Дворецкийбойкоотыскалв
кармане доломана съемцы, торопливо снял нагар.
- Сказать холопям, что у дверей: боярина Киврина пустить, иных никого!
- Указано, князь!
- Чтоб проводили боярина сюда!
- То им ведомо, князь.
- А столбов тех пошто наставил? - Воевода повел рукой в сторону слугу
серебра.
- По чину, боярин-князь!
- Сегодня без чина.
- Подьте вон! - махнул молчаливым слугам дворецкий.
- И ты, Егорка, за ними; позову - жди!
Дворецкий поклонился, касаясь пальцами пола, ушел.
Застучал посох, и, сгибаясь в низкой двери, гость сверкнул лысиной.
"На то дверь низка, чтобы хозяину кланяться..." - подумал Долгорукий.
Шумя парчовым широкимкафтаном,вгорницупролезПафнутийКиврин,
выпрямился, опираясь левой рукой на посох, правой перекрестился на киотс
образами в углу, сказал негромко:
- Челом бью! Здоров ли, князь и воевода?
- Спасибо. У меня без мест - садись, бояринПафнутийВасильич:гостю
рад.
- За экую благодать пошто не сести? Сяду, князь Юрий...
Желтая рука Киврина простерлась в сторону яств.
- Ну, уж коли то благодать, надо почать с нее, - вот фряжское, боярин!
- Ой, князь Юрий Олексиевич, чем почествуешь, того съедим и изопьем.
- Чествую всем, во что, боярин, твои глаза глядят и куда рука забредет.
За моим столом не будь гостем,будьхозяином.Служитьнекому,холопей
услал я: лишнее ухо нашим сказкам не должно внимать...
- Ой, и разум у князя Юрия, вот уж люблю таких! Такими, какты,князь
Юрий, жива наша мать Русия...
- Пей еще, боярин Пафнутий! Мне наливать далеко - трудись сам.
- Ныне много пить не могу, князь Юрий, - годы, столь ливекомпил?А
теперь чашу критского - и аминь старику.
- Не государев ли на тебе кафтан, боярин?
-Добротнаяпарчаисобольмольюнебит-югорской.Дайбог
государю-царю веку и здравия: не забывает холопа КивринаПафнутку.Ана
тебе, князь,кафтанстановойсбольшимкамением,то,вижу,родовой
Долгоруково?
- Родовой. Узнал, боярин. Ну, Пафнутий Васильич, за царское здравие!
Князь встал с чашей в руках, встал и старик-волчьиглазаспокойно
глядели в лицо князя.
- За государя-царя и великого князя Олексия Михайловича, князь, пью!
Выпив, оба перевернули пустые чаши себе на голову.
- Пью за царицу, боярин!
- За царицу и великую княгиню Марию Ильинишну! Боюсь,князьЮрий,не
упомнит старая голова, что хочу довести тебе и от тебя послушать.
- Доведешь! За царицу пью, боярин.
- За ее здравие, князь Юрий!
- Надо бы за родгосударев,нобоюсьсгрузить.Сядем-ка;Пафнутий
Васильич.
- Сядем, князь Юрий, и вот уже хмелен я!
- Зазвал я, боярин, на вечерку не спуста... Ивашка Квашнин много ропщет
на тебя, Васильич... Он же подбивает изветами в том же Морозова... Морозов
- сказывать нече - свой у государя, и Морозову, тоже ведаешь ты, дана воля
от царя вершить делы разны.
..
- Того дознался я, князь Юрий; едина не познал: поштоИвашкеКвашнину
пало в голову на меня грызтись?
- Не ведомо тебе, боярин? Я ведаю...
- Слушаю, князь.
- Сказывает Ивашка, что ты, боярин, якобы сыскных дел людей у него, кто
пригоднее, переметываешь и во все делы сыскные вступаешь.
- Ну, не охул ли то, князь Юрий? Куды я лезу? Моилюдишки-настрого
опознано - не зовутся сыскных дел приказу... Зову я их истцами... Истец-
слово всем ведомое, и по слову тому - делы, а тако: вязнут мои людишки как
истцы с тяжбой - татиные мелкие порухи ведают, явкиподаютвоеводамгде
случится, сами николи невершат...Квашниналюдиведаютмного"слово
государево", и платьишко на людях показуетихвласть.Квашниналюдив
кафтанах стрелецких цветов: будто Яковлева головы приказу -вчервчатых,
иные в голубых - приказу будто теПетраЛопухина,ишапкистрелецкие,
едино что без бердыша...Намоих-скуфьишапки,наплечахсукманы
сермяжные, домашняя ряднина и протчая ветошь мужичья.
- В то не вникаю я, боярин, ноупреждаю:хочеттебяМорозовохаять
перед государем. Охулка пойдет с того, что-де "грамота Киврина многуюлжу
имеет"! В отъезде грамота писана тобой, а какая, того не пытал я.
- Вот спасибо, князь Юрий! Грамота не иная, как та, что писанамнойс
Дона о шарпальниках. Вот уж свой ты мне, князь Юрий! Свой, близкой...
- И ты, боярин Пафнутий, мне свой!
- И еще спасибо, князь Юрий Олексиевич...
- Русь, Васильич, оба мы любим!
- Ой, уж чтоговорить!Любим,князьЮрий,ихотимродуцарскому
благоденствия, и служим мы с тобой, Юрий Олексиевич, недлярадичинов,
посулов и жалованьишка, - ведь я стар и един, на што мне диаманты [алмазы]
и злато? А слышь-ко старика, князь!
Киврин оглянулся кругом, подвинулся на скамье, заговорил тише:
- Давно ли, князь, был у нас тутотка соленной бунт? Нынче еще незагас
бунт во Пскове, переметнулся в Новугород, и много бунтов я вижу,когдав
пытошной башне секу и жгу воров, - много, князь! А потомуихмного,что
воеводское кормление и судейские посулы из смерда выколачиваютсябезбожно
сугубо, а государю про все про то мало ведомо... Разве, князьЮрий,один
на Руси судья Плещеев, коего чернь растащила на Красной посуставам?Ой,
не один! Свои же, кто над воеводами окомгосударевымставлены,таятих
делы... Вот тоже в Арзамасе на будных станах[поташныхзаводах]боярина
Морозова поливачи да будники в ярыгах, а спят где? Вхлевах.Скотбасче
пасется... Корм им - мясо с червью, хлеб с песком... Ряднина на плечахот
поташа горит, одежка своя, а где ее взять? Что заработают-догрошав
кабак. "Питухов от кабаков не гоняти" - закон! Да онинаВолгупоташв
бударах правят...АВолга-ширь,разбой.Козаки-обок,стрельцы
беглые... По Волге кабаки деньгу ловят, что ни село - кабак!.. Это, князь,
не огонь для бунтов?
Долгорукий мрачно улыбнулся:
- Стар, боярин, а далеко зришь.
- Не молод, князь Юрий, да, видишь, не спуста дано прозвище мнеВолчий
Глаз.