прощай!..
1939
* * *
Рожь, рожь... Дорога полевая Ведет неведомо куда. Над полем низко провисая, Лениво стонут провода. Рожь, рожь - до свода голубого, Чуть видишь где-нибудь вдали, Ныряет шапка верхового, Грузовичок плывет в пыли. Рожь уходилась. Близки сроки, Отяжелела и на край Всем полем подалась к дороге, Нависнула - хоть подпирай. Знать, колос, туго начиненный, Четырехгранный, золотой, Устал держать пуды, вагоны, Составы хлеба над землей.
1939
ЖЕНИТЬБА ШОФЕРА
Все ровесники-ребята, Все товарищи женаты, Все женаты, а шофер Одинокий до сих пор.
И всему тому причина За рулем шофер чуть свет. Не стоит ни дня машина, Рад жениться - часу нет.
Дни и месяцы минуют, А шоферу жизнь - не жизнь. - Вот закончим посевную Мойся в бане и женись!
За дорогою дорога, Перевозки день за днем. - Потерпи еще немного, Только сено уберем.