— Так какого же дьявола ты не сказала мне об этом с самого начала?!
— Потому что это, ..
— Не мое дело, — закончил Брис за нее, используя наиболее любимое ею выражение.
Их глаза встретились, и что-то словно надломилось в них обоих — они рассмеялись.
Эллис еще не встречала никого похожего на него, с таким лицом, таким влекущим телом. Она точно знала, что, если бы этот мужчина и был весь из огня, даже тогда она могла бы не бояться, что обожжется; еще ни с кем она не чувствовала себя в большей безопасности. Мысль об этом внезапно удивила и шокировала ее.
— Что? — словно очнувшись, спросила девушка, когда увидела, каким странным, особенным взглядом он смотрит на нее.
— А ты хорошенькая, когда улыбаешься, — сказал он, и голос его был сочным и полным какой-то внутренней страстью.
Эллис выглядела такой юной, невинной.
От внезапно пришедшей ему в голову мысли Брис прищурился.
— Послушай, а тебе достаточно лет, чтобы работать в «Колесе»?
— Пусть мои лицо и внешний вид не обманывают вас, мистер.
Эллис все время огорчалась из-за того, что ее лицо выглядело слишком по-детски. Это составляло главное беспокойство и огорчение в ее жизни.
— Я достаточно взрослая для чего хочешь… кроме смерти и старости.
— И достаточно взрослая для того, чтобы пить спиртное в нашем штате? — Он все еще был полон подозрений.
— Почти. Ведь нет большого вреда, если я выпила немного ликера!
— Таг зашибет тебя, если тебе нет еще двадцати, — предупредил ее Брис. — Он очень дорожит своей лицензией.
— Мы же можем не говорить ему об этом, правда? — спросила девушка, глядя в темноту через окно и не имея сил честно посмотреть ему в глаза.
По закону подавать пиво в таверне она могла с восемнадцати лет. Более крепкие напитки можно было разносить, если тебе исполнилось двадцать. Покупать и потреблять спиртное в Кентукки разрешалось с двадцати одного года. «Жаль, — подумала Эллис, — что закон не принимает в расчет необходимость для человека найти хоть какую-нибудь работу независимо от возраста».
Молчание Бриса опять становилось для нее тягостным. Она бросила быстрый взгляд в его сторону и заметила, что он снова смотрит на нее.
— У меня есть утром кое-какие дела, так что… если бы ты не совал свой нос, — Эллис чувствовала страшную неловкость, говоря все это.
Он рассмеялся.
— Ты просишь меня выметаться, я так понимаю.
— Да.
— Пожалуй, пора, — согласился мужчина, продолжая улыбаться, и в его глазах продолжали прыгать озорные огоньки. Уже положив руку на дверную ручку, он снова повернулся к ней.
— Почему бы тебе не взять у меня денег на комнату? Никаких условий, отдашь, когда сможешь.
— Это что, милостыня? Она отшатнулась к окну, будто он плюнул в нее.
Брис вскинул руки.
— Прости, просто я подумал… я не должен был.
— Я не нуждаюсь в подаянии.
— Знаю. Извини. — Брис отчаянно тряхнул головой. Он сделал глупость и сам понимал это. У нее слишком много гордости, чтобы принять даже малейшую помощь от него, но он просто не мог заставить себя бросить ее здесь одну, такую замерзшую, одинокую и беззащитную. — Эта шутка насчет пистолета была хороша. У меня даже поджилки затряслись вместе с ботинками, — сказал мужчина, задержавшись еще на секунду.
— Правда?
Эллис вспомнила матушку Йигер и зарделась от удовольствия, услышав эту бесхитростную лесть. Не очень-то она привыкла к похвале.
— Правда. Вот с ножом, конечно, у тебя вышел перебор.
«Ну, это оставим без комментариев», — подумала она.
Бросив на нее последний внимательный взгляд, он сказал:
— Спокойной ночи, Эллис.
И вылез из машины.
Девушка уткнулась лбом в переднее стекло кабины, слушая, как снаружи в морозном воздухе разносится удаляющееся «скрип, скрип, скрип» шагов Бриса. Она улыбалась.
Брис Ласалль нравился ей больше, чем любой из тех мужчин, которых она знала раньше. Он такой большой, сильный и красивый, но особенно в нем восхищало то, как он смеется, слушает и сдерживает себя, если злится или раздражается.
Еще ей очень нравилось то, что она чувствовала в его присутствии — безопасность и уверенность. Совершенно новые чувства, которым хотелось отдаться и страшно было это сделать по причине их новизны.
— Осторожно, Эллис, — сказала она себе громко, возвращаясь к прежним мыслям и стараясь загнать пустые мечтания о Брисе поглубже. У нее нет времени забивать себе голову блестящими химерами и прекрасными сказками. У нее есть обязанности, есть обещания, которые надо выполнять, есть, в конце концов, планы на будущее. И в них нет места Брису Ласаллю.
Девушка пересела обратно за руль, прислушиваясь к тихой песенке, которую напевал мотор, опять нагревая кабину. Эллис приоткрыла боковое окно и удовлетворенно улыбнулась, чувствуя, как ее обволакивает успокоительное тепло.
«Все-таки он удивительно действует на меня», — подумала девушка, опять непроизвольно возвращаясь к мыслям о Брисе. Она даже стукнула себя в отчаянии кулачком, когда вспомнила волнующую пульсацию и легкую дрожь, которые вызывало у нее его присутствие. И дыхание перехватывает… Опять взволнованно забилось сердце. А что, если эти ощущения и есть то самое, о чем время от времени говорили знающие жизнь женщины?
Эффи Уотсон как-то рассказывала, что иногда у женщины в теле бывают такие ощущения, из-за которых ей хочется знать только определенного мужчину. И если такое случается, то женщина может лишиться разума. Не раз Эффи возлагала вину за рождение Эллис как раз на такое вот помутнение рассудка. Может и у нее теперь к Брису такое же чувство, как говорила Эффи?
Эта мысль изрядно обеспокоила девушку. Она хорошо знала, что выходит от знакомства с мужчинами, — дети. А на данный момент ребенок — совсем не то, что она назвала бы ценным приобретением.
— Эллис?
— Ай! — вскрикнула она, подскочив от громкого стука в дверное стекло. Снова рядом с грузовиком стоял черный, как тьма забвения, силуэт мужчины.
— Слушай, ты действуешь мне на нервы, — резко произнесла девушка и немного опустила стекло.
— Испугалась? — в голосе Бриса звучала еле заметная усмешка.
— Нет… Я задумалась. Что тебе теперь надо?
— Я тут подождал, хотел посмотреть заведется у тебя мотор или нет, но потом подумал…
Эллис отчаянно застонала и ткнулась лбом в стекло.
— Слушай, — говорил мужчина, — думаю, я могу помочь тебе. Она застонала опять.
— О'кей, забудь…
Сквозь гул мотора девушка услышала, как он пошел прочь. В этот момент ее любопытство победило.
— Подожди! — крикнула она, открыв дверь, но не вылезая наружу. — У меня ужасное подозрение, что я зря спрашиваю, но о чем ты думал?
Скрип, скрип, скрип…
— О тебе! — Брис оказался ближе к ней, чем она предполагала. — Я думал о тебе.
— А! Не надо было.
О Боже, это все, что ей нужно. Она, точно, сходит с ума.
— Забудь, что мы вообще встречались, ладно? Я не хочу, чтобы ты думал обо мне.
— Ничего не могу поделать. Заело… Эллис хотелось заорать от отчаяния. Хоть убей, он будет гнуть свое!
— Говори скорее, что собирался. А то я все тепло выпущу.
— Я тут подумал, вдруг ты захочешь подыскать себе вторую работу? У меня есть одна на примете. Правда, временная, на пару месяцев. Платят немного, но зато с комнатой и едой.
— А что это такое? Что я должна буду делать? — спросила она, не совсем еще веря ему.
— Готовить, убирать. Не особенно много. Моя золовка ждет скоро ребенка. Она работает весь день на фабрике и очень устает. Они с моим братом как-то говорили, что неплохо бы кого-нибудь нанять ей в помощь.
Брис говорил спокойно, но это было деланное спокойствие.