– Но дышать‑то здесь нечем.
– Безвоздушной ее назвать нельзя.
– Хорошо, атмосфера есть. Большое дело!
– Это важный момент.
Киношита нахмурился.
– Раз вы так говорите… но я, убей бог, не понимаю почему.
– Надеюсь, они тоже этого не понимают. – И Найтхаук указал на серебристую сигару звездолета, опускающуюся на поверхность планеты.
Киношита поднял голову.
– Они приземлятся через три минуты.
– Похоже на то, – согласился Найтхаук.
– Вы так и будете стоять под открытым небом и дожидаться, пока они подойдут поближе?
– Совершенно верно.
– Если они приземлятся вон там, – Киношита вскинул левую руку, – то смогут спрятаться за этими наростами и расстреляют вас, как в тире.
– Я очень надеюсь, что именно такая мысль и придет им в голову.
– Черт побери! Я вроде бы ваш напарник! Почему же вы не делитесь со мной своими планами?
– Мне не нужны напарники, – твердо ответил Найтхаук. – Я ценю твою дружбу и твою верность, но я попросил тебя уйти на корабль. Ты сам принял решение остаться со мной.
– Послушайте, сбросьте наконец маску Вдоводела. Джефферсон Найтхаук нравится мне куда больше.
Найтхаук посмотрел на него, но промолчал.
– Извините. – Киношита смутился. – Я не хотел, так уж вышло.
– Извиняться тебе не за что. Я не держу зла на человека, если он говорит то, что чувствует. В наше время честность – большая редкость.
Киношита переминался с ноги на ногу.
– Все равно, я извиняюсь.
– Хорошо.
– Если от меня что‑то потребуется, дайте знать, и я все сделаю. Командуете парадом вы.
– Тебе ничего не придется делать. Вроде бы я уже говорил об этом.
Киношита взглянул на руки Найтхаука.
– Черт! – вырвалось у него.
– Что такое?
– Мы надели не те перчатки. Эти с металлическими накладками и используются при ремонте двигателя. Удержать ими лазерный пистолет очень трудно.
– Я справлюсь.
– Я могу вернуться на корабль и… Да нет, здесь переодеть их вы не сможете. Отморозите руки. Вам лучше вернуться на корабль и…
– Нет времени. – Найтхаук указал на вооруженных людей, вышедших из преследовавшего их корабля.
– Шесть, семь, восемь, – считал Киношита. – Восемь! Неужели вы думаете, что справитесь с ними? В тридцать восемь, может, и справились бы, но сейчас вам…
– Если придется, то справлюсь и сейчас.
– Если придется? Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что, возможно, и не придется, – спокойно ответил Найтхаук и повернулся лицом к приближающейся компании.
Самый здоровенный из них остановился под пурпурной «хрустальной» колонной.
– Ты выбрал для своей могилы чертовски красивую планету, Вдоводел.
Голос с трудом пробивался сквозь статические помехи.
– Если она тебе нравится, может, не стоит меня на ней убивать? – ответил Вдоводел. Мужчина расхохотался:
– А у тебя, оказывается, есть чувство юмора. На Тундре, помнится, оно отсутствовало напрочь. Пять лет мотаний по Галактике творят с человеком чудеса.
– Как я понимаю, ты не собираешься сказать, кто ты и почему ты здесь?
– Ты что, шутишь? – вскинулся мужчина.
– Я просто хочу знать, какое имя написать на твоем надгробном камне. – Киношита заметил, что изменился даже тембр голоса «старика».
– Киношита заметил, что изменился даже тембр голоса «старика». Найтхаук исчез, слово взял Вдоводел.
Мужчина махнул рукой, и семь его спутников тут же рассредоточились, спрятались за кристаллическими выступами.
– Ты знаешь какую‑нибудь короткую молитву, Вдоводел? Боюсь, что на длинную времени тебе не хватит.
– Ты уверен, что и дальше должен продолжать в том же духе?
– Уверен ли я? – Мужчина вновь рассмеялся. – В мужестве тебе не откажешь, Вдоводел. Тут двух мнений быть не может. Но на моей стороне восемь стволов, и все мы хорошо защищены. Вы же стоите в чистом поле. И что вы собираетесь теперь делать, два жалких старикашки?
– Полагаю, нам остается только поаплодировать гениальному полководцу, – ответил Найтхаук.
Он поднял руки, чтобы все убедились, что пистолеты по‑прежнему в кобурах, и резко хлопнул в ладоши.
Металл ударил о металл, грохнуло так, словно взорвалась бомба. От этого звука все кристаллические выступы в радиусе четверти мили посыпались на землю, завалив осколками людей, которые стояли рядом.
– Стреляй в воздух. – Найтхаук протянул Киношите маленький пистолет. Киношита каждые несколько секунд нажимал на курок, а Найтхаук, достав лучевик, направился к мужчинам, которые барахтались под грудами кристаллов, и один за другим прикончил всех восьмерых.
– Господи! – прошептал Киношита, оглядывая поле боя. – Господи!
– Чего ты расстроился? – спросил Найтхаук, вернувшись к Киношите.
– Я все забываю, кто вы. – Киношита покачал головой. – Для вас это легкая прогулка в парке. Вам шестьдесят два, а вы не моргнув глазом расправились с восьмерыми.
– Будь мне тридцать восемь, тебя бы это не впечатлило? – сухо осведомился Найтхаук.
– Как вы могли знать, что этот трюк сработает на безвоздушной планете?
– Я же говорил тебе: здесь есть атмосфера. Если нет воздуха – нет молекул. Нет молекул – звук не может распространяться.
– Поэтому вы и надели перчатки с металлическими накладками?
– Я знал, что шума от них будет много. А вот уверенности, что я успею достать пистолет до того, как они меня пристрелят, как раз и не было.
– Но вы должны были знать, что они укроются за этими колоннами.
– Ну, я решил, что они, зная, с кем имеют дело, постараются обезопасить себя и решат, что лучше стрелять из‑за укрытия. Я же сознательно встал на открытой площадке, где они могли видеть каждое мое движение. Тем самым я побудил их сначала найти укрытие, а уже потом доставать оружие.
– Для вас это чистый бизнес, ничего больше?
Найтхаук покачал головой:
– Раньше это был мой бизнес. Теперь – нет.
– Иногда вы не можете спрятаться от себя.
– Я Джефферсон Найтхаук.
– И Вдоводел.
– Отнюдь. Вдоводелом я был раньше.
Его тон подсказал Киношите, что не стоит продолжать эту дискуссию. Поэтому он прогулялся к каждому из восьми трупов, некоторых перевернул, вглядываясь в лица.
– Неплохая добыча, – наконец вырвалось у него.
– Это не мужчины, – бесстрастно бросил Вдоводел.
– Я не об этом. Трое мне знакомы. Я видел их физиономии на голограммах с надписью «Разыскивается». Готов спорить, что и за остальных установлено вознаграждение.
– Это хорошо, – кивнул Найтхаук. – Значит, меня не будут судить за убийство, если тела когда‑нибудь найдут.
– Когда‑нибудь найдут? – в недоумении переспросил Киношита.
– Вот‑вот. Пора за работу.