— Это бесподобно! Никто не сравнится с вашим отцом, Гизела, вы можете им гордиться!
— А я и горжусь, — ответила Гизела.
Казалось, публика не желает расставаться с музыкантом, продолжая выражать ему свое восхищение, но дирижер постучал палочкой по пюпитру, и в зале мгновенно стало тихо. Гизела знала, что на бис отец исполнит партию из оперы «Волшебная флейта», которую так любила ее мать.
При воспоминаниях о матери на глаза у нее навернулись слезы. Когда отец закончил играть, Гизела повернулась к леди Милфорд и заметила, что она тоже плачет.
— Невероятно! Я тронута до глубины души, — дрогнувшим голосом произнесла англичанка.
Когда Пол Феррарис уходил со сцены, она добавила:
— Дорогая Гизела, я дала себе клятву сделать все, чтобы помочь вашему отцу избавиться от страданий и вернуть его обществу. Помните, я так неловко упомянула о вашей матери? Сколько скорби было в его глазах!
Гизела ощутила легкое беспокойство за отца, а леди Милфорд продолжала:
— Что вы делаете сегодня вечером? Не сомневаюсь, что ваш отец получил множество приглашений, но я тоже хотела его пригласить. И, конечно же, вас, дорогая.
У Гизелы перехватило дыхание. Почти не задумываясь, она воскликнула:
— Пожалуйста, только не сегодня! Я очень хочу приехать к вам с папой… но только не сегодня!
Внимательно посмотрев на Гизелу, леди Милфорд сказала:
— Вы говорите так, словно у вас есть очень веские и очень личные причины не менять своих планов.
Не глядя ей в глаза, Гизела ответила:
— Это правда… но не спрашивайте меня… ни о чем.
— Я понимаю, — ответила леди Милфорд. — Гизела, дорогая, вот что я хочу вам сказать. Если вам вдруг понадобится моя помощь, вы можете полностью на меня рассчитывать. Мы с вашей матерью были подругами с самого детства, вместе росли в Англии и разлучились только тогда, когда она вышла замуж за Пола Феррариса. Я всегда буду рада помочь ее дочери.
— Если вы хотите мне помочь, то… не говорите ничего папе о… своем приглашении. Пусть лучше… он отвезет меня в отель.
— Не беспокойтесь, я сделаю так, как вы хотите, — кивнула леди Милфорд.
Гизела не могла скрыть радости, и леди Милфорд добавила:
— Только будьте осмотрительны, дорогое дитя. Вена — не тот город, где юная девушка может разгуливать в одиночестве.
— Я знаю. Но… прошу вас, пусть сегодня… все останется так, как есть.
— Я уже обещала вам, Гизела. Если ваш отец спросит меня о моих планах, что маловероятно, я отвечу ему, что сегодняшний вечер у меня занят.
— О, благодарю вас! Спасибо! — воскликнула девушка.
Леди Милфорд странно посмотрела на Гизелу, но та этого не заметила.
У нее было только одно желание — встретиться с Миклошем. Никто и ничто ее не остановит, даже если эта встреча будет последней.
Отец уже видел орхидеи и несказанно обрадовался, решив, что их прислал ему неизвестный почитатель.
— Это очень дорогие цветы, — сказал он. — Как ты думаешь, Гизела, кто их прислал: мужчина или женщина?
— Конечно, женщина, папа.
— Сначала я подумал, что это Алиса Милфорд. Но она уже подарила мне элегантный шелковый шарф, который я собираюсь надеть сегодня, если будет прохладно.
Разглядывая орхидеи, отец не переставая удивлялся и гадал, кто же эта таинственная незнакомка, приславшая их.
— Мы приехали совсем недавно, и в Вене меня еще никто не знает. Может быть, кто-то из старых друзей?
— Папа, у тебя столько поклонников по всему миру, что нечему удивляться. Разве ты забыл, что за то короткое время, пока мы здесь, ты получил уже несколько предложений дать концерт в Англии, только почему-то отказывался.
— Я отказывался потому, — ответил Пол Феррарис, — что англичане ничего не смыслят в музыке.
— Откуда ты знаешь, если ты никогда не играл для них?
— Сегодня ты услышишь овации венской публики и поймешь, что их признание идет из глубины сердца.
Они — настоящие ценители, и мне не нужна другая аудитория.
Потом отец вообще забыл об орхидеях. Его мысли были полностью поглощены предстоящим выступлением, и Гизела смогла вздохнуть с облегчением. Зная, как много значит для отца сегодняшнее представление, она молилась, чтобы оно прошло успешно.
Возвращаясь с отцом после концерта, Гизела вспоминала события дня и радовалась, что все удалось устроить наилучшим образом.
Внезапно она испугалась, что леди Милфорд могла забыть ее просьбу и все-таки пригласить их с отцом на ужин.
Не надо было говорить Алисе, что у нее есть тайна. Но что еще оставалось делать?
Может быть, англичанка все же будет к ней благосклонна и не скажет отцу о подозрительном поведении его дочери?
Но, несмотря на эти мысли, Гизела чувствовала себя счастливой.
Лошади остановились у входа в отель. Пол Феррарис поцеловал Гизелу и пожелал ей спокойной ночи.
— Я надеюсь, что вернусь не слишком поздно, дорогая, — сказал он. — Не скучай. Ты еще станцуешь свой вальс, обещаю тебе. Может быть, даже завтра или послезавтра! В конце концов пусть даже ты не встретишься с самим Штраусом, но все равно будешь танцевать под его волшебную музыку.
— Это так заманчиво! — воскликнула Гизела и расцеловала отца в обе щеки.
Поднимаясь по лестнице, она подумала, что нет на свете ничего более заманчивого, чем Миклош, который ждет ее по другую сторону двери.
Глава 4
Сидя в карете рядом с Миклошем, Гизела гадала, куда же они направляются.
В то же время это не имело для нее никакого значения — главное, что они вместе.
Миклош держал ее за руку. Гизела чувствовала себя под надежной защитой и думала, что, если бы Миклош вот так же держал в своих руках ее жизнь, ей больше не о чем было бы беспокоиться.
Но ее не переставая терзала тревожная мысль, что сегодня — их последняя встреча. Об этом не было сказано ни единого слова, но Гизела понимала, что этот вечер — прощальный.
Все вопросы, что мучили ее всю ночь и весь день, слились в одно слово «почему?».
Не желая нарушить очарование вечера, она крепилась изо всех сил, стараясь говорить спокойно, но сердце ее разрывалось от отчаяния.
— Я очень рад, что вашему отцу выпал такой грандиозный успех, — сказал Миклош.
— Вы были в театре? — спросила Гизела.
— Да, и, глядя на вас в бинокль, еще раз убедился в том, что вы самая красивая женщина на свете. Признаюсь честно, кроме вас, я почти ничего не видел.
— Я обратила внимание.
— Прошу простить, что отвлек вас, — ведь вы, наверное, хотели все внимание отдать отцу, — извинился Миклош. — Жители Вены приветствовали его от всего сердца!
Гизела кивнула. Успех отца превзошел все ожидания. Его буквально завалили цветами и поздравлениями. Гизела видела, как светились от восхищения глаза зрителей и артистов, и поняла, что он принят в большую семью Города Музыки, и принят не просто как один из них, но как один из лучших.
Она знала, что для отца это самый приятный подарок, самое действенное лекарство от отчаяния и упадка сил. Перед ним распахнулась дверь в новый мир.
А у Гизелы все было наоборот. Врата счастья, открывшиеся ей с появлением Миклоша, неумолимо закрывались, и ее терзало мрачное предчувствие, что они вот-вот захлопнутся перед ней навсегда.
Карета мерно раскачивалась. В окне проносились ряды стройных деревьев, которые выхватывал из темноты луч фонаря, висящего над головой кучера. Гизеле показалось, что она догадывается, куда они направляются: к Венскому лесу.
Чтобы убедиться в правильности своего предположения, она кинула взгляд на Миклоша, и тот понял ее без слов.
— Мы встретились с вами в лесу, и теперь я везу вас туда, чтобы попрощаться, — произнес он в ответ на безмолвный вопрос Гизелы.
Она похолодела и крепче сжала руку Миклоша.