Несколько минут тишины и попыток совладать с собой. Причём не я одна в этих минутах нуждалась – папа тоже как-то расклеился, даже плечи в какой-то миг задрожали. Но всё прошло, когда к нам приблизился старейшина Ждан…
– Трим, доброго дня, – сказал он тихо. – Астрид пока что остаётся у вас, но очень прошу, давайте обойдёмся без глупостей.
– Я хочу попросить о том же, – отозвался папа.
Слова прозвучали очень резко, и я вздрогнула. Просто говорить в таком тоне со старейшинами, да ещё при свидетелях, крайне опасно. Сомневаться в решениях вообще запрещено, а ведь отец… нет, он даже не намекал, а напрямую отсылал к решению восьмилетней давности, которое и спровоцировало мой побег.
Впрочем, в прошлый раз папа зашел ещё дальше. Он же тогда ударил Ждана, причём в лицо. И это был дополнительный аргумент в пользу побега – я слишком хорошо знала, что отец не смирится. А к несогласным у нас относятся не многим лучше, чем к чужакам.
Но Ждан в бутылку не полез…
– Трим, не нагнетай, – сказал он. – Я не враг твоей дочери.
Отец то ли не поверил, то ли просто не посчитал нужным ответить. Просто взял меня за руку и повёл прочь.
И лишь теперь я поняла, что чего-то не хватает. Вернее, кого-то!
– А где мама?
– Пирог печёт, – обернувшись, отозвался отец. – Твой любимый. С земляникой.
На душе стало стократ теплей, а счастье, вспыхнувшее в сердце, послужило щитом от бесчисленных взглядов.
Увы, но на площади перед ратушей практически весь город собрался. И все, без исключений, таращились! В большинстве глядели с осуждением, но были и те, кто смотрел с любопытством.
Толпа очень неохотно расступалась, пропуская Трима и его блудную дочь, которая пыталась выглядеть равнодушной и ответных взглядов, в общем-то, не дарила. Но в какой-то момент всё-таки не выдержала и огляделась, чтобы едва не споткнуться.
В толпе обнаружился ещё один очень важный для меня «человек». Моя лучшая подруга. Моя Юдисса!
О… сколько всего было прожито вместе! Сколько дней и ночей! Сколько прогулок, шуток, секретов…
А теперь я шла, а она стояла и смотрела. Всё такая же рыженькая, но повзрослевшая, похорошевшая и… с огромным круглым животом!
Впрочем, поразил меня совсем не живот, а широкая улыбка. Юдисса радовалась этой встрече, причём настолько искренне, что на глаза, кажется в тысячный раз, навернулись слёзы.
Нет, я не зря приехала в Рестрич! Как бы я ни относилась к этому городу, тут есть те, кто по-настоящему меня любит.
Глава 7
День выдался крайне тяжелым, а его завершение… вообще, оно сказкой показалось. Не думала, что так будет, но дома никто не обвинял и, в отличие от старейшин, допросов не устраивал.
Родители и примчавшийся из лабиринта Торизас, считай вообще ни о чём не спросили. Только одно – «Астрид, ты навсегда»? Я ответила утвердительно.
Потом был ранний ужин и пирог с начинкой из земляничного варенья. Рассказы, шутки, попытки насмотреться друг на друга и понять, что же изменилось за эти годы. Не знаю, что увидели родители, а я… Я видела, что постарели. Видела, след печали на лицах и затаённую надежду в глазах.
Ну а в том, что касается брата – возмужал!
Он, как и я, в папину «породу» уродился, и теперь сидел весь такой взрослый и важный, сверкал своими зелёными глазищами, тряс давно нестриженными чёрными волосами. Жилистый, гибкий, сильный! И… совсем-совсем неженатый.
При том, что брат старше меня на два года, такое положение искренне удивляло. Собственно, я об этом ещё от Гертона узнала, но спрашивать подробности у конвоира поостереглась. Зато у самого Торизаса спросить не постеснялась.
– Да так! – тут же отмахнулся Тор. – Просто…
– Есть одна, – вмешалась в разговор мама. – Но ты её вряд ли знаешь. Виритта с южной улицы.
– Ма! – воскликнул один «ловец» возмущённо. И так здорово покраснел, что я не выдержала и захихикала.
Да, разговор блуждал вокруг да около. Кажется, говорили ни о чём, но обо всём сразу. За три часа за столом я столько всего о жизни своей семьи узнала, и так прониклась, вббвйж что в какой-то миг начало казаться, будто и не уходила вовсе.
Несмотря на отсутствие вопросов, о себе тоже рассказать пришлось. Конечно, ни о каких Ласте-Шеше-Дантосе речи не шло. О мифическом мужчине, с которым «жила» в захолустном безымянном городке, так же не упоминала. Просто некоторые мелочи… частью настоящие, частью вымышленные.
Единственное о чём говорила не таясь – встреча с Гертоном. Мол, учуял и отправился в погоню, а я и не пряталась. Вышла навстречу и вот. А вообще – дурак этот Гертон. Более того – дурак законченный! И жутко противный тип.
Мама на такие заявления посмеялась, папа поулыбался, а Тор… Брат принялся беззастенчиво передразнивать внука старейшины Нила. И пусть Торизас припоминал эпизоды, о коих я не знала, то есть часть смысла терялась, но это было ужасно смешно.
А ещё было очень сладко от осознания того, что меня ждали. Что приняли так, будто ничего позорного не совершала. Словно я не в бегах была, а в каком-то очень важном путешествии, или на задании во благо народа метаморфов.
Я понимала, что рано или поздно придётся сказать родным правду, но здесь и сейчас просто сидела и наслаждалась ощущением дома и любви. Ну а когда за окном начали сгущаться сумерки, а темы для разговоров не до конца, но всё-таки иссякли, спросила:
– А Юдисса… она сейчас где живёт?
– У мужа, конечно, – ответила мама.
– И кто у неё муж? – вновь полюбопытствовала я.
– Так Энир, сын Вейна.
Нет, этих подробностей я действительно не знала. Имела возможность выспросить у Гертона, особенно с учётом того, что конвоир сам о моей подруге упомянул, но отчего-то не воспользовалась. А теперь слегка удивилась.
Сын Вейна? Хозяина единственного в Рестриче постоялого двора? Но… но он же…
– Так он же лопоухий! – выпалила я шокировано.
Папа расхохотался, мама захихикала, а брат подарил сдержанную улыбку. Вот только я не успокоилась. У Энира действительно ужасные уши! Они не просто растут, а стоят! Строго перпендикулярно голове!!!
А ещё они большие, как лопухи. И круглые, словно блинчики!
При том, что постоялый двор расположен на главной улице, то есть через два переулка от нас, Энира мы с Юдиссой видели часто. Просто в какой-то момент это лопоухое чудовище отбилось от своей компании и начало гулять с нашими парнями. Он даже в драках за честь нашей улицы участвовал! В том числе против своих.
А мы с Юдисс всегда над ним хихикали – ну невозможно остаться равнодушными к таким-то ушам! А Энир неизменно краснел, тряс кулаками и грозился оторвать нам косы. Но мы слишком быстро бегали…
И что же получается теперь? Он женат на моей красивой, смешливой, умной Юдиссе? Да быть такого не может!
Вслух я ничего из этого не сказала, но на лице что-то да проявилось. По крайней мере других причин для дружного хохота родных я не видела.
В итоге непроизвольно насупилась, сложила руки на груди, и… тоже рассмеялась. Ну да, уши, конечно, не главное. А любовь – такое чувство, которое позволяет не замечать любые, даже самые ужасные недостатки.
Последнее лишний раз доказывает – влюбляться не только глупо, но и опасно. Поэтому лично для меня тема любви закрыта раз и навсегда.
– Как думаете, Юдисса не будет против, если загляну к ней в гости? – спросила, когда все успокоились.
Папа подарил новую улыбку, сказал с теплотой:
– Она будет рада. Она очень переживала, когда ты исчезла.
– А… её новая родня? – продолжила я осторожно. – Как к такому визиту отнесётся?
– Полагаю, не выгонят, – сказала уже мама. И добавила, помедлив: – Вейн из числа тех, кто посчитал твой побег глупым, но обоснованным.
Я не была готова услышать подобное признание и непроизвольно дёрнулась. А Торизас потянулся через стол, накрыл мою ладонь своей и пояснил:
– Астрид, твой поступок стал настоящим событием, всколыхнул весь город. Споров было много, мнения разделились. Но осудили тебя далеко не все.
Захотелось выдернуть руку и сжаться в комок, но я сдержалась. Просто эти подробности… у меня нет сил, чтобы их выслушивать. Да и какая разница, как всё было? Может это трусость, но я бы хотела оставить прошлое в прошлом.
К счастью, меня поняли, и тема была мгновенно закрыта. Ну а Тор поднялся и, подарив очередную улыбку, сказал:
– Одевайся. Так и быть, провожу.
Отказываться от помощи я не стала. Равно как и медлить. Уже через минуту сменила домашние туфли, одолженные у мамы, на купленные в Фагоре сапоги, накинула плащ и поспешила к двери.
Юдисса! О небо, как же я по ней скучала!
Мы проигнорировали главный вход, зашли с кухни. Идея принадлежала, разумеется, не мне, а Торизасу, но я не сопротивлялась. Ведь кто бы что ни говорил, но меня действительно могут прогнать. А в таком случае лучше обойтись без свидетелей. Причём лучше для обеих сторон.
Когда брат взошел на крыльцо и постучал в хлипкую на вид дверь, я внутренне сжалась. Но плохого не случилось…
Дородная женщина, которая ту самую дверь открыла, сперва нахмурилась, а мгновением позже, когда заметила меня, растянула губы в добродушной улыбке…
– Ах, Астрид… Входите же!
Ещё миг, и мы услышали зычный оклик:
– Юдисс, милая! К тебе пришли!
И всё. Страхи вновь исчезли, а на глаза навернулись непрошенные слёзы.
Едва мы с Тором переступили порог кухни, меня буквально снесло ураганом. Юдисса. Такая взрослая, такая похорошевшая, но… такая тяжелая.
– Астрид! – воскликнула подруга с чувством. – Астрид, как же я рада. Я так скучала, я так молилась…
Ну вот. Теперь окончательное «всё».
Всхлип Юдиссы, и я сама немножечко плачу. Впрочем, нет, не «немножечко». Я плачу всерьёз!
– Я так за тебя молилась, Астрид! Я так надеялась, что ты…
Дальше, увы, лишь слёзы и всхлипы. Я сама тоже слова сказать не могу, потому что… Сперва была мелкой и безмозглой, а потом драконом. А Юдисса молилась за меня всё это время.
Молилась! За меня!!!
– Астрид…
Угу. Совсем мокро. Чувствую себя законченной истеричкой, но остановиться не в состоянии. Юдисса тоже не может, но ей простительно – беременная как-никак, а им и не такое позволено.
– Ой! – А это уже не Юдисса, а я. Просто меня ущипнули. Больно. За руку.
– Дурочка, – сообщает подруга. – Я чуть с ума не сошла, а ты…
Да, опять слёзы… И шанс скатиться в коллективную истерику. Но жестокая реальность в лице Тора и дородной женщины, в которой я опознала свекровь подруги, такой возможности не даёт…
– Я, пожалуй, в общем зале подожду, – говорит Торизас.
– А что тебе подать? – отвечает хозяйка.
– Неголоден, поэтому ограничусь элем.
– Светлый или тёмный?
– Да плевать!
Пауза. Причём пауза осуждающая. Мы с Юдиссой замерли в обнимку и никаких действий не предпринимаем, а жена господина Вейна точно смотрит на Тора с прищуром. Просто плевать «в эль» это очень-очень неправильно…
– Хорошо. – Находится со словами брат. – Светлый!
– Вот так бы сразу и сказал, – отвечает свекровь.
Краем глаза вижу, как Торизас проходит к расположенной в отдалении двери. Как госпожа свекровь подхватывает с одного из столов кувшин, и устремляется следом… И лишь когда эти двое исчезают, могу выдохнуть, чтобы тут же расплакаться вновь. Просто…