---------------------------------------------
Андерсен Ганс Христиан
Ганс Христиан Андерсен
Пронесется ветер над травой, и по ней пробежитзыбь,какповоде;пронесется над нивою, и она взволнуется, как море. Так танцует ветер.Апослушай его рассказы! Он поет их, и голос его звучит по-разному: в лесу- так, в слуховых окнах, щелях и трещинах стен - иначе. Видишь,каконгонит по небу облака, точно стада овец?
Слышишь, как он воет в открытых воротах, будто сторож трубит в рог? Акак странно гудит он в дымоходе, врываясь в камин!Пламявспыхиваетиразлетается искрами, озаряя дальние углы комнаты, и сидетьтут,слушаяего, тепло и покойно. Пусть рассказывает только он один! Сказок иисто-рий он знает больше, чем все мы, вместе взятые. Слушай же,онначинаетрассказ!
"У-у-уу! Лети дальше!" - это его припев.
- На берегу Большого Бельта стоит старый замокстолстымикраснымистенами, - начал ветер. - Я знаю там каждый камень, я видел их все,ещекогда они сидели в стенах замка МарекаСтига.Замокснесли,акамниопять пошли в дело, из них сложили новые стены, новыйзамок,вдругомместе - в усадьбе Борребю, он стоит там и поныне.
Знавал я и высокородных владельцев и владетельниц замка, много их по-колений сменилось на моих глазах. Сейчас я расскажу оВальдемареДоиего дочерях!
Высоко держал он свою голову - в нем текла королевская кровь. Иумелон не только оленей травить да кубки осушать, а кое-что получше,ачтоименно - "поживем-увидим", говаривал он.
Супруга его, облаченная в парчовое платье, гордо ступала по блестяще-му мозаичному полу. Роскошна была обивка стен, дорого плачено за изящнуюрезную мебель. Много золотой и серебряной утвари принесла госпожа в при-даное. В погребах хранилось немецкое пиво - пока там вообще чтолибо хра-нилось. В конюшнях ржали холеные вороные кони. Богато жили в замкеВор-ребю - пока богатство еще держалось.
Были у хозяев и дети, три нежных девушки: Ида, Йоханна и Анна Дортея.Я еще помню их имена.
Богатые то были люди,знатные,родившиесяивыросшиевроскоши.У-у-уу! Лети дальше! - пропел ветер и продолжал свой рассказ: -Тутнеслучалось мне видеть, как в других старинных замках, чтобывысокороднаягоспожа вместе со своими девушками сидела в парадномзалезапрялкой.Нет, она играла на звучной лютне и пела, да не одни только старыедатс-кие песни, а и чужеземные, на других языках. Тут шло гостеванье ипиро-ванье, гости наезжали и из дальних и из ближнихмест,гремеламузыка,звенели бокалы, и даже мне не под силу было их перекрыть! Тут сблескоми треском гуляла спесь, тут были господа, но не было радости.
Стоял майский вечер, - продолжал ветер, - я шел сзапада.Явидел,как разбивались о ютландский берег корабли, япронессянадвересковойпустошью и зеленым лесистым побережьем, я, запыхавшись и отдуваясь, про-шумел над островом Фюн и Большим Бельтом и улегся только убереговЗе-ландии, близ Борребю, в великолепном дубовом лесу - он был еще целтог-да.
По лесу бродили парни из окрестных деревень и собирали хворост и вет-ви, самые крупные и сухие. Они возвращались с ними в селение, складывалиих в кучи, поджигали и с песнями принимались плясать вокруг. Девушкинеотставали от парней.
Я лежал смирно, - рассказывал ветер, - и лишь тихонько дул наветку,положенную самым красивым парнем. Она вспыхнула, вспыхнула ярче всех,ипарня назвали королем праздника, а он выбрал себе издевушеккоролеву.То-то было веселья и радости - больше, чем вбогатомгосподскомзамкеБорребю.
Тем временем к замку подъезжала запряженная шестерней золоченая каре-та.
В ней сидела госпожа и три ее дочери, три нежных,юных,прелестныхцветка: роза, лилия и бледный гиацинт. Сама мать была как пышный тюльпани не отвечала ни на один книксен,нинаодинпоклон,которымипри-ветствовали ее приостановившие игру поселяне. Тюльпан словно боялся сло-мать свой хрупкий стебель.
"А вы, роза, лилия и бледный гиацинт, - да, я видел их всех троих,-чьими королевами будете вы? - думал я. - Вашим королем будет гордыйры-царь, а то, пожалуй, и принц!" У-у-уу! Лети дальше! Лети дальше!
Так вот, карета проехала, и поселяне вновь пустились в пляс.Госпожасовершала летний объезд своих владений - Борребю, Тьеребю, всехселенийокрест.
А ночью, когда я поднялся, - продолжал ветер, - высокороднаягоспожалегла, чтобы уже не встать. С нею случилось то, что случаетсясовсемилюдьми, ничего нового. Вальдемар До стоял несколькоминутсерьезныйизадумчивый. Гордое дерево гнется, но не ломается, думалосьему.Дочериплакали, дворня тоже утирала глаза платками. Госпожа До поспешила дальшеиз этого мира, полетел дальше и я! У-у-уу! - сказал ветер.
Я вернулся назад - я часто возвращался, - проносясь над островомФюни Большим Бельтом, и улегся на морской берег в Борребю, близвеликолеп-ного дубового леса. В нем вили себе гнезда орланы, вяхири, синиевороныи даже черные аисты. Стояла ранняя весна. Одни птицы еще сиделинаяй-цах, другие уже вывели птенцов. Ах, как летали, как кричали птичьи стаи!В лесу раздавались удары топоров, дубы были обречены на сруб.ВальдемарДо собирался построить дорогой корабль - военныйтрехпалубныйкорабль,его обещал купить король. Вот почему валили лес - примету моряков,при-бежище птиц. Летали кругами вспугнутые сорокопуты - их гнезда были разо-рены. Орланы и прочие лесные птицы лишались своих жилищ. Они как шальныекружили в воздухе, крича от страха и злобы. Я понималих.Авороныигалки кричали громко и насмешливо: "Крах! Вон из гнезда! Крах! Крах!"
Посреди леса, возле артели лесорубов, стояли Вальдемар До итриегодочери. Все они смеялись над дикими криками птиц,все,кромемладшей,Анны Дортеи. Ей было жаль птиц, и когда настал черед полузасохшего дуба,на голых ветвях которого ютилось гнездо черного аиста с ужевыведеннымиптенцами, она попросила не рубить дерево, попросила со слезаминагла-зах, и дуб пощадили ради черного аиста - стоило лиразговариватьиз-заодного дерева!
Затем пошла пилка и рубка - строили трехпалубный корабль. Самстрои-тель был незнатного рода, но благородной души человек. Глаза и лоб обли-чали в нем ум, и Вальдемар До охотно слушал его рассказы.Заслушиваласьих и молоденькая Ида, старшая дочь, которой было пятнадцать лет.Строи-тель же, сооружая корабль для Вальдемара До, строилвоздушныйзамокидля себя, в котором он и Ида сидели рядышком, как муж и жена. Так оноисталось бы, будь его замок с каменными стенами, с валами и рвами, сле-сом и садом. Только где уж воробью соваться втанецжуравлей!Какниумен был молодой строитель, он все же был бедняк. У-у-уу! Умчался я, ум-чался и он - не смел он больше там оставаться, а Ида примирилась со сво-ей судьбой, что же ей было делать?..
В конюшнях ржали вороные кони, на них стоило поглядеть, и на них гля-дели. Адмирал, посланный самим королем для осмотра и покупки новогово-енного корабля, громко восхищался ретивыми конями. Я хорошо всеслышал,ведь я прошел за господами в открытые двери и сыпал им под ногизолотуюсолому, - рассказывал ветер. - Вальдемар До хотел получить золото, а ад-мирал - вороных коней, оттого-то он и нахваливал их. Но его не поняли, идело не сладилось.