Вскоре из усадьбы выехал всадник. Меренков стоял у ворот и следил, как верховой спустился с холма, переехал плотину и скрылся в кустах.
Глава 7
ПОСТОЙ-КА, ЗЕМЛЯК!
Посланцу Меренкова не удалось отъехать далеко - в роще он наткнулся на нескольких пеньковских мужиков. Они стояли на дороге с дубинами. У
одного в руках была огневая пищаль, на поясе висели натруска и несколько зарядцев с кровельцами <3арядцы с кровельцами - трубки (газыри),
выдолбленные из дерева, обклеенные кожей, с отмеренными зарядами пороха и свинца для выстрела.>, как у настоящего стрельца.
- Постой-ка, земляк! - сказал пожилой мужик, бондарь Савка Корнеев. Ты куда это собрался глядя на ночь? Слезай-ка с коня! Да это ты,
Еремейка?
Еремейка закрутился, стал плести околесицу. Видя хмурые лица мужиков, он вздохнул и сказал:
- Дело господское, куда велят, туда и заворачиваешь. Я же сторона! Дуло пищали уставилось на него, и фитиль дымился.
Еремейка покорно слез с коня.
- Слышь, Серега, смажь его по уху!
Серега с невозмутимым видом "смазал" Еремейку, отчего остроконечная шапка слетела, и из нее выпал бумажный свиток.
- Вот какое у тебя господское дело! - сказал старший из мужиков, подымая письмо. - Ты, Серега, сведи Еремейку в чащу и придержи его пока
там, в лесной сторожке. А мне Федосейка прочтет, что там собачья душа Меренков отписывает.
Савка Корнеев вскочил на коня. Вскоре он добрался до выселка из черных изб и землянок около пустоши, распаханной под озимые. Здесь было
много мужиков, баб и детей. Стояли телеги, нагруженные крестьянским скарбом.
Федосейка Стрелок, обычно возивший письма в Москву и в грамоте довольно сильный, сидел среди мужиков и чинил конскую сбрую. Он осмотрел
внимательно свиток.
- Придется печати сломать.
Развернув свиток, он медленно, по складам, прочел послание к серпуховскому воеводе.
Мужики хмурились, переминались.
- Чего теперь будем делать?
- А чего делать! - сказал Харька Ипатов. - Взялись за топоры - это не в бабки играть. Мое слово - письмо это запечатать, как было, отдать
его Еремейке в зубы, и пущай везет к серпуховскому воеводе. А воевода тоже не дурак, чтобы сразу присылать сюда солдат и разорять крестьян. Он
сперва пришлет сюда дьяка и подьячего, те нас допросят, дело наше рассмотрят. А мы всем сходом на одном станем: что мы будем пашню пахать, как
отцы и деды наши пахали.
- Нет, не ладно сказал, - вмешался кузнец Тимофейка. - Письмо запечатать и послать воеводе - это верно. Только пускай повезет его не холоп
Еремейка, а кто-либо из нас, и пусть воеводе челом ударит и все расскажет, как мы за наше правое дело стоим.
- Верно дед сказал. Пусть поедет к воеводе Федосейка. А Еремейку-казачка посадить в овинную яму и держать там, чтобы он до времени
Меренкову не пожаловался.
С этим все согласились, и Федосейка с письмом к воеводе выехал в Серпухов.
Глава 8
РЕЙТАРЫ ПРИЕХАЛИ
Серпуховский воевода Очкасов, получив от Федосейки Стрелка письмо Меренкова о крестьянском непослушании приказу помещиков Челюсткиных,
расспросил подробно Федосейку, выслушал все его заверения, что крестьяне бунтовать не хотят, а только просят оставить их работать около землицы,
несколько раз промычал: "М-да-с.
.." - и приказал надеть на Федосейку ножные железы, обрить полбороды и полголовы и бросить в погреб.
- Ты тоже, смекаю, гнешь сторону воров и татей и их улещиваешь жить на старый свой корень.
Воевода хотел показать себя умелым усмирителем и великим воителем.
Поэтому он приказал рейтарского полка капитану Дмитрию Гавриловичу Битяговскому, взяв двадцать рейтаров, поехать в сельцо Веселые Пеньки,
"чтобы он, Битяговский, сам опрашивал и сыскал накрепко по святой непорочной Христове евангельской заповеди господни ей-же-ей с записью всех
порознь статьями, зачем гилем против господского приказу восстали, кто были зачинщики и огурщики". А для сыску и допросу дал в помощь поручика
Вилима Фанзалена, подьячего Пахома Лаврова сына Портомоина и земского дьячка Федора Петрова сына Ляпина.
Всю ночь шел сильный дождь. Дороги размыло. Небольшой отряд капитана Битяговского с трудом плелся по глинистой вязкой почве.
Всадники растянулись гуськом. Когда приближались к сельцу Веселые Пеньки, капитан Битяговский приказал рейтарам подтянуться ближе и быть
наготове.
В сумерках всадники въехали в рощу. Между деревьями мелькнуло несколько человеческих теней.
- Кто там бродит? Стой! - крикнул Битяговский.
Одна тень отделилась и приблизилась.
- Кто такие, говори!
- Мы пеньковские. А вы кто?
- А вот сейчас ты узнаешь, кто мы такие. Подойди ко мне. Битяговский, держа в руке пистолет, подъехал к стоявшему перед ним крестьянину в
кожухе с колом в руках.
- До усадьбы близко?
- Близко. Полверсты будет.
- А это что за люди с тобой?
- Да тоже пеньковские.
- Зови их сюда, и пойдете впереди к усадьбе.
- Это не можно. Нам велено здесь стеречь дорогу.
- Кем велено?
- Да мирским сходом.
- Сходом? Так вот кого вы слушаете? - И Битяговский полоснул мужика плетью по голове.
Мужик отскочил.
- Ребята, бьют! - крикнул он, отбегая в сторону, и все тени крестьян рассыпались и исчезли за деревьями.
Несколько рейтаров бросились за ними, но лошади вязли в мшистой почве и с трудом выбрались обратно на дорогу.
Битяговский выстрелил в сторону убегавших. Желтый свет блеснул в темноте, и выстрел гулко прозвучал в тихом лесу.
Приехав в усадьбу, капитан Битяговский нашел ворота на запоре, караульщики в щель опрашивали, кто такие и чего нужно, и, узнав, что прибыли
рейтары для суда и расправы, распахнули ворота.
Приказчик Меренков впустил гостей в господские хоромы.
Рейтары расставили коней во дворе и вволю задали им сена и овса.
Меренков жаловался, что крестьяне обложили усадьбу со всех сторон, подходили к воротам, хвалились "убить всех до смерти" и теперь поднимают
другие деревни.
Утром Битяговский с рейтарами проехал по сельцу и, убедившись, что в избах людей почти нет, приказал трубить в трубу, чтобы крестьяне
собрались из лесу. Когда никто не явился, Битяговский подпалил крайний, стоявший в стороне овин. "Когда увидят, что родное добро горит, то
сбегутся". Овин запылал черным столбом, поднимавшимся в безветренном воздухе до серых нависших облаков.