– Пока он еще не твой… – Он закрыл бутылку, поставил на стойку. – Будет ли кто‑то еще претендовать на «Синего дракона» и отель?
– Все зависит от обстоятельств смерти Ибн‑бен‑Халида. И от того, сколько членов его организации останется в живых.
– Его организация меня не волнует. Мое дело – убрать его и тут же ретироваться.
– Тогда претенденты будут. А что?
– Я просто хочу, чтобы ты знал – я поддержу тебя в притязаниях на бар и отель, если ты будешь мне помогать. Очень даже неплохо иметь на своей стороне такого союзника, как Вдоводел.
– В этом ни у кого нет сомнений. А если я в какой‑то момент решу, что мне надоело тебе помогать?
– Тогда мне придется послать венок на твою могилу.
– Полное доверие – оптимальное условие для взаимоотношений.
– Ты бы предпочел, чтобы я солгал?
– Я бы предпочел, чтобы ты не начинал с угрозы.
– Во‑первых, я не начал с угрозы, я ею закончил. А во‑вторых, партнеров у меня нет. Ты работаешь на меня, а не со мной.
– Не знаю, устроит ли меня такое соглашение.
– Соглашение, может, и нет, зато устроят результаты. Когда все закончится, ты останешься с «Синим драконом».
– Сначала до этого надо дожить, – пробормотал Голубые Глазки. – У двоих против миллиона шансов не намного больше, чем у одного.
– Не у двоих, а у пятерых, – поправил его Найтхаук.
– Что ж, все лучше, чем ничего. И сколько еще народу ты собираешься привлечь, прежде чем выступишь против Халида?
– Никого.
У Голубых Глазок было четыре независимых желудка. И в этот самый момент он почувствовал, что их все поразил приступ язвенной болезни.
– В таком случае ради чего мы тратили время на тюрьму? – спросил Киношита.
– Потому что, по моему глубокому убеждению, надо проверить все варианты. Поскольку Мелисенд не может сказать, лжет ли дракон, мы не можем принимать его слова на веру. И Джори тоже может солгать, набивая себе цену. С какой стати Ибн‑бен‑Халиду, самому влиятельному террористу, или, как он себя называет, революционеру Пограничья, знаться со спившимся лингвистом?
– Ты меня совсем запутал, – покачал головой Киношита. – Только что ты сказал, что у тебя есть пара знакомых, которые знают, как найти Ибн‑бен‑Халида. А теперь сам же вычеркнул их из списка. Так знают они дорогу или нет?
– Я выясню это еще до нашего отлета.
– Отправишь Мелисенд проверять Джори?
– Если от этого будет прок. Учитывая, что с пьяницами у нее получается не очень, особого смысла в проверке Джори нет.
– Тогда как…
– Есть способы, – холодно ответил Найтхаук, и по его тону Киношита понял, что интересоваться подробностями не следует.
– Тогда как…
– Есть способы, – холодно ответил Найтхаук, и по его тону Киношита понял, что интересоваться подробностями не следует.
– А когда мы улетаем?
– Завтра. Я завербовал еще пару инопланетян, один – Голубые Глазки, со вторым вы еще не знакомы. Зовут его Пятница. Они оба появятся на корабле за час до отлета.
– Ты им доверяешь? – спросил Киношита.
– Я не доверяю даже тебе, – ответил Найтхаук. На лице Киношиты отразилась обида, но он предпочел не спорить, и несколько минут спустя Найтхаук поднялся.
– Подождете здесь. А мне надо уйти.
– Мы же вылетаем только завтра, – запротестовал Киношита. – Что ж нам, целый день сидеть в корабле?
– Зато я буду знать, где вас найти, – парировал Найтхаук.
– Ты становишься настоящим диктатором.
– Я оповещу тебя о приходе демократии, – ответил Найтхаук. – Или ты выполняешь мои приказы, или уходишь. Третьего не дано. – Он подбоченился. – Ну?
– Ты знаешь ответ, – набычился Киношита. – Я остаюсь. Но диктатором тебе быть вовсе не обязательно. Ты мог бы и попросить, а не приказывать.
– Потеря времени.
– Почему?
– Ты мог ответить отказом, и тогда мне все равно пришлось бы приказывать.
Киношита помимо воли заулыбался.
– Уникальный у тебя подход.
Найтхаук покинул корабль, не улыбнувшись в ответ. Уже стемнело, на землю ложился густой туман. Не доходя до «Синего дракона», Найтхаук свернул в подъезд какого‑то пансиона, сел на ступеньки, привалившись спиной к стене.
Мужчины, женщины, инопланетяне проходили мимо, не обращая на него внимания. Найтхаук застыл как статуя. Если кто‑то и удостаивал его взглядом, то думал, что он крепко спит. Они ошибались. Найтхаук затаился, терпеливо поджидая добычу, и в конце концов удача улыбнулась ему.
Он поднялся и так быстро выскочил на тротуар, что мужчина, которого он ждал, едва не столкнулся с ним.
– Извините! – Николас неловко отпрянул в сторону и едва не упал. – Я вас не заметил.
– Ничего страшного, – ответил Найтхаук. – Я тебя видел.
Внезапно глаза молодого человека широко раскрылись.
– Найтхаук! Что ты здесь делаешь?
– Жду.
– Чего? Или кого?
Найтхаук не ответил.
– Меня? – наконец вырвалось у Николаса. – Зачем?
– Надо поговорить.
– О чем?
– Об Ибн‑бен‑Халиде.
– Я знаю о нем не больше, чем ты, – нервно ответил Николас.
– У меня на корабле женщина балатаи. Она может уличить тебя во лжи.
– Приводи ее. Мне нечего скрывать.
– Ты намеревался поговорить с Ибн‑бен‑Халидом, когда увидишь его в следующий раз, – продолжил Найтхаук. – Это означает, что ты его уже видел.
– Ты меня не правильно понял! – запротестовал Николас. – Я хотел сказать, что поговорю с ним, если когда‑нибудь увижу.
Внезапно холодное дуло сонара впечаталось в голову Николаса.
– Давай попробуем еще раз.
– Но я же сказал, я никогда не встречался с Халидом!
– Я слышал. Но я тебе не верю.
– Ты не можешь вот так хладнокровно застрелить меня! – заверещал Николас. – Синие Глазки рассказывал мне о тебе. Ты, конечно, страшный человек, но не убийца!
– Я – слуга закона, – ответил Найтхаук. – Мои документы, может, и устарели, но они настоящие.