Нельзя проводить все свободное время в постели с Диланом. А жаль.
В среду утром она официально приступила к работе. Ее провели по всем кабинетам, познакомили с сотрудниками и быстро ввели в курс дел.
За короткое время в жизни Марни произошло очень много всего, но Марни это нравилось. Она оставалась без работы всего одну неделю, но уже скучала без нее. Она нуждаласьв работе. Это давало Марни цель в жизни и ощущение собственной идентичности.
Ланч Марни съела за своим новым столом, заполняя бесконечные формы для новых сотрудников, а потом переключилась на то, чтобы подготовиться к встрече с Джулией, назначенной через полчаса и посвященной большой акции по сбору средств для фонда. До нее оставалось всего две недели, и Марни должна была сосредоточить свои усилия на подготовке к ней.
Она слышала рассказы Риз о прошлых акциях, и хотя сама была одним из мелких спонсоров «Брукс Фаундейшн», никогда не присутствовала на них. Черт, она никогда в жизни не присутствовала ни на одной подобной акции. «Центр помощи беженцам» получал деньги в основном в виде публичных или частных грантов, и мероприятия, которые они устраивали, были гораздо более скромными.
Проходившая в бальном зале «Гэлакси» в центре города, эта акция была настоящим большим событием. Молчаливые аукционеры, очень дорогие товары, открытый бар, буфет с закусками, живая музыка… Список гостей мог соперничать со списком «Кто есть кто» в Нью-Йорке. Освещение в прессе самое полное.
Марни надо было подобрать подходящее платье. Она добавила пункт о дресс-коде к списку вопросов, которые должна обсудить с Джулией.
– Надо полагать, вы и есть новая Риз.
Марни не закрывала свою дверь, но голос все равно удивил ее. Повернув кресло, она увидела стоящую в дверях хорошо одетую женщину, благодаря заметному количеству ботокса выглядевшую на средний возраст. Женщина показалась ей смутно знакомой.
Мать Дилана.
Марни вскочила и вышла из-за стола.
– Меня зовут Марни Прайс.
– Фелисити Брукс. – Она протянула руку, на которой сверкал, пожалуй, самый большой сапфир, который Марни когда-либо видела. Но ей не нужно было ни имя, ни кольцо, чтобы безошибочно определить, кто эта женщина. Ее богатство и принадлежность к высшему классу были очевидны. Перед ней стояла северо-американская версия ее собственной матери: из хорошей семьи, удачно вышедшая замуж – столп общества.
– Рада видеть вас, миссис Брукс. Возможно, вы меня не помните, но я подруга Риз. Мы встречались на ее помолвке.
Губы миссис Брукс слегка сжались. Наверно, это болезненная тема, ее лучше избегать. А может, она в курсе еще чего-нибудь.
– Ну конечно, Марни. Добро пожаловать в «Брукс Фаундейшн».
– Благодарю вас. Я очень рада, что поступила сюда. – О’кей, и что теперь?Ей никто не говорил о том, что миссис Брукс регулярно посещает офис и что делать, если она вдруг появится. Марни порылась в памяти в надежде вспомнить, не говорила ли что-нибудь об этом Риз, но все напрасно. – Не хотите ли сесть? – Марни пришлось убрать кипу бумаг, лежавших на гостевом стуле. – Прошу меня извинить за этот беспорядок. Я работаю первый день, и еще не все успела разложить. Могу я предложить вам кофе? Или воды?
– Нет, спасибо.
Миссис Брукс уселась, и Марни сделала то же самое.
– Скажите мне, Марни, почему вы решили поступить на это место?
Обойти эту мину не представлялось возможным.
– Риз очень нравилась работа в фонде, и она постоянно рассказывала о ней, поэтому я знала, что он делает много полезного и делает это хорошо. А поскольку мне нравится, когда важные вещи делаются хорошо, я подумала, что для меня это идеальное место.
– Я полагаю, вы немедленно сосредоточите все свои усилия на проведении акции по сбору средств.
Марни не могла понять, как воспринимаются ее слова.
– Да, мэм. Сейчас я как раз готовлюсь к этому. Это очень большое событие.
– Безусловно, и очень важно провести его хорошо. От этого зависит наш имидж в глазах общества. Надеюсь, вы об этом помните.
Марни машинально выпрямилась, почувствовав критические ноты в этом замечании.
– Конечно.
– Могу я быть с вами откровенна, Марни?
Марни сглотнула.
– Да, прошу вас.
– Я знаю, что вас очень рекомендовала Риз. Однако, в свете последних событий, мне пришлось пересмотреть свое мнение относительно того, насколько можно доверять ее мнению.
– Я понимаю. – И Марни действительно это понимала. Предпочтя Дилану Мейсона, Риз поставила семейство Брукс в очень неудобное положение. В особенности это касалось миссис Брукс, которая, естественно, не была этому рада. Хорошо еще, что Риз сразу решила уйти из фонда, иначе ее несостоявшаяся свекровь непременно уволила бы ее. Как подруга Риз, Марни оказалась замарана изначально, и это было предупреждением, что она ходит по тонкому льду. Прелестно. Я получила эту работу всего несколько часов назад и уже оказалась в черном списке хозяйки.
К счастью, Марни не пришлось долго мучиться по поводу того, что отвечать, поскольку в дверь просунулась голова Джулии.
– Марни, мы тебя ждем… О-о-о! – Джулия замолкла, вытаращив глаза. – Миссис Брукс. Как приятно вас видеть. Я не знала, что вы собираетесь прийти сегодня.
– Я просто зашла познакомиться с новым приобретением фонда. Но больше я ее не задерживаю. – Она встала, сунув под мышку сумочку. – Рада была повидать вас, Джулия. Жду с нетерпением ваших предложений по поводу акции. Еще раз добро пожаловать, Марни.
С этими словами она вышла, приводя в трепет попадавшихся ей по пути младших сотрудников.
– Извини, что я опоздала.
– Не беспокойся. Я вижу, что ты была занята.
– Она меня уже возненавидела.
Джулия пожала плечами:
– Похоже на то. Но ты не волнуйся. На самом деле все решения принимает Дилан. Так что, пока ты у него на хорошем счету, все в порядке.
Почему-то мне от этого не легче.
У него скопилась гора работы. И в это утро он имел самое решительное намерение остаться в офисе, чтобы все сделать. Намерение оказалось одним из тех камней, которыми вымощена дорога в ад. И все благодаря одной записке от Марни.
Он ушел раньше своей секретарши – чего не случалось никогда.Марни в очередной раз доказала, что она очень опасна. И способна отвлечь от чего угодно.
Но самое плохое, что, по правде сказать, ему было плевать.
Еду она купила по дороге, но к тому моменту, когда они уселись за кофейный столик поесть, несчастная пицца уже успела остыть.
Юбка и блузка Марни валялись на полу в его спальне, и она позаимствовала у него футболку. Ее щеки все еще горели румянцем. Она отвлекала даже от еды.
Марни без умолку восторженно трещала, рассказывая о своем первом рабочем дне в фонде. Многое из того, что она говорила, Дилан уже знал, но она представляла это с другой точки зрения. Не успевая перевести дыхание, она перепрыгивала от своих впечатлений о сотрудниках к тому, что надеть на акцию, и ее воодушевление вызвало в его памяти одну вещь.
– Можно я задам тебе вопрос?
Марни взяла свой стакан с вином и уселась на диван.
– Конечно.
– Когда тебя спросили на собеседовании о том, почему ты хочешь получить это место, ты сказала, что знаешь, что значит чувствовать себя как в ловушке и не знать, как выбраться. Что ты имела в виду?
Марни вздохнула:
– Ты, конечно, не мог спросить что-нибудь попроще?
Дилан слегка забеспокоился, что влез туда, куда не следовало, но когда она поставила стакан на стол, он понял, что получит ответ.
– Я не имела в виду ничего трагического, похожего на то, что приходится пережить нашим клиентам. Я прекрасно понимаю, что это совсем другое. – Она фыркнула. – Молчите скрипки, дайте выплакаться маленькой дебютантке.
– То, что другим это кажется чем-то несущественным, не означает, что это пустяк для тебя.
Марни кивнула:
– Выражаясь твоим языком, я выросла в очень консервативном доме. И политически, и социально, и религиозно. У меня были очень, очень четкие представления о жизни, о мире, и о моем месте в нем. Никаких вопросов. Вся жизнь распланирована. Из отцовского дома я должна была отправиться в женскую школу, а затем в дом своего мужа. Учеба в университете предназначалась только для того, чтобы найти мужа, желательно доктора, или ад во ката, потому что это обеспечивало приемлемый социальный статус. Впрочем, подошел бы любой богатый человек. Потом я родила бы нескольких детей, вступила в «Женское вспомогательное общество»… – Она засмеялась. – Чему ты так удивляешься? Они до сих пор существуют. Феминистское движение никогда даже близко не подбиралось к семейству Прайс.
Такое впечатление, что Марни родилась и выросла в пятидесятых годах. Контраст между тем, что могло из нее получиться, и тем, что он видел перед собой, был огромен.
– Не могу себе представить, что ты стала бы такой.
– Трудно поверить, да? Я оглядываюсь назад, и у меня мороз по коже. Но в тот год, который я провела в Хиллбруке, что-то изменилось, хотя я сама этого не понимала. Когда я вернулась домой, та жизнь уже не казалась мне правильной. Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, в чем дело, и, когда я поняла, оказалось, что я не вижу выхода. Моя семья, мои друзья составляли часть того, от чего я пыталась убежать. У меня не было денег, и я не могла получить доступ к своему капиталу до тридцати пяти лет. Я чувствовала себя пойманной в ловушку. Тем не менее я старалась вести себя как положено, надеясь, что когда-нибудь снова обрету уверенность.
– Но этого не происходило.
– Нет. В конце концов я переступила через свою гордость и связалась с Риз. Она помогла мне найти работу, я переехала сюда и больше не оглядывалась назад.
Теперь он понял, почему Марни так предана Риз.
– И поэтому у тебя возникли трения с Картером? – Увидев ее взгляд, Дилан добавил: – Я немного пообщался с ним на свадьбе Така и видел, что вы вообщене разговариваете. Нетрудно догадаться, что у вас проблемы.
– Лучше сказать, он бы мне не помог. – Она снова пожала плечами. – Так что, хотя мою историю нельзя назвать вдохновляющим примером преодоления настоящих трудностей, но я понимаю, что значит хотеть вырваться из своей жизни и не знать, как это сделать.
– Не стану врать и говорить, что по твоей истории можно снимать кино, но это все непросто и требует мужества. – Дилан улыбнулся ей. – Теперь я понимаю, откуда все эти салфеточки и постоянное чувство вины.
Марни с гордым видом кивнула.
– Наверно, я ужасно разочаровала бы свою мать, но я не оскорблю ее память недостатком гостеприимства и плохими манерами. Я слишком хорошо воспитана для этого. – Она стрельнула в него глазами и налила себе еще вина. – Кстати, раз уж речь зашла о матерях… Сегодня я видела твою.
Дилан бросил свой кусок пиццы обратно в коробку.
– Ну вот, испортила мне аппетит.
– Не устраивай мелодрам.
– Только не говори, что она неиспортила тебе настроение.
– Это было не совсем приятно, особенно для первого дня работы…
– Значит, ты со мной согласна.
Марни покачала головой.
– Так какиеу тебя проблемы с матерью?
Она могла бы выразиться гораздо более точно.
– Что ты имеешь в виду?