Поэтому, вернувшись в гостиную, я выдал Мишке, Костику, Артему и Борисычу по двести баксов, деду Егору – сто пятьдесят, пересчитал доллары на рубли и заставил всех расписаться в ведомости. Оставшиеся баксы отдал вместе с ведомостью Костику Васину, чтобы он завтра утром заплатил остальным работягам.
Когда процедура была закончена, Мишка Чванов повеселел.
– Молоток, Серега! – заявил он. – Мы так и знали: поймешь. Потому как свой. Чем занимаемся завтра? – перешел он на деловой тон.
– Не знаю, – ответил я. – Лично я завтра уезжаю в Эстонию. А чем будешь заниматься ты – понятия не имею.
– Погоди! В какую такую Эстонию? – озадачился Мишка.
– В независимую республику Эстонию. Прибалтика. Столица – Таллин. Бывший Ревель.
– Зачем?
– Да вот Артист пригласил. Он там будет сниматься в фильме «Битва на Векше». В роли второго плана. Хоть посмотрю, как снимают кино. Заодно и проветримся. Послушаем орган в Домском соборе, осмотрим достопримечательности. Должны же быть в жизни какие‑то развлечения, правильно? А пока меня не будет, дед Егор поживет в доме, присмотрит, собак будет кормить. Поживешь, дед?
– Отчего ж нет? Конечно, Серега, – закивал старый плотник. – Не беспокойся, за всем пригляжу.
– Вот и прекрасно, – сказал я.
– Погоди, погоди! – заволновался Мишка. – Ладно, ты в Эстонию. А мужикам куда выходить? На пилораму, в столярку, на лесосеку?
– В столярку – нет, – возразил я. – Ее я запру и обес‑точу. Они могут, конечно, идти и на лесосеку, и на пилораму. Может, там и найдется для них работа. Но с завтрашнего утра аренду я платить не буду.
– Ты хочешь сказать...
Я одобрительно похлопал его по плечу:
– Молоток, Мишка! Быстро соображаешь. Именно это я и хочу сказать. С завтрашнего утра ИЧП «Затопино» прекращает свое существование.
– Совсем? – глупо переспросил Мишка.
– Может быть, и совсем.
– Погоди, Серега! А мы что будем делать?
– Ну и вопросы ты задаешь! У тебя же баня недостроена. Достраивай. А остальные... Ну, не знаю. Можно попроситься в бригаду к туркам. Шестьсот баксов – хорошие деньги. Или к молдаванам. Триста – тоже неплохо. А можно на свинокомплекс устроиться. Да что я к вам со своими советами лезу? Взрослые мужики, сами с усами.
В гостиной повисла тишина. Эдакий коктейль из недоумения и растерянности. Потом Костик Васин поднялся из‑за стола и обратился к Мишке:
– Я не штрейкбрехер. Я баран. И мы все бараны. А ты – козел! – Он повернулся ко мне: – Извини, Серега. Ты, конечно, имеешь право сделать, как решил. Но, может, все‑таки передумаешь?
– Может быть, – сказал я. – Но не завтра.
Члены делегации покинули мой дом в полном молчании. Артист поднялся с дивана, постоял у окна, глядя, как растворяются в метельных сумерках их фигуры, и озадаченно покачал головой:
– Неслабо ты их приложил! Они же теперь запьют.
– Не раньше чем через три года, – ответил я. – Они все подшитые.
– В самом деле? А, да, ты говорил. Слушай, но это же хохма. Что будут делать тридцать непьющих мужиков в деревне, где нет никакой работы? Мы будем следить за ходом этого необычного эксперимента. Оставайтесь с нами.
– Кончай, – попросил я. – Все это совсем не смешно.
– Пожалуй, – согласился Артист. – Один мой приятель из диссидентов как‑то рассказал. Когда начинаешь бороться за права человека, сначала ненавидишь власть, которая попирает эти права.
Когда начинаешь бороться за права человека, сначала ненавидишь власть, которая попирает эти права. Потом начинаешь презирать и ненавидеть тех, кто безропотно позволяет попирать их права. И в конце концов начинаешь ненавидеть себя за то, что пытаешься облагодетельствовать тех, кто тебя об этом не просил и даже спасибо не скажет. По‑моему, ты сейчас приближаешься к третьей стадии.
– Я к ней не приближаюсь, – возразил я. – Я в ней уже по уши.
– Тем более самое время сменить обстановку, – за‑ключил Артист. – Знаешь, как говорил известный русский ученый Пржевальский? «А еще я люблю жизнь за то, что в ней есть возможность путешествовать». Вот мы и будем путешествовать.
Утром мы вымыли и до блеска надраили «мазератти», дабы прибыть в Европу в приличном виде, потом заехали за Мухой и рванули по Ленинградскому шоссе, чтобы оказаться, как это с нами случалось уже не раз, в самом неподходящем месте в самый неподходящий момент.
III
Начало натурных съемок полнометражного художественного фильма «Битва на Векше» было назначено на 24 февраля. В этот день командующий Силами обороны Эстонии генерал‑лейтенант Йоханнес Кейт появился в своем служебном кабинете ровно в восемь утра. Рабочий день во всех государственных учреждениях республики начинался в девять, но Кейт всегда приезжал на час раньше. И до девяти его не имел права тревожить никто.
Сбросив в приемной плащ на руки адъютанта, он тщательно причесал перед старинным, в бронзовой оправе зеркалом густые рыжеватые волосы, подправил расческой аккуратно подстриженные усы, четкая линия которых скрадывала несколько немужественную и, как ему самому казалось, молодящую его припухлость губ. Это ему не нравилось. В свои сорок два года генерал‑лейтенант Кейт не хотел выглядеть моложавым.
Произведя придирчивую ревизию своей внешности и одернув облегающий его статную фигуру мундир, он вошел в кабинет, где на столе его уже ждала чашка крепкого черного кофе и стопка отпечатанных на лазерном принтере листков: сводка происшествий за минувшие сутки, аналитические записки отдела Джи‑2 – Информационного отдела Главного штаба Минобороны, агентурные данные Бюро‑1 и Бюро‑2 Кайтселийта – Департамента охранной полиции.
В отдельную справку была сведена полученая развед‑службами республики оперативная информация о 76‑й Псковской воздушно‑десантной дивизии – самом крупном мобильным формировании российской армии, дислоцированном на восточной границе Эстонии.
С изучения этих документов генерал‑лейтенант Кейт и начал, как всегда, свой рабочий день. Но уже через четверть часа привычный порядок был нарушен: на пороге кабинета появился порученец командующего капитан Клаус Медлер, низкорослый, пухлый, рано полысевший и потому тщательно следивший за тем, чтобы единственная черная прядь прикрывала лысину, что достигалось обильным количеством бриолина. Не приближаясь к письменному столу командующего и тем самым давая понять, что лишь крайняя необходимость заставляет его нарушить священное утреннее уединение шефа, он доложил:
– Господин генерал, позвонили с киностудии: все будет готово к шестнадцати ноль‑ноль. Газетчиков и телевидение к месту съемки доставят на автобусах. Полагаю, вам следует появиться на площадке не раньше семнадцати. Иначе получится, что вы ждете журналистов, а не они вас. Я приказал подготовить вертолет к шестнадцати двадцати. Полетное время – около сорока минут. Ваши планы не изменились?
– Спасибо, Клаус, – кивнул Кейт, не ответив на главный вопрос порученца: намерен ли он почтить своим присутствием начало съемок фильма «Битва на Векше» или решит проигнорировать это мероприятие, задуманное его устроителями как презентация – нечто вроде торжественной закладки первого камня в фундамент здания.
Капитан Медлер вышел.