Может, будет лучше признаться - и в тюрьму?
38
Он опять не пошёл смотреть телевизор. Какие фильмы - когда... Сидит на койке. Справа лежит Проша. Дальше - койка Сашки, сейчас пустая. Над ней - часть окна: примерно, его треть. Когда король прыгает с койки на середину подоконника, ноги повисают над полом.
Окно распахнуто. Лето. Вечер душный.
Слева от Скрипа - Киря в гипсовой раковине. В палате ещё двое лежачих. Но их койки далеко, там не слышно, о чём шепчут друзья.
- Почему не говорим ничего? - прошептал Скрип.
Проша глубоко вздохнул. Глаза изумлённые - точно увидели Ивана-Царевича на Сером Волке.
- Ну, чего ты? - нервно спросил Скрип.
- Хоть бы всё получилось... - Проша вздохнул опять.
- Не фиг бояться! - сказал Киря.
Скрип вдруг заметил: друг дрожит. Примотан бинтами к люльке, и всё равно видно, как трясётся. А сам не дрожит? Даже зубы стучат.
- Вот-т-т... - выдавил Киря, - пог-г-говорили...
* * *
Поли возвратились восторженно-взвинченные: какой был фильм! Про двух грузинских мальчиков-пастухов. Они были одни зимою в горах. Нашли израненного замерзающего человека, привели в свою хижину. А тут напала
огромная стая волков - рвут овец. Мальчики стреляют из старинных ружей, а волки уже разорвали их любимую овчарку... Спасённый человек отогрелся: оказывается, это кровавый убийца. Подкрадывается к мальчикам сзади, с ужасающей усмешкой заносит кинжал...
Поли делятся впечатлениями не умолкая. Ещё недавно как было бы обидно Скрипу, что он не увидел этой картины. А сейчас...
Когда они умолкнут, надо будет начинать. Хоть бы не успокаивались подольше... Нет!.. скорей!
Свет выключен. Храп. Это Коклета. Петух, Владик устало посмеялись над ним. Ещё два слова о фильме... Тихо.
- Может, в другой раз... - еле слышно прошептал Проша.
У Скрипа перестали стучать зубы. Пожалуй, лучше бы в другой раз... Но тут Киря позвал, как было условлено:
- Мне в уборную надо! Э-ээ!
Скрип поднялся, развязывает его бинты. Руки - не свои. Возится долго. Наконец Киря вылез из гипсовой лодочки, спустился с койки на тележку. Громко повторяя: - Надо мне! Надо! - открыл тумбочку, переложил в карман палочки бенгальского огня, спички. Оттолкнулся утюжками от пола - покатил.
На кровати ворочается Глобус - главный сыщик.
- Что он взял? - Влез в свой корсет с головодержателем. Отправился в уборную.
Вернулся, возбуждённо мыча. Головодержатель мешает говорить, но он выкрикнул:
- Жгёт... огни! Ново... годние! - Притопывает, размахивает руками.
- Огни? Кого? - кто-то встрепенулся спросонья.
- Здравствуй, жопа Новый год! - сказал Владик, залился смехом.
- Заткнись! - рявкнул Сашка-король. - Чё там, Глобус?
- Скорей! Бенгальские... - тот взбудораженно взмыкнул, убежал.
Король на клюшках поскакал за ним. Поли повалили следом. Спешат в уборную, где Киря вытворяет что-то загадочное.
В тёмной палате - Скрип и Проша. Двое лежачих далеко - не разглядят.
Проша отодвинулся, отогнул край матраца. Скрип вытащил из-под него доску. Опираясь на клюшку, поволок к окну. Собрав все силы, занёс конец
доски на подоконник, толкнул. Сил не хватило - она поползла назад, упёрлась в
грудь. Его шатнуло - только б нога не подогнулась!
Вот-вот возвратятся поли... Киря, задержи их! задержи их!.. Напрягся так, что в правом ухе щёлкнуло. Доска подалась вперёд... Он расположил её по длине
подоконника. В темноте доску от него не отличишь.
Теперь в карман за шариками... насовать их под доску... второй, третий, четвёртый... Под ней все одиннадцать! Толкни - и она съедет на них за окно.
Скрип двинулся к койке. Нога подломилась, клюшка не удержала - хряп об пол. Вставать некогда. Взяв клюшку посерёдке зубами, пополз на четвереньках.
39
Поли вваливаются в палату. Впереди скачет Сашка. За ним катят на тележке Кирю.
- Тише! - командует король на ходу; шум может заставить сестру Светлану прийти из сестринской. - Не мешайте Светке е...ся! Свет не включайте. -
Присел на свою кровать.
Раздался звук удара - Петух хватил Кирю кулаком по спине.
- Я тя понял, курва! Без нас жёг, чтоб нас завидки взяли...
- А эти знали, знали! - Владик показывал рукой на Прошу и на Скрипа, который не успел влезть на койку: лежал около. - Вместе подстроили.
- Щас проверим, - сказал Сашка-король. - Скрипач, ко мне!
Он еле поднялся. Его бьёт дрожь. Шаг-второй... нога вновь подсеклась. Треснулся затылком - в глазах пыхнули бенгальские огни.
- Падать вперёд надо! - бросил король. - Падать ниц!
Дружно захихикали. Сашка подобрал ноги на койку, кинул тело на подоконник - гр-р-р-ы...
* * *
С трудом подняв голову, Скрип увидел, как Сашка спиной опрокинулся за окно. Гр-р-р-ы - с этим звуком доска, на которую он вскочил, съехала наружу.
Мальчик зажмурился. Открыл глаза. В широком тёмном проёме окна далеко-далеко блестят звёздочки. Что-то протяжно, жалобно скрежещет. Он встал, опёрся на клюшку. Различил над подоконником светловатое пятно. В глазах прояснилось: лицо Сашки отплывало в черноту, как будто тот стал невесомый и плавал в воздухе... Скрип вглядывался, вглядывался и понял: Сашка висит на оконной створке, которая со скрежетом отъезжает наружу.
Скрип - у окна. Поли молчат. Ошарашены. А король... даже не крикнет. Кричи же! И вниз! Скорей!
Сашка дрыгнулся - как бы оттолкнулся ногами, туловищем от воздуха. Створка качнулась к окну. Рука выбросилась вперёд - бац о подоконник.
Жадно царапает его ногтями, скребёт, передвигается... Кончики пальцев зацепились за его внутренний край. Расплющились. Стали тоненькие, как копейки. А рука, крепкая круглая и упругая Сашкина рука дрожит. Чувствуется, как она напряжена и напрягается ещё, ещё... Она такая сильная, такая отличная, эта рука, что он потрогал её, повёл по ней пальцами и вдруг увидал
глубоко внизу - глубоко-глубоко! - асфальт... На нём яркие прямоугольники
света от нижних этажей.
Он увидал этот страшно далёкий асфальт, увидал изуродованные Сашкины
ноги. Они свисают, дёргаются над этой глубиной... Его затошнило. Он
отшатнулся, чтобы не видеть.
Король дрыгнулся опять - рука продвинулась. Миг - и она вся охватит край подоконника. Сашка подтянется, влезет...
Скрип ударил по пальцам кулаком, стал отгибать их. Всё тело короля вздрагивает, тужится. Надрывается. И глаза выпучиваются. Надрываются. Держатся за него, за Скрипа. Впились в его, Скрипа, глаза и держатся-держатся-держатся за них!..
Король засопел и тихо, с иканием, охнул.
- Щас... в-ввв... всё-о-оо...
Он зажмурился и схватился за створку, за внутреннюю схватился створку, чтоб захлопнуть, рубануть по Сашкиным пальцам... Затошнило сильнее, сильнее, и больно-больно закололо сердце. И руки, проклятые руки, выпустили створку, вцепились в Сашкин локоть и потянули. Проклятые-миленькие-хорошие руки изо всех сил потянули короля.
Скрип упёрся коленками в стену под подоконником и тянулся всем телом назад, и тянул, тянул за собой Сашку. Сашкина пятерня сжала край подоконника, другая рванула Скрипа за предплечье - ноги отделились от пола. Секунда - и он вылетел бы наружу. Но король уже влез.
Рухнул на койку.
* * *
Сашка судорожно вращается на койке. Громко всхлипывает. Кряхтит. Стал бешено чесаться. Изо рта вырвалось:
- Б-б-ыб-ббб... б-б-ыб-ббб!
Петух потянул носом воздух. Тут же и другие стали принюхиваться.
- Ф-ффу!
Владик принялся размахивать полотенцем.
- Вонища!
Палата захихикала. Поли машут полотенцами.
- Ф-ф-ффу! - кто-то сплюнул.
Сашка встал с койки, одну клюшку сунул под мышку, на другую опёрся. Свободной рукой обнял Скрипа.
- В уб-ббб-о-о... - и не мог договорить.
Они заковыляли в обнимку.