Надо будет блиндаж подправить, дверь соорудить, с замком. И за такие выкрутасы — под арест!!! Распустились тут, понимаешь...
Жилые модули располагались к калитке задницей — двери были с обратной стороны. В том, что слева, происходило что-то нехорошее: тонкие стены сотрясались от ударов, раздавался топот — словно табун лошадей запустили.
Послушав с полминуты, житейски опытный полковник определился: дерутся. Но душераздирающих криков не слышно. Возможно, силы на исходе, не до криков. Значит, не на жизнь, а на смерть. Возможно, дело и до оружия дойдет — если крепко пьяные. А это совсем нехорошо: стенки тонкие, даже табельный пистолет прошьет навылет.
Обходя опасную зону со стороны правого модуля, полковник вспомнил инструктаж в округе и неприятно озаботился.
— Орлов тебе подобрали — закачаешься. Каждый мастер своего дела, профессионал с большой буквы. Но есть маленький нюанс. По рекомендации оттуда, — начальственный тык пальцем в потолок — да, именно оттуда рекомендации, — ...вот по этим самым рекомендациям... каждый из твоих орлов, помимо всего прочего, маленько того... ну, не совсем псих, а так себе... короче — человек-война, полный чеченский синдром. Не гонят к чертовой матери исключительно из-за высокого профессионализма. Командиры и начальники с огромным удовольствием от них избавились — никого упрашивать не пришлось. В общем, головорезы. Извини — это не наша затея...
На крылечке ходившего ходуном модуля сидела миниатюрная блондинка в камуфляже и кроссовках и сосредоточенно курила, пустым взором уставившись вдаль.
«Донтабак, — у Иванова на эти дрянные сигареты была устойчивая аллергия. А дамочка — ничего. Тридцати нет, симпатичная. Пальчики холеные, маникюр, стрижечка, опять же... И не пьяная вроде. Познакомиться бы, да обстановка того... не того».
— Дерутся?
— Угу.
— Давно?
— Да уж минут десять.
— Десять? Богатыри! Здоровьем бог не обидел. Нормальные люди давно бы уже выдохлись.
— Угу. — Дамочка стряхнула пепел Иванову на ботинок и задумчиво изрекла: — Вот так с ходу человечью натуру не исправить. Переделке не поддается. Чего уж там, миллионы лет бегали с дубинами... А тут, за три-четыре века... Не-а, никак. Как минимум еще тысячу лет цивилизации — тогда, пожалуй...
— Стрелять будут?
— Стрелять? Нет, не будут. Все трезвые.
— Ну, и на том спасибо... Из-за вас дерутся?
— Вроде бы нет — повод был вполне нейтральный. Но, несомненно, я сыграла роль провокационного фактора. Женщина в воинском коллективе... Каждый хочет показать себя самым сильным, умным, значимым...
— Ладно. — Иванов подал даме руку, приглашая встать. — Мне войти надо. А вы бы того... шли бы вы к себе, провокационный фактор. Вы со связи?
— Я отсюда. — Дамочка от руки отказалась, пружинисто встала и, щелкнув пятками кроссовок, представилась: — Капитан Васильева. Федеральная служба безопасности. Электроника, приборы, связь. По легенде — военврач. А вы наш командир?
— Ну ни фига себе! — Лицо Иванова вытянулось от удивления. Женщина в такой команде — полный нонсенс, Это кто же придумал такое?
— Я не хотела — направили, — поспешила сообщить дамочка. — Мне и в Моздоке было неплохо — командировочные те же, а боевых все равно не платят. Но вы не расстраивайтесь — я все умею.
— Черт... ну вы это... хотя бы удалитесь куда-нибудь. — Иванов растерянно огляделся — куда тут удалиться, совершенно непонятно. — Пока я тут разберусь... с этими.
— Да вы заходите, не стесняйтесь. — Дамочка вежливо уступила дорогу. — Они вполне управляемые. И, в общем, не дерутся, а так — силами меряются. Пойдемте, я вас представлю. Полковник...
— Иванов. — Иванов решительно распахнул дверь. — Не надо представлять. Побудьте здесь, я сам...
Внутри модуля царил полумрак: небольшие оконца из потресканного плекса давали скудное освещение. А еще тут, помимо полумрака, царил весьма специфический аромат, состоявший из смеси ядреного пота и анаши.
В ближнем правом углу были свалены вещмешки и дорожные сумки, на которых возлежал средних габаритов дремотный мужлан чуть за сорок — ровесник Иванова. Мужлан был бос, обрит наголо, одет в линялые штаны от «афганки» и табельную майку с прозеленью, даже не второй свежести. На левом плече бледненькая татушечка: оскалившийся тигр и надпись «ОКСА», на шее — грязная марлевая повязка.
Мужлан был занят сразу тремя делами — посасывал гигантскую «козью ногу» с шалой [26] , лузгал семечки из трехлитровой банки, мастерски сплевывая на сторону, и внимательно наблюдал за поединком.
Поединщики были представлены двумя крупными экземплярами, разница в возрасте и весе, соответственно, примерно десять лет и пятнадцать кило. Камуфляжные штаны, мокрые от пота табельные футболки, багровые физиономии. Что характерно, как и мужлан с шалой — оба босые. Слева от входа стояли в ровненькой шеренге три пары кроссовок — две сильно ношенные, одна совсем новенькая, рядом лежало оружие и «разгрузки» с боеприпасами, также в трех экземплярах.
Ратоборствующие топтались во втором отсеке, пыхтели как паровозы — устали порядком, и постоянно перемещались, мелькая то в межкомнатном дверном проеме, хронически лишенном двери, то в большущей неровной дыре слева. Это доставляло мужлану на вещмешках изрядное неудобство: чтобы быть в курсе, приходилось водить лысым черепом справа налево. Шея, видимо, не работала, двигался весь корпус, и оттого мужлан был здорово похож на китайского болванчика — у Иванова был такой в детстве, когда жил с родителями в Харбине.
— Ты кто? — покосившись на пришельца всем корпусом, поинтересовался мужлан.
— Петрович я, — ответил Иванов, с ходу подстраиваясь под обстановку. Ясный пень, тут буром переть и на горло брать — только делу вредить. Можно в дыню схлопотать, а то и увечье получить. Увечья Иванов не любил, у него на госпиталя, как и на «Донтабак», была устойчивая аллергия.
— Глебыч, — кивнул мужлан и протянул гостю самокрутку. — Ммм?
— Не курю. — Иванов изобразил благодарственный жест и ткнул пальцем в сторону драчунов: — Молодой хорошо держится. При такой разнице в весе...
— Это Гесс хорошо держится, — с ленивой растяжкой опроверг Глебыч. — Если б не опыт, пацан бы давно его уж утоптал — смотри, какой прыткий. А ты кто, Петрович?
— Человек я. Православный.
— Не, это понятно. А че пришел?
— Да так... командиром к вам направили. Вот, хожу, осматриваюсь.
— Гхм-кхм... — Глебыч аккуратно притушил самокрутку об стену, поставил банку на пол, встал и, застегнув верхнюю пуговицу на ширинке, рявкнул: — А ну, хорош скакать! Командир пришел!
Младший драчун понял команду буквально: тотчас развернулся и изобразил строевую стойку, прижав руки к бедрам.
— Оп! — Старший — опытный воин, воспользовавшись моментом, коварно лягнул соперника в пах.
Соперник, побледнев, скрючился и рухнул на колени, схватившись за промежность.
— Оп! — Опытный воин легонько добавил кулачищем по затылку, повергая соперника ниц, и наступилногой на горло. — Пи...дец! Двухсотый.
— Хррр!!! — Молодой пустил пузыри и слабенько шлепнул ладонью по полу — сдаюсь, мол. Двухсотый, так двухсотый.
— Ладно, живи, — разрешил старший, убирая зловещую стопу с горла поверженного и протягивая ему руку. — Правило номер один: хороший враг — мертвый враг. Сражайся, пока не убедишься, что он труп. И ни на что не отвлекайся! Пусть небо обрушится на землю — отвлекаться нельзя, пока не убедишься, что твой враг отдал концы. Вставай, давай — че разлегся!
— Подполковник Васильев, — представился Глебыч. — Семен Глебович. Инженер.