Спиллетто должен был найти приемную семью и позаботиться о том, чтобы заветного ребенка приняли в нее. Сестра Мария-Тереза (которую знали раньше под именем Баалок) должна была наблюдать за беременностью и помогать при родах. Тассоне нужно было проследить, чтобы не осталось никаких улик, и захоронить тела на кладбище.
Тассоне с радостью вступил в заговор, потому что понимал, что он уже больше не новичок в секте. Его будут помнить и почитать: он, который когда-то был сиротой-изгнанником, теперь принадлежит к числу Избранных, он вошел в союз с самим Дьяволом! Однако за несколько дней до события что-то начало происходить с Тассоне. Силы покинули его. Давали о себе знать шрамы на спине. Каждую ночь, лежа в кровати, он тщетно пытался заснуть, боли усиливались. Пять ночей он ворочался в постели, отгоняя прочь беспокойные картины, встающие перед глазами. Тассоне начал принимать настойки из трав, вызывающие сон, но ничего не смог поделать с кошмарами, преследовавшими его и во сне.
Он видел Тобу, африканского мальчика, умолявшего его о помощи. Он видел фигуру человека без кожи, глазные яблоки были устремлены на него, на лице были обнажены все связки и мышцы, безгубый рот кричал, молил о помиловании. Тассоне увидел себя мальчиком: он стоит на берегу и ждет, когда вернется отец. Потом он увидел свою мать на смертном одре. Она молила его простить ее за то, что умирает и оставляет его одного таким беззащитным наедине с судьбой. Той ночью он проснулся в слезах, как будто сам был матерью, молящей о прощении. А когда сон снова одолел его, фигура Христа появилась у его кровати. Христос во всей своей чистой красоте, со шрамами на стройном теле, встал на колени у кровати Тассоне и сказал, что путь в царство Божье для него не закрыт, что он может быть прощен. Нужно только покаяться.
Эти кошмары так потрясли Тассоне, что Спиллетто заметил его напряжение. Он вызвал его к себе, надеясь выяснить, что произошло. Но Тассоне зашел уже слишком далеко и знал, что его жизнь может оказаться в опасности, если он покажет, что у него зародились сомнения. Тассоне объяснил, что его очень мучают боли в спине, и Спиллетто дал ему пузырек с таблетками, успокаивающими боль. До самого последнего момента Тассоне пребывал в состоянии-наркотического транса, и видения Христа перестали преследовать его.
Наступила ночь на шестое июня. Шестой месяц, шестое число, шестой час. Свершились события, которые будут потом мучить Тассоне до конца его дней. У матери Антихриста начались схватки, и она стала подвывать. Сестра Мария-Тереза успокоила ее эфиром, и гигантский плод прорвался сквозь матку. Тассоне покончил с роженицей камнем, который дал ему Спиллетто. Он размозжил ей голову и таким образом подготовил себя к тому, что ему надо было совершить и с человеческим сыном. Но когда ему принесли новорожденного, он замешкался, потому что ребенок был необычайно красив. Он посмотрел на них: два младенца лежали рядом. Один, покрытый густой шерстью, весь в крови, и рядом с ним – нежный, розовый, прекрасный ребенок, смотрящий на Тассоне с безграничным доверием. Тассоне знал, что ему надо было совершить, и сделал это, но сделал неудачно. Нужно было повторить, и он плакал, открывая корзину. На какое-то мгновение Тассоне почувствовал безудержное желание схватить ребенка и бежать с ним, бежать подальше, туда, где они будут в безопасности. Но он увидел, что младенец уже почти безнадежен, и на голову младенца еще раз опустился камень. И еще раз. И еще. Пока плач не прекратился, и тело не застыло в неподвижности.
В темноте той самой ночи никто не видел слез, струящихся по щекам Тассоне; более того, после этой ночи никто не видел его больше в секте. На следующее утро он скрылся из Рима и четыре года жил, как во тьме.
Он уехал в Бельгию и работал среди бедняков, потом пробрался в клинику, где нашел доступ к наркотикам. Теперь они нужны были ему не только для того, чтобы успокоить боль в спине, но и противостоять воспоминаниям той ночи, преследовавшим его. Силы постепенно оставляли Тассоне. Когда же он наконец пошел в больницу, его диагноз быстро подтвердился. Боли в спине были вызваны злокачественной опухолью. Операция была невозможна.
Тассоне умирал и хотел получить прощение от Бога.
Собрав остатки сил, он поехал в Израиль, захватив с собой восемь пузырьков с морфином, чтобы успокаивать пульсирующую боль в спине. Ему нужен был человек по имени Бугенгаген. Это имя связано с Сатаной с самого начала истории Земли. Именно Бугенгаген в 1092 году разыскал первого потомка Сатаны и изобрел средство уничтожить его. И в 1710 году другой Бугенгаген нашел второго потомка и лишил его возможности проявить какую бы то ни было власть на Земле. Это были религиозные фанатики, настоящие сторожевые псы Христа. Их задачей было не допустить власти Дьявола на Земле.
Семь месяцев потребовалось Тассоне, чтобы разыскать последнего потомка Бугенгагенов, укрывшегося в крепости под землей. Здесь он, как и Тассоне, ждал своей смерти, мучимый беспорядками века и тем, что не исполнил своей миссии. Он знал, что времени осталось мало, но был беспомощен и не мог воспрепятствовать рождению сына Сатаны на Земле.
Тассоне нашел старика и рассказал ему всю историю, упомянув о своем участии в рождении зверя. Бугенгаген слушал с отчаянием, но не мог вмешиваться в ход событий, не осмеливаясь выйти из своей подземной тюрьмы. К нему должен был прийти человек, непосредственно связанный с ребенком.
Боясь упустить драгоценное время, Тассоне поехал в Лондон, чтобы разыскать Торна и убедить его посетить Бугенгагена.
Он снял однокомнатную квартиру в Сохо и превратил ее в крепость, такую же надежную, как церковь. Главным его оружием было священное писание. Он заклеил все стены и окна страницами Библии. На это у него ушло семьдесят Библий. Повсюду висели кресты, он старался не выходить на улицу, если на кресте, усеянном осколками зеркала, который висел у него на шее, не отражался солнечный свет. Боль в спине усиливалась, встреча в кабинете Торна оказалась неудачной. Теперь Тассоне ходил за послом по пятам, и отчаяние его росло. Сегодня он с утра наблюдал за Торном, который с группой высокопоставленных чиновников передавал в дар обществу будущий жилой дом в бедном районе Челси.
– …Я счастлив начать осуществление именно этого проекта… – громко говорил Торн, превозмогая шум ветра и обращаясь к толпе, наблюдавшей за ним, -…так как это представляет волю самого общества улучшить уровень жизни.
При этих словах он копнул лопатой землю. Ансамбль аккордеонистов заиграл польку, и Торн направился к железному забору пожать руки зрителям, просовывающим их через решетку. Он старался пожать каждую протянутую руку и пару раз даже пригнулся к забору, чтобы его поцеловали тянущиеся губы. Неожиданно Торн застыл: чьи-то руки с необычной силой притянули его за отвороты пиджака к самому забору.
– Завтра, – тяжело задышал Тассоне прямо в лицо перепуганному послу. – В час дня, в Кью Гарденс…
– Отпустите меня! – задохнулся Торн.
– Пять минут, и вы больше никогда меня не увидите.
– Уберите свои руки…
– Ваша жена в опасности. Она умрет, если вы не придете.
Торн отпрянул, и священник так же неожиданно исчез.
Торн долго размышлял, как ему поступить. Он мог бы послать на встречу полицейских, но его беспокоило обвинение, которое он должен будет предъявить. Священника начнут допрашивать, дело станет достоянием общественности. Нет, это не выход. По крайней мере, не сейчас.