- А я хотела бы, чтобы эта аллея была недоступнаименнодляних.Но
пусть, по крайней мере, нашим работникам будет разрешено проходить поней
два раза в день: когда они идут на скотный двор и возвращаются оттуда.
- Ну, знаете ли, теперь это нелегко сделать. Молодойчеловек,снявший
виллу, находится вособыхусловиях.Онприехалсюдапоправлятьсвое
здоровье, и ему предписаны врачамиежедневныефизическиеупражненияна
открытом воздухе. Он не может выносить посторонних взоров. Даже я ниразу
не видел его. Он живет в совершенном одиночестве соднимтолькослугою.
Ввиду этих особенных обстоятельств я согласился предоставить вязовую аллею
в его исключительное пользование. Он платит за виллу такуюцену,которой
оплачиваетсяэтапривилегия,длянегопредставляющаяисключительную
важность.
- А ваш молодой человек не сумасшедший?
- Это для нас, мне кажется, безразлично. Я удовлетворился,сдаваяему
виллу, тем, что, по-видимому, это чистый и порядочный жилец, - с некоторою
обидою ответил Люциан. -ЕгорекомендовалмнелордВортингтон,очень
хорошо отозвавшийся о нем. Я высказал лордуэтожеподозрение,которое
пришло вам только что в голову, ноонвтакойжестепениручалсяза
здравомыслиенашегонанимателя,какизаегоплатежеспособность.
Вортингтон даже предлагал снять виллу на свое имяитемвзятьнасебя
ответственность за поведение рекомендованного им джентльмена.Вамнечего
опасаться: это просто молодой ученый, растративший свое здоровьеинервы
усиленными занятиями. Вероятно, он товарищ лорда Вортингтона по колледжу.
- Возможно. Но товарищей лорда Вортингтона я готова скореезаподозрить
в усиленных кутежах, чем в усиленных занятиях.
- Вам не из-за чего беспокоиться, Лидия, - продолжал Люциан,обиженный
насмешливым тоном молодой женщины. - Явоспользовалсялюбезностьюлорда
Вортингтона и составил контракт на его имя.
-Яоченьблагодарнавам,Люциан,завашупредусмотрительную
осторожность.Сегодняжеподтвержувашеприказание,чтобыниктоне
проходил по вязовой аллее мимо виллы.
- Второе дело важнее, - продолжал Люциан, -потомучтокасаетсявас
лично. Мисс Гофф согласна на ваше предложение. Но трудно, по-моему,найти
для вас более неподходящей компаньонки или подруги, - как вы ее,кажется,
называете.
- Почему же, Люциан?
- В сущности,повсему.Онамоложевасипотомунеможетбыть
достаточно приличной в глазах света, охранойдляваспривыездах.Она
получила очень недостаточное образование,ивсееезнаниеобществаи
светских обычаев почерпнуто на здешних общественных балах. Вы знаете,что
она хороша собой и считаетсявУилстокенекрасавицей.Этосделалоее
мнительной и капризной, и боюсь, что она во зло использует вашу симпатию к
ней.
- Разве она еще капризнее меня?
- Вы вовсе не капризны, Лидия, еслинесчитатьтого,чтовыредко
слушаетесь благоразумных советов.
- Этопотому,чтояредконахожувнихблагоразумие.Итак,вы
полагаете,чтомнелучшепригласитьпрофессиональнуюкомпаньонкуиз
увядших, но благородных вдов, чем спасти эту девушку от неизбежности стать
гувернанткой и начать увядать в двадцать три года?
-Необходимостьиметьподходящуюкомпаньонкуинравственныйдолг
оказывать помощь бедным людям - совершенно ведь разные вещи, Лидия.
- С этим я согласна, Люциан. Но когда приедет мисс Гофф?
- Сегодня вечером. Имейте в виду,чтовыещеничемнесвязаныпо
отношениюкней,иесливыпредпочитаетеиметьболееподходящую
компаньонку, вы можете принять ее просто, как обыкновенную посетительницу.
На том дело и кончится. Я бы советовал вам пригласить еестаршуюсестру.
Впрочем, вряд ли она согласится оставить мать, которая ещенеоправилась
от потери мужа.
Лидия молча и рассеянно смотрела на маленький томик "Фауста", лежащий у
нее на коленях и, казалось, думала о другом.
- Что вы сказали?-спросилЛюциан,чтобыскрытьсмущениеотее
молчания. Лидия подняла на него глаза.
-Ничего.Мненечеговамсказать,-какбынезамечаяего
замешательства, ответила Лидия.
- В таком случае, - окончательно обиделся Люциан, - мне лучше уйти.
- Ну, полноте, Люциан, - с прежней невозмутимостью сказала девушка. - Я
оченьрадавашемуобществу.Еслидвауилстокенскихкрестьянина
подружились, то знаете, как они проявляют свою дружбу? По воскресеньям они
сидят целыми часами рядом на одной лавке и не произносят ни одногослова.
Это гораздо естественнее иискреннее,чемпаническаябоязньмолчания,
которая владеет всяким человеком, имеющим несчастье принадлежать кнашему
кругу.
- У вас всегда чудаческие мысли, Лидия.Крестьянинмолчитсовершенно
так же, как его собака, и по тем же причинам.
- А разве общество собак не приятно?
Люциан промолчал, пожав плечами.Единственноеотношениекженщинам,
которое он признавал, было интеллектуальное общение,гдеонлюбилроль
снисходящегокнимруководителя.Лидияженикогданедавалаему
возможности войти в эту роль. Она почти никогда не спорила сним,ноон
чувствовал, что она не соглашалась ни с одним из его мнений. Амолчатьв
присутствии женщины, по примеру уилстокенских пахарей, ему былотяжелои
неловко. К счастью, надо было спешить кпоездуиможнобыловстатьи
проститься.
Она подала ему руку; когда он взял ее в свою, тень нежности мелькнула в
его серых глазах. Но он сейчас же застегнул сюртук навсепуговицыис
непоколебимо серьезным видом удалился. Она проводила еговзглядом,следя
за тем, как лучи близкого к закату солнца золотили его шляпу, вздохнулаи
снова погрузилась в томик Гете.
Ночерезнесколькоминутонапочувствовалаусталостьотдолгой
неподвижности и пошла бродить по парку,вспоминаяместа,гдеигралав
детстве, когда приезжала гостить к своей старой тетке.