Теперь ежесуточно в среднем океаны поднимаются на десять сантиметров.
- Нет в среднем это все-таки полтора два сантиметра. Но не расслабляйтесь. Это очень и очень много. Помножьте два сантиметра на площадь океанов и получите гигантские цифры. Наш ледокол уже просто курсирует вдоль линии отколовшихся льдов. И это там где раньше его две ядерных установки еле справлялись с толщиной панциря. Так что проблемы у нашей планеты нешуточные.
- Какие еще несчастья могут случится?
Голос в наушниках усмехнулся и сказал:
- Да любые. Начиная от приливной волны, метров в пять высотой. Или Цунами. Землетрясений. И конечно экологические катастрофы. Сейчас в Сосновом Бору, к примеру, идет уже практически под водой консервация реакторов. Это просто жутко. Там уже есть потери. И спаси нас господь, если у пацанят, что там превращаются в героев, не получится этот подвиг. Солнечная радиация нам покажется легким ультрафиолетом...
Алина сняла наушники и вслушалась в крики на улице. Вой сирены напомнил ей о том что надо закрывать окна, несмотря на духоту. Но теперь поздно, с улицы наверняка заметят движение стекол.
Осторожно Алина приблизилась к окну и выглянула. Над трупом молодого человека склонился солдат в оранжевом берете и щупал пульс в надежде, что паренек еще жив. Разочарованно поднявшись он отрицательно покачал головой и из оранжевого внедорожника перекрывая вой сирены раздался голос усиленный мегафоном:
- Ну, что теперь? Поехали! Тут еще живых много, что бы мертвых вывозить.
Солдат подскочил к открытым дверцам и исчез внутри. Автомобиль тронулся и сирена надрываясь понеслась по дворам пугая голубей и так быстро одичавших кошек.
Алина подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Она тоже одичала. И это, не смотря на то что, блюдет себя в чистоте. Дикость появилась в глазах и движениях. Всего неделя в "чумном" городе превратили ее из интеллигентной девушки - студентки третьего курса факультета палеонтологии государственного горно-инженерного университета, в такого же безумца что наводнили город Петра. Она удивилась теням под глазами и необычной для нее худобы лица. Ярко проявились скулы и подбородок стал казалось острым. Только нежные губы были прежними, лишь слегка обветренными. Сама не понимая что, делает Алина взяла со столика губную помаду. Скоро ее нежные губы засветились яркой призывностью на усталом и изможденном лице.
Почему она не ушла? Почему не позволила солдатам вывезти ее из уже брошенного всеми нормальными людьми города? Ответ прост. Она не хотела уезжать. Просто не хотела и все. Кстати это не новость. Многие жители Санкт-Петербурга принципиально не покидали свой город даже на летнее время. Так что Алина не была таким уж исключением. Да и общая нервозность больших скоплений людей ее совсем не прельщала. Ей не хотелось толкаться в лагерях за гуманитарной помощью. Спать вместе с пятью шестью людьми в двух-трех местной палатке. Постоянно опасаться, что тебя ненароком забудут разбудить на утреннюю раздачу пищи. Или еще хуже брести в неизвестном направлении только для того, чтобы везде встречать ненависть местных жителей, которых уже и грабили и убивали обезумевшие люди, страдающие от голода и холода. Нет, она уж лучше в своем городе. В своей квартире. В своей кровати. Тут даже, наверное, умирать будет приятней, если придется.
В то, что вода дойдет до ее третьего этажа, Алина не верила, но на всякий случай приготовилась и к такому. Рядом с кроватью лежала развернутая резиновая лодка с прикрепленным к ниппелю баллоном с газом. Достаточно повернуть краник и деление надуется. Потом еще три отсека и она будет готова. Это замечательное плавсредство оставил ей один из ее последних парней. Уж очень тот любил рыбалку. А когда они разбегались он таки великодушно подарил надувную лодку Алине. Она хотела ее, если не выбросить то, кому-нибудь переподарить, но теперь была счастлива, что не сделала столь опрометчивого поступка.
Она хотела ее, если не выбросить то, кому-нибудь переподарить, но теперь была счастлива, что не сделала столь опрометчивого поступка. А вот ее парень, бывший, наверное, сейчас горько жалеет. Ну да бог с ним.
Алина подвела тушью ресницы и осталась довольна. Да устала. Да измождена. Зато красива! Еще как. Она положительно себе нравилась. Всегда меня мучил вопрос, как женщины могут думать о красоте в минуты катастроф. Есть тысячи свидетелей, как первое что делала женщина, выбежавшая из рушащегося или горящего дома, так это отряхивалась и поправляла волосы... Алина тоже считала, что красота поможет ей в будущем. Хотя уже и не так уверенно считала. Она часто встречала теперь на улицах вместо залихватского присвиста себе во след, жадные волчьи ухмылки. Но подонки еще не почувствовали до конца безнаказанность и походы в магазин или просто к Реке проходили почти без приключений. Хотя один раз она просто сбежала от трех в невменяемом состоянии мужиков желавших, что бы она разделила с ними трапезу. Алина вышла осторожно из подъезда и огляделась. Никого. Прекрасно можно хоть в скверике посидеть и отдохнуть, наслаждаясь пением птиц что, очень флегматично относились к грядущему потопу.
В скверике захламленном пустыми бутылками, смятыми пачками из под сигарет, использованными презервативами, сидеть не захотелось. Хотя да, птички пригрелись на внезапном солнышке и насвистывали себе, восхваляя наступившее лето. Но никакие пернатые не могли заставить сидеть Алину в загаженном донельзя дворовом парке.
Она осторожно вышла на проспект. Очень далеко на пределе видимости проспект перегородил БТР с поднятым на антенне российским флагом. Не боясь быть замеченной Алина пересекла четыре полосы и перелезла через забор в большой городской парк. Хорошо что в джинсе, подумала она спрыгивая на другой стороне. Да в юбке или платье такой маневр не удался бы. В парке было тихо. Лишь в дальнем конце звучал магнитофон и слышались звуки веселья. Алина соскучилась по общению и направилась на шум.
3.
Рома устало вытер рукавом робы лоб. Это просто невозможно вот так уже третьи сутки орудовать лопатой с четырех часовыми перерывами на сон. Ладно он крепкий, а вон, Мишка, тот же уже сдыхает! Да весь взвод уже еле держится. А остальная рота как?
Их пригнали из учебной части форта "Красная горка" и поставили задачу: замуровывать входы и выходы из корпусов с реакторными установками. Одно упоминание о радиации повергло молодежь в шок. Это они потом полысеют, да? Станут импотентами... Многие по умирают от лучевой болезни. Да? Вы этого хотите? Заместитель командира роты старший лейтенант Ханин внятно объяснил курсантам: Опасности нет, в реактор никто не идет. Там работают автоматы и спец персонал. Ваша задача замешивать с свинцовой пылью цемент и организовать его непрерывный поток. На вопрос: все ясно? Конечно, рота ответила: Так точно! Приступайте.
И они приступили. Третьи сутки они разгребали поступающие с самосвалами мешки цемента и в ручных и автоматических бетономешалках перемешивали смеси. Дальше выкладывались на конвейер результаты и он уже уходил куда-то внутрь здания.
На следующий день приехала кавалькада машин специального назначения. На время их работы курсантов отогнали за пол километра и уложили прямо в чистом поле на отдых. Прошло часов пять и снова: рота подъем. Кто поспал тому повезло...
На третьи сутки иссяк поток грузовиков с цементом. Они больше не везли его считая что для окончания работ доставили достаточно. Теперь под стенами энергоблока работали только черные и темно синие робы курсантов. Сотрудники АЭС преимущественно покинули станцию. Оставшийся персонал теперь занимался только заливкой котла.
Они почти успели закончить к тому моменту когда дежурный криком переполошил всех.
- Вода! Вода идет!
И тогда Рома увидел, что черные ручейки, перевалив через дорожную насыпь, стекают уже к подножию станции.