Я протянул вперед руку, собираясь придержать дверь, и в этот самый момент хозяин попытался ее... захлопнуть!
— Э-э-э!.. В чем дело, хозяин? — воскликнул я, делая шаг вперед. — Или твое гостеприимство уже иссякло?!
Хозяин, словно опомнившись, сделал шаг назад, и тут я увидел, что это маленький седой старичок и что он... очень испуган. Прижав руки к груди, он быстро поклонился и сбивчиво забормотал:
— Пусть господин сияющий дан простит меня... Мы с женой никак не ждали, что столь высокий господин посетит наше скромное жилище... Можете мне поверить, господин сияющий дан, мы ничего плохого не сделали людям, мы живем далеко и никого не... знаем... Нас не за что карать, господин сияющий дан, поверьте, нас не за что карать...
— Да не собираюсь я вас карать! — воскликнул я удивленно, входя в дом. — Я хочу всего лишь переночевать под крышей, если, конечно, вы не против.
— Как мы можем противиться желаниям сияющего дана!.. — испуганно просипел хозяин. — Господин сияющий дан — хозяин этого дома, как и всех остальных домов...
— Не мельтеши, дорогой, — раздался мелодичный женский голос из-за занавески, перегораживающей единственную комнату домика.
В то же мгновение занавеска откинулась, и передо мной появилась молодая красивая женщина, одетая в глухое длинное платье неопределенного темного цвета. Увидев меня, она в отличие от своего супруга не испугалась и даже не смутилась. Мило улыбнувшись и быстро поклонившись, она проговорила своим мелодичным голосом:
— Господин сияющий дан может располагать нашим жильем, а мы поднимемся на чердак и с разрешения господина переночуем там...
Я быстро огляделся. Домик, как я уже заметил, был совсем невелик. В передней части единственной комнаты, у стены, справа от входной двери, стоял грубо сколоченный стол и два столь же грубых табурета. У противоположной стены был сложен небольшой очаг с грубой треногой, на которой висел небольшой котелок. За откинутой занавеской виднелся краешек довольно большой кровати, застланной чем-то... лоскутным. В общем, комната не поражала взор обилием и богатством обстановки. Снова взглянув в миловидное лицо хозяйки, я как можно добродушнее произнес:
— Нет, я не хочу стеснять вас в вашем же жилище, а потому на чердак отправлюсь сам и постараюсь не шуметь.
Женщина хотела что-то мне возразить, но я поднял руку и уже тверже добавил:
— И попрошу не спорить со мной — я уже и так доставил вам беспокойство. Лучше покажите мне, где у вас лестница наверх.
Женщина молча поклонилась и повела рукой в сторону закрытой занавеской стены.
Я двинулся в указанном направлении и, шагнув за занавеску, увидел узенькую лесенку, поднимавшуюся почти вертикально, вдоль стены и упиравшуюся в потолочный люк. Оглянувшись еще раз, я увидел, что хозяин дома продолжает стоять на том же самом месте у входной двери и со страхом наблюдает за моими передвижениями по дому.
«И чего он так испугался?! — с некоторым раздражением подумал я. — Как будто никогда... сияющих данов не видел!.. Или видел?!»
Впрочем, я действительно хотел спать. К тому же сказывалось напряжение последних часов и... троллья пытка. Так что мне было не до испугов сельских жителей, я мысленно махнул на все рукой и направился к указанной лесенке.
Подняться наверх было делом одной минуты. Закрыв за собой люк, я огляделся и немедленно обнаружил огромный тюфяк, брошенный у фасадной стены, под крошечным окошком чердака. Поверх тюфяка лежало не слишком толстое одеяло. Я выбрался из своих доспехов и, секунду подумав, вставил свой меч враспор между крышкой люка и обрешеткой крыши.
Поверх тюфяка лежало не слишком толстое одеяло. Я выбрался из своих доспехов и, секунду подумав, вставил свой меч враспор между крышкой люка и обрешеткой крыши. Вот теперь меня никто не мог побеспокоить, так что я, ни о чем более не волнуясь, рухнул на тюфяк, накинул на себя одеяльце и немедленно заснул.
Проспал я недолго, меня разбудил какой-то резкий вскрик. Я мгновенно сел на своем тюфяке и прислушался. Вокруг все было тихо, за окном темно, а подо мной, в комнате, шел разговор.
— Не ори! — прошипел совсем немелодичный женский голосок. — Что ты вопишь, словно десяток черных извергов увидел. Разбудишь сияющего дана, он тебе пасть-то заткнет.
— Нет никакого сияющего дана, — раздался в ответ свистящий шепот хозяина домика. — Это его призрак, и он пришел за мной.
— Нужен ты ему! — насмешливо ответила ему женщина. — Прям подохнуть он не мог без того, чтобы тебя не повидать.
— Я же тебе говорю, дура, он пришел, чтобы меня уничтожить, — заскулил старик. — И зачем только я встретил его на желтой тропе?! Наверняка он узнал, что это я сообщил троллям Норка, что сияющий дан Тон идет со своими черными извергами по их шкуры. Потому-то Норк и успел вызвать Небесную Мать. И вот теперь пришла расплата за мое...
Тут он как-то уж очень мокро всхлипнул и заговорил буквально глотая слезы:
— Недаром вчера днем в горах грохотало и полыхало. Призрак сияющего дана наверняка посчитался с троллями, а теперь вот и до меня добрался. Теперь он на-а-аверня-а-ака...
На последних словах его шепот перешел в неразборчивый визг.
— Не ори! — снова осадила его женщина. — Если не можешь не скулить, то скули... молча!
Послышалось слабое шуршание, а затем она с явной насмешкой продолжила:
— Только должна тебя огорчить, это никакой не призрак, это самый настоящий живой дан!
— Дура! — еле слышно выдохнул старик. — Как он может быть живым, если Небесная Мать дохнула на него смертью. Ты хоть раз слышала, чтобы кто-то из людишек выживал после выдоха Небесной Матери?!
— А может быть, доспехи защитили сияющего дана? — задумчиво ответила женщина. — Говорят они у него зачарованные...
Снова последовала короткая пауза, после которой женщина добавила с насмешкой:
— Но сияющий дан Тон жив и здоров. Я это отлично поняла по тому взгляду, которым он меня... разглядывал.
— Какой взгляд, дура?! Какой взгляд? — буквально взвизгнул старик, хотя продолжал говорить шепотом. — У него же на голове шлем, а лицо закрыто глухой маской! По взгляду она поняла...
— Не ори! — еще раз шикнула на него женщина. — А мужской взгляд, особенно такой, как у сияющего дана Тона, я могу и через каменную стену почувствовать... И понять!
Они немного помолчали, а затем старик снова заскулил:
— Что же делать? Что же делать?
— Да ничего не делать, — спокойно прошептала женщина. — Или, если хочешь, можешь попробовать его убить, пока он спит. Дать тебе охотничью дубинку?
В ее голоске снова сквозила насмешка, а я обиженно подумал: «Ну вот, опять дубинка! Что у них в этом Мире, другого оружия, что ли, нет?!»
— Какая дубинка, дура, — пискнул старик, — ты же видела — он в панцире, какой дубинкой можно панцирь пробить?!
— Что ж он, по-твоему, и спит в своем панцире? — хихикнула женщина. — Совсем ты, скоге, рехнулся от страха!
«Скоге? — повторил я про себя. — Что-то я такое слышал! Скоге?!»
И моя услужливая память сразу же подсказала мне, что я когда-то читал о таком проказливом народце.