Видги проинструктировал их: с этого момента им надлежало находиться внутри рамы, сидя на толстых на плоских толстых балках между овальных элементов конструкции – видимо, будущих переборок, окруженных гибкой паутиной распорок и арматуры.
– Так положено, – объяснил Видги.
Анакин занял место внутри одной рамы, Оби‑Ван залез во вторую. Карапод двинулся в путь, и рамы стали поскрипывать и шататься.
На складе пахло цветами, и пекущимся хлебом, и еще чем‑то, уже не таким приятным, и от всех этих ароматов у Анакина закружилась голова. На сегодня впечатлений ему было более чем достаточно, и хотелось отдохнуть. Желудок выражал бурный протест, то и дело противно сжимаясь.
Оби‑Ван тоже почувствовал приступы подкатывающей к горлу тошноты, но он сконцентрировал внимание на медленной, горделивой походке Видги, который шагал вразвалочку рядом с тремя караподами, везущими части будущего корабля. Караподы вышли из склада, оказавшись в царстве ночных теней, среди утесов, на плечах которых росли гиганты, которые, казалось, подпирали своими широкими плечами небо и рассыпанные по нему звезды.
Анакин чувствовал себя как мелкая букашка, которую вот‑вот раздавят. Несмотря на то что рядом бежали формовщики, он утратил уверенность в себе. И даже слова Куай‑Гона – если они действительно исходили от Куай‑Гона, а не его собственного разыгравшегося воображения – не могли успокоить. Все это было таким странным, таким пугающим – неужели их действительно окружали эти гиганты? Может быть, в воздухе витали наркотики, и все якобы «увиденное» им – не больше, чем простая иллюзия, а его и мастера ждет ужасный финал. Мальчик сглотнул тошнотворный ком, застрявший в горле, и уперся подбородком в грудь, проделывая упражнение, которому научился еще два года назад: контроль над животным страхом, объявшим его тело, над химическими реакциями внутри него и его гормональными ритмами.
Страхи, кипящие у него в мыслях, – а это был худший враг Анакина Скайуокера, его самый глубокий и темный провал – составляли отдельную проблему, и он не был уверен, что ему удастся ее решить.
Оби‑Ван уловил эту неуверенность падавана, чья воля раньше была несгибаема. Самое странное, что сам Кеноби был поразительно спокоен. Его беспокоили резкие запахи, но не больше, чем вонь в других отвратительных местах, где он спокойно стоял рядом с Куай‑Гоном, выполняя приказы мастера.
Анакин почувствовал, как рама накренилась вперед: это остановился карапод. Видги медленно и грациозно поднялся, на спину ка‑раподу с рамами и стал размахивать у себя над головой инструментом типа весла, разгоняя испарения желеобразного содержимого раздутой ягоды, и струйки фиолетового дыма исчезали во тьме.
Ассистенты Видги осветили яркими фонариками окружавших их со всех сторон гигантов, и Анакин увидел, что у тех нет ни рук, ни ног, а только толстые зеленые и пурпурные стволы, сияние металлических частей, блеск других искусственных материалов – различные дополнительные инструменты естественных создателей борасов и тампаси.
Среди гигантов клубился фиолетовый пар. Их ветви‑конечности изгибались, поскрипывая суставами.
– Оставайтесь здесь, внутри рамы, что бы ни случилось, – сказал им Видги, протягивая Оби‑Вану и Анакину дыхательные маски, аналогичные тем, что они благоразумно припрятали под складками туник. – Сейчас установим двигатели, сердечник и органоформную цепь. Они будут находиться рядом с рамами, пока не придет время им стать на место. Корабли будут строить вокруг вас. Семена поделятся с вами своими мечтами о росте. Они будут задавать вам вопросы. – Видги наклонился вплотную к липу Анакина и заглянул ему в глаза. – Они будут требовать. Это очень важно. Корабль не будет построен, если ты не сможешь отдать нужные распоряжения.
– Я не подкачаю, – пообещал Анакин.
– Я не подкачаю, – пообещал Анакин.
Видги приказал перенести двигатели, сердечник и органоформный контур поближе к небольшому джентари. Длинные ветви высоко подняли детали, словно стрела башенного крана на верфи по постройке космических кораблей.
– А ты? – Видги вперился немигающим взглядом в Оби‑Вана. – Не сдрейфишь?
– Мы справимся, – заверил его Оби‑Ван.
– Если только я не ошибаюсь, у нас получится один корабль, – задумчиво сказал Видги. – А я еще никогда не ошибался, – он попятился назад.
Огромные руки опустились с вершины утеса и схватили рамы, потянули их наверх, наверх, пока караподы и формовщики не превратились в небольшие точки.
– Джентари! – донесся крик Видги.
Все формовщики дружно махали лопатами.
– Творцы Секота!
– Держись! – крикнул Оби‑Ван. Теперь, они с Анакином стали не зрителями, а участниками постройки корабля. Рамы взлетали, падали, раскачивались – один джентари передал их другому, а за ними, по цепочке следовали прокаленные и покрашенные семена‑диски. Огромные «руки» прилепили диски к раме, чуть не вытряхнув при этом пассажиров. Семена сразу же начали расти и трансформироваться, сливаясь с остальными и принимая форму.
Две рамы окали вместе. Двигатели заняли свое место в обтекателях. Семенадиски в местах соприкосновения с другими выпустили пурпурные отростки, и вокруг заплясали лучи лазеров.
Путешествие началось.
Их передавали «из рук в руки», и рама жалобно стонала, когда над ней колдовали могучие волшебники джентари. Кругом летели куски тканей семян и сока, которым лечили нанесенные им раны. Все манипуляции происходили настолько быстро, что глаза не успевали следить за ними.
Каждую секунду производилось тысячи операций, и соединенные рамы, как по волшебству, все больше приобретали вид корабля.
Мелькание «рук» ускорилось, и работающие джентари стали издавать мощный звук в унисон, словно затянули песню.
– Джентари – киборги! – заорал, перекрывая шум, Оби‑Ван. – Наполовину живые, наполовину механические создания. Судия, должно быть, создал и вскормил их, затем посадил их здесь и дал им работу!
Анакин был в данный момент глух к любым рациональным объяснениям. Семенадиски, бывшие семена‑партнеры, начали спрашивать его, что он хочет. Они предлагали ему все модели Шаппы, показали каталог уже построенных кораблей, картинки того, во что могут превратиться корабли за столетие развития и обучения. Проект Шаппы был неоконченным. Свой вклад в него должен был внести и сам Секот.
Анакин Скайуокер был на тысячном небе от счастья. Через некоторое время к нему присоединился со своими мыслями Оби‑Ван, и они стали вместе вести разговор с семенами‑дисками и джентари.
Это была нескончаемая череда вопросов и ответов, и вскоре они утратили чувство времени.
Рама и владельцы нового корабля с бешеной скоростью неслись по расщелине, окруженные снопами искр, клубами пара и дыма, срезанными кусочками живой ткани и обрезками‑опилками металла и пластика.
Не прошло и десяти минут, как они были в двадцати километрах от склада и формовщиков. Работа подходила к концу.
Продвижение сквозь джентари замедлилось.
Анакин и Оби‑Ван стали приходить в себя. Прошло оцепенение, возвращалась прежняя острота чувств.
– Ого! – выдохнул Анакин. – Это было суперкруто!
– Ага, – согласился Оби‑Ван, и оба некоторое время потратили на то, чтобы отдышаться.
Анакин был полон чистейшего неподдельного восторга. Он не мог думать ни о чем другом, кроме секотского корабля. Оби‑Ван видел это восхищение в глазах мальчика, любовавшегося плавными, переливающимися линиями внутреннего убранства корабля.