В этот момент я снова почувствовал вызов Рэндома и устало покачал головой. Интересно, как она сообщит об этом? Заметит ли она мое призматическое изображение, после того, как я исчезну? Еще одна страничка в растущей книге легенд, которые я постоянно оставляю после себя.
– Моя дорогая и нежная, – обратился я к ней, – в конце концов, наши отношения с самого начала были чистой физиологией. У тебя были другие… много других… Адью, мой одуванчик!
Я поклонился, послал ей воздушный поцелуй и шагнул в Эмбер, оставив ее хватающейся за радугу. Сам я ухватился за плечо Рэндома и пошатнулся.
– Корвин! Что за чертовщина?
– Если, как говорится, за победу надо платить кровью, то я только что закупил небольшое сражение. Дай мне какую‑нибудь одежонку, пожалуйста.
Рэндом набросил мне на плечи длинный тяжелый плащ, и я наощупь застегнул его на шее.
– Полный порядок, – заметил я. – Пошли к Бранду.
Он повел меня через зал к лестнице. Я всем телом наваливался на него на ходу.
– Рана опасная? – спросил Рэндом.
– Нож, – ответил я, прижимая рану рукой. – Кто‑то ударил меня прошлой ночью в моей спальне.
– Кто?
– Ну, явно не ты, потому что мы только что расстались. А Жерар находился в библиотеке с Брандом. Вычти нас троих и начинай гадать. Больше мне сказать нечего.
– Джулиан, – предположил Рэндом.
– Да, против него многое. Только вечером Фиона выложила против него кучу улик, да и не секрет, что я не хожу в его любимчиках.
– Корвин, его нет, смылся ночью. Слуга, приходивший ко мне, сообщил, что Джулиан уехал. Ну, каково?
Мы добрались до лестницы. Одной рукой я держался за брата, другой – за перила. На первой же площадке пришлось остановиться, чтобы немного передохнуть.
– Не знаю, – ответил я. – Иногда не знаешь, что хуже: использовать презумпцию невиновности слишком часто или вообще отказаться от нее. Но, сдается мне, что если бы он думал, что убрал меня, то он бы остался здесь и разыграл бы изумление при этой новости. На черта ему понадобилось уезжать? Это и в самом деле выглядит подозрительным. Я склонен думать, что Джулиан уехал потому, что опасался Бранда. Того, что он скажет, когда очнется утром.
– Но ты же остался жив, Корвин! Ты ускользнул от убийцы, кто бы им ни был, и он не был уверен, что прикончил тебя. На его месте я был бы уже за тридевять земель.
– Тут ты прав, – признал я, и мы снова зашагали вниз по лестнице. – Да, вполне возможно, что так оно и есть. Ладно, пока это несущественно. Но никто не должен знать о моем ранении.
Он кивнул.
– Как скажешь. Будем говорить об этом только в туалете, предварительно спустив воду.
– От твоих шуточек, Рэндом, ноют не только раны. Вот тебе задачка: как этот тип проник в мою комнату?
– Окна?
– Закрываются изнутри. И сейчас закрыты. На двери новый замок с секретом.
– Тогда все ясно. Можно лишь только предполагать, что этот кто‑то из нашей семьи.
– Ну‑ну, выкладывай.
– Кто‑то настолько зол на тебя, что смог заставить себя ради этого пройти Лабиринт. Он спустился вниз, прошел его, перенесся в твою комнату и напал на тебя.
– Все было бы очень хорошо, но есть один маленький недостаток в твоих рассуждениях. Все мы разошлись почти одновременно. Покушение произошло не ночью, а сразу же после того, как я вошел в комнату. Ни у кого из нас не было времени спуститься в подземелье, не говоря уже о том, чтобы пройти Лабиринт. Убийца ждал меня. Поэтому, если это был кто‑то из нас, то он попал в спальню иным путем.
– Значит, он просто открыл твой замок со всеми его секретами.
Поэтому, если это был кто‑то из нас, то он попал в спальню иным путем.
– Значит, он просто открыл твой замок со всеми его секретами.
– Вполне вероятно. Может, одному из нас отдохнуть, Например, мне, – пошутил я. Мы прошли площадку и продолжали спускаться. – Отдохнем на углу, чтобы я смог войти в библиотеку без твоей помощи, братец.
– Ну, конечно.
Так мы и сделали. Я собрался, с ног до головы завернулся в плащ, подошел к двери и постучал.
– Минутку.
Голос Жерара.
Шаги, приближающиеся к двери.
– Кто там?
– Корвин. Со мной Рэндом.
Я услышал, как он спросил: «Рэндом тебе тоже нужен?» И тихий ответ: «Нет».
Дверь отворилась.
– Только ты, Корвин, – сказал Жерар.
Я кивнул в ответ и он пошел обратно. Я вошел в библиотеку.
– Сними плащ, Корвин! – приказал Жерар.
– Это лишнее, – промолвил Бранд. Я взглянул в его сторону и увидел, что он сидит в постели, опираясь на подушки, и улыбается.
– Извини, но я не так доверчив, как Бранд. – возразил Жерар. – И не желаю, чтобы все мои усилия пропали даром. Давай заглянем, нет ли у него чего‑нибудь под плащом.
– Я же сказал, это лишнее, – повторил упрямо Бранд. – Это не он пырнул меня.
Жерар быстро повернулся к нему:
– Откуда ты знаешь?
– Все очень просто, Жерар. Я знаю, кто это сделал, не будь ослом. Если бы я опасался Корвина, я не позвал бы его сюда.
– Когда я притащил тебя сюда, ты был без сознания. Ты не мог знать, чья это работа.
– Ты уверен?
– Ну… да почему ты не сказал мне?
– У меня есть для этого достаточно серьезные основания. А теперь я хочу поговорить с Корвином наедине.
Жерар опустил голову.
– Я все‑таки надеюсь, что ты не бредишь, – буркнул он, подошел к двери и снова открыл ее. – Я буду неподалеку, – добавил он и вновь закрыл за собой дверь.
Я подошел к Бранду. Он протянул руку и стиснул мою в крепком пожатии.
– Рад, что ты добрался домой, – проговорил он.
– Взаимно, – проронил я и взял кресло Жерара, прилагая все усилия, чтобы не рухнуть в него.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.
– С одной стороны – препохабно. Но с другой – лучше, чем когда‑либо за последние годы. Все относительно.
– Как почти все на свете.
– Но не Эмбер.
Я вздохнул:
– Ну, ладно, не будем углубляться в подробности. Что с тобой случилось, черт возьми?!
Он напряженно вглядывался в меня, словно что‑то искал. Что? Наверное, то, что я знал. Вернее, то, чего я не знал. Отрицательные факты оценивать труднее, поэтому его мозг, должно быть, работал на полную мощность с того самого момента, когда он пришел в себя. Я знал Бранда и был уверен в том, что то, чего я не знаю, интересует его гораздо больше, чем известное мне. Добровольно он ничего не расскажет. Теперь ему необходимо знать, какой же свет – как можно более слабый – следует пролить на события, чтобы получить желаемое. Больше он ни ватта тратить не собирается. Таков его характер и, конечно же, ему что‑то нужно. Если только… в последние годы я все настойчивее пытался убедить себя, что люди в самом деле меняются, что время не просто подчеркивает то, что уже есть в человеке, что то, что человек делаеТ, видит, думает, чувствует, иногда вызывает в нем качественные изменения. Это дает хоть небольшое утешение во времена, когда все остальное летит ко всем чертям. Не говоря уже о том, как это оживляет мою светскую философию.