У нас лучшие рестораны в мире.
Он сомневался, что сможет выдержать несколько часов за столом с Лиззи. Поскольку Джек был последним членом семьи, который видел Кейт живой, девочка задавала самые разные вопросы о матери, вопросы, на которые он не мог честно отвечать – ради самой же Кейт.
– Ты говоришь так, словно не хочешь видеть Лиззи. А ты ведь толком так и не знал ее, Джек. Она прекрасная девочка и...
– Она слишком напоминает мне Кейт... и я к этому не готов. Пока еще...
– Когда‑нибудь ты мне расскажешь, что случилось с Кейт.
– Когда‑нибудь. Но смогу рассказать только то, что знаю сам. Позвони мне, когда ты вернешься к благам Садового штата [10] , и мы что‑нибудь придумаем.
– Обязательно.
Джек повесил трубку и перевел дыхание. Порой его просто мутит от необходимости врать. С незнакомыми еще куда ни шло, но со своими близкими...
Что же до темы вранья... надо что‑то придумать для Джейми Грант. Удастся ли так рано застать ее в офисе? – подумал он. Но попробовать не мешает.
Из беглого просмотра «Книги Хокано» он понял, что она не рассказывает о внутреннем устройстве церкви дорментализма. Вся книга – сплошная доктрина. А ему нужен человек, который поможет заглянуть под ее покров.
У него оставался при себе вчерашний номер «Лайт». Он снова нашел номер редакции и позвонил Грант.
Его несколько раз переключали с номера на номер, и наконец он услышал хрипловатый голос:
– Грант.
Она оказалась на месте. Ночует, что ли, в редакции?
Прежде чем Грант повесила трубку, Джек торопливо объяснил ей, что он частный сыщик, нанятый семьей пропавшего дорменталиста, чтобы найти их сына.
Не такое уж большое вранье. Почти правда.
– Дорменталисты все время исчезают, – сказала Грант. – Их посылают в МС, то есть в миссионерское служение к еще не верующим в дорментализм, но не сообщают семьям, куда именно. Большинство из них появляются спустя пару лет.
– Большинство?
– Кое‑кто из них так и исчезает.
– Эта женщина говорит, что ее сын все еще в Нью‑Йорке. Рассказывала, что он как‑то странно ведет себя.
Грант фыркнула.
– Дорменталист странно ведет себя – а что еще ей оставалось говорить?
– Она рассказывает, что он начал требовать, дабы его называли другим именем и...
– Ага. Это значит, что он добрался до второй половины ЛС.
– Чего?..
– Лестницы Слияния.
– Послушайте... Думаю, что мне придется проникнуть внутрь, и я хотел бы задать вам несколько вопросов. Первым делом об организации церкви.
– Что я с этого буду иметь?
Он догадывался, что дойдет и до этого.
– Передам в ваше распоряжение все, что я там найду. А если вы захотите узнать что‑то специфическое, постараюсь это для вас выяснить.
Она не торопилась с ответом, но Джек слышал, как она затягивается сигаретой.
– Как вас зовут?
Джек посмотрел на бизнес‑карточку, с помощью которой звонил по телефону.
– Джек Робертсон.
Робертсона он встречал несколько лет назад и с тех пор не только сохранил его карточку, но напечатал еще несколько таких же.
– Вы лицензированы?
– Конечно.
Что ж, подлинный Джек Робертсон существовал. В каком‑то смысле. Сейчас он был мертв, но Джек возобновил его лицензию частного сыщика.
– Лучше, чтобы так оно и было, потому что мне придется проверить вашу лицензию. Появляйтесь к полудню. Если у вас все в порядке, я расскажу вам, с чего начинать.
– Великолепно. Большое...
– У вас есть право на ношение оружия?
Он сомневался, имелось ли оно у подлинного Робертсона.
Большое...
– У вас есть право на ношение оружия?
Он сомневался, имелось ли оно у подлинного Робертсона.
– Почему вы хотите это знать?
– Просто хочу честно предупредить: оставьте свою артиллерию дома, а то вам придется ответить на кучу вопросов, когда вы застрянете в металлодетекторе.
– О'кей. Конечно. Благодарю. Металлодетектор? Неужели в газетных редакциях
сейчас стоят металлодетекторы?
2
Было примерно десять часов утра, когда Джек появился в квартире Рассела Тьюта. Он виделся с ним несколько лет назад – до его отсидки, – когда еще не умел правильно произносить его фамилию. Она звучала у него как Туит. «Тьют, – поправил его Расс. – Как птичье щебетание».
– Привет, Джек, – сказал он, открывая дверь. Джек предварительно позвонил, так что Расс ждал его. Но явно не предполагал увидеть Джека в таком обличье. – Bay! Только глянь на себя. Надеюсь, ты не для меня так расфуфырился.
Джек облачился в синий блейзер в сочетании с серыми брюками, в синюю оксфордскую рубашку, украшенную полосатым галстуком, – все для встречи с Джейми Грант.
– О, черт! Значит, не стоило? Ты хочешь сказать, я должен был явиться в джинсах! Проклятье!
Расс засмеялся:
– Заходи.
Его маленькая двухкомнатная квартирка на третьем этаже многоквартирного дома выходила на Вторую авеню в районе Восточных Девяностых. Это пятиэтажное здание смахивало на перестроенный доходный дом – железные пожарные лестницы и все остальное. Пусть даже бар «Текс‑Мекс» по соседству днем не работал, в комнате Расса стояло благоухание жареного мяса и древесного дымка. Снизу с улицы доносился ровный гул уличного движения.
Сам Расс был буквальным воплощением компьютерного фанатика: тридцать с небольшим, крупная грушевидная голова, короткий ежик рыжих волос, лоб в черных точках угрей, майка, мешковатые джинсы и разношенные шлепанцы – словно его нарисовал Гэри Ларсон.
Джек осмотрелся в комнате с убогой меблировкой и заметил на столе в дальнем углу ноутбук. Во время их краткого и подчеркнуто небрежного разговора по телефону Джек ни о чем не спрашивал, но не сомневался, что хоть какой‑то компьютер у Расса имеется.
Кивком Джек показал на него:
– Ты не боишься, что полицейский, который контролирует твое условное освобождение, заглянет сюда и увидит его?
– Никаких проблем. В решении по моему делу говорится, что я не имею права работать в сети и общаться с другими хакерами. Но чтобы я вообще не имел компьютера... нет, это странно и бесчеловечно.
– Не выходить в сеть... зная тебя, не представляю, как ты вынесешь двадцать пять лет такого запрета.
Расс был пойман за руку, когда взломал банковскую компьютерную сеть и дал ей указание – мелочь со счета после каждой международной сделки перекачивалась на его счет в Швейцарии. И хотя сам он, собирая за год шестизначные цифры, держался на заднем плане, кого‑то наконец осенило, и Рассом заинтересовалось казначейство. Его адвокат все‑таки вымолил для него всего два года в федеральной тюрьме открытого типа, но судья наложил на него запрет – двадцать пять лет не сметь выходить в сеть.
Он выдавил кислую ухмылку:
– Осталось всего двадцать два и три седьмых года. – Улыбка просветлела. – Но ты же слышал об интернет‑кафе, не так ли?
– Приходилось. Ты не боишься, что тебя поймают?
– Я совершенно уверен, что они контролируют мои контакты, но у них нет столько людей и средств, чтобы следить за мной каждый раз, как я выхожу выпить чашечку кофе. – Он потер руки. – Итак. Что от меня требуется?
– Ты можешь кое‑чем помочь мне.