"Когда увидят, что родное добро горит, то
сбегутся". Овин запылал черным столбом, поднимавшимся в безветренном воздухе до серых нависших облаков. На опушке рощи показались группы
крестьян, но когда к ним подскакали рейтары, крестьяне скрылись.
Поручик Вилим Фанзален получил приказание с десятью рейтарами проехать в рощу по следам крестьян, разведать, где они скрываются, и привести
кого-либо для допроса. Поручик Фанзален, выходец из Голландии, прибывший в Московию искать подвигов и удачи в новой, сказочной для него стране,
горячо взялся за дело. Десять рейтаров в черных бархатных рубахах и железных латах и касках, с копьями, переехав плотину, углубились в рощу.
Фанзален на сером татарском коне ехал впереди рядом с толмачом <Т о л м а ч - переводчик.>.
Через дорогу протянулась изгородь поскотины, где летом паслись телята. Ворота, сложенные из жердей, были заложены бревнами. Десяток
крестьян стоял за изгородью. В руках у них были рогатины, косы и топоры на длинных рукоятках. Один держал большое фитильное ружье.
Фанзален вступил с крестьянами в переговоры.
На вопрос, зачем они ушли из своих домов в лес и заложили ворота, крестьяне отвечали, что в лесу "вольнее".
Фанзален удивился и спросил, почему они не идут, куда их посылает господин.
Они ответили:
- Живы в руки не дадимся, однова помирать, так лучше под солнышком.
Фанзален еще не понимал, в чем дело и откуда упорство.
- Но если вас будут хорошо кормить, дадут чистые избы, разве не лучше работать на заводе?
Толмач перевел, и крестьяне загудели:
- Вот чего сказал! Стали бы мы здесь в похоронках укрываться, если бы нам дали белые избы и сытные харчи... Этак всяк из нас пошел бы на
завод.
Только рудокопщики весь день бьются в мокряди, плавильщики обжигаются около печей, - работа коневня, а кормятся одной тюрей.
- А что такое тюря? - не понимал Фанзален.
Толмач объяснил:
- Порежут мелко старого аржаного хлеба, польют водой или квасом, накрошат, коли есть, луку, - вот тебе и тюря.
Фанзалену было двадцать лет, он хотел подвигов, мечтал о схватках с бешено налетающими татарами, а здесь перед ним стояли смирные
крестьяне, в рваных кожухах, в лыковых лаптях, угрюмо просящие, чтобы их оставили в покое. Он повернул коня, но вспомнил наказ капитана
Битяговского и потребовал дать ему выборного. Крестьяне вытолкали вперед глубокого старика Савуту Сорокодума, опиравшегося на топор, насаженный
на длинную рукоять.
Фанзален спросил: "Почему такого старого выбрали?"
- Он наш паметух, хорошо помнит, что в письмах сошных <Письмо сошное - окладные поземельные книги, в которых определялись размеры пахотных
земель и взимаемые с них налоги.> сказано, и все межи, и сколько мы на этих пашнях сидим, - все тебе выложит. Да такого замшелого старика и на
завод не зашлют.
Фанзален приказал старому Сорокодуму следовать за ним в усадьбу.
Старик отдал топор мужикам и мерно зашагал рядом с конем Фанзалена.
Глава 9
"ОТЕЧЕСКОЕ" ВНУШЕНИЕ
Из доклада Фанзалена капитан Битяговский убедился, что с двадцатью рейтарами "дерзновенных" крестьян не сломить.
Собрав сведения, что
делается в окрестных деревнях, он послал воеводе летучку, что надо прислать воинскую силу побольше, чтобы лес, где "в похоронках" засели
ослушники, окружить и разыскать пустошь на речке Заключке и захватить всех бунтарей. "Уже в Золотиху и другие деревни, - писал он, - ходят шайки
нарядным делом, скопом и заговором, с дрекольем и пожарными крючьями, у церкви бьют в набат и собирают мирские повальные сходы, заходят в
господские дома, бьют управителей смертью, старост и сотских от себя определяют".
Воевода решил, что медлить больше не след, и послал двух волостных приставов - Афонасия Ширяева и Василия Мокеева, по прозвищу Пустун,
опытных в усмирении бунтов, с приказанием всех зачинщиков и воровщиков ловить и пересылать к нему в Серпухов. Пристава вскоре донесли воеводе,
что, приехав в деревню Золотиху, они "захотели взять бунтаря Ивана Михеева, а он со двора побежал, пристава стали его хватать, и он, Иван,
завопил, и на тот его, Иванов, воп дети его, Ивановы, и из иных дворов крестьяне прибежали с цепами и приставов били, а его, Ивана, не дали".
Пристава добавляли, что всюду среди крестьян молва идет: "Все бояре затеяли. Хоромы их надо сжечь, пепел развеять. Пожар придет - все
гладко сгорит. А иноземцам здеся не быть".
Последние речи уже окончательно рассердили воеводу, и он послал двести рейтаров и две пушки.
Погода по-прежнему стояла дождливая и ненастная.
Проезд по дорогам был трудный.
Когда две шестерки лошадей тащили пушки мимо пеньковского леса и вязли в размытых колеях, откуда-то выскочили крестьяне, а впереди бежали
кузнецы с большими молотами. Они вмиг заклепали пушки железными гвоздями, так что стрелять стало невозможно. Пока рейтары подоспели, мужики
разбежались, двое были изрублены палашами, а один захвачен раненый.
Через несколько дней, когда небо просветлело, рейтары двинулись на приступ - "развеять бунтарское гнездо". Рейтары разобрали ограду,
двинулись в глубь леса, никого не встречая, и добрались до пустоши Заклюки, где нашли десяток курных изб и несколько шалашей. Но крестьян
оказалось очень мало. Оставшиеся мужики и бабы объяснили, что, узнав о приезде воинской силы, крестьяне запрягли лошадей и лесными дорогами
отправились в сибирское воеводство на вольные земли.
Пристава Ширяев и Пустун, сопровождавшие рейтаров, забрали с собой всех взрослых мужиков и приволокли в пеньковскую усадьбу.
На плотине все пойманные крестьяне по очереди привязывались к столбу, и кат Силантий в новой красной рубахе, раздуваясь от важности,
хлестал по голой спине широкой сыромятной плетью, похожей на русую женскую косу.
Стоявшие полукругом зрители, мужики и бабы, подходили осторожно к столбу, бросали в глиняную миску, стоявшую на земле, медные деньги и
шептали Силантию:
- Полегче стегай, кат немилостивый!
Пристав Пустун объяснял голландцу, поручику Фанзалену:
- Надо их по-отечески поучить, чтоб у них охота прошла бунтовать...
Фанзален стоял вполоборота и косился в ту сторону, где багровела кровавыми потоками спина стегаемого мужика.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БЕГУНЦЫ
Кузнецы, чернотропы, народ беспокойный.
Народная поговорка
Глава 1
ВЕКОВОЙ БОР
По лесной дороге из Серпухова на Венев шел костлявый Гнедко и тащил дребезжащую старую телегу, нагруженную деревянным корытом, шайками,
кадками и другим крестьянским скарбом.