– Не уклоняйся от вопроса. Ты сам начал этот разговор.
– Тогда давай сменим тему. Поговорим о чем-нибудь более веселом, например, о мире на Ближнем Востоке.
– Ну уж нет, нет и нет. Тебе не удастся увильнуть. В любом случае раз уж твоя мать собирается время от времени посещать мой кабинет, мне надо знать, с кем я имею дело.
– Если дела в фонде будут идти хорошо, моя мать будет счастлива. К тому же обычно она не приходит без предупреждения. Должно быть, все из-за того, что ты новенькая.
– Она и говорила что-то в этом роде. Но потом я получила предупреждение, что должна не испортить акцию. И, между прочим, она действительно очень недовольна Риз.
– За это ее трудно обвинять. Для нее это до сих пор болезненная тема.
Марни сдержала улыбку.
– Верно. – Она посмотрела Дилану прямо в глаза и поболтала вино в своем стакане. – Так какие у тебя проблемы с матерью?
– Она сумасшедшая.
– Нет, серьезно.
– Я серьезно. И отец не лучше.
Марни покачала головой:
– Мне они показались абсолютно здоровыми. Я хочу сказать, твоя мама немного поморщилась, когда я упомянула Риз, но на этом основании ее едва ли можно подозревать в нездоровье.
Дилан вздохнул, сомневаясь, что сказать. Но он первый начал эту игру в признания и не мог жаловаться на то, что Марни хочет услышать от него ответное.
– Ты права. На вид мои родители здоровы. И еще на вид они счастливая супружеская пара.
Марни вытаращила глаза:
– А разве это не так?
– Мои родители не разговаривают друг с другом – если не считать того, когда они на публике – больше пяти лет.
– Это… м-м-м…
– И это улучшение.Двадцать с чем-то лет назад они только и делали, что скандалили. И самым грязным образом. Орали, швырялись друг в друга разными предметами…
– Почему же они просто не разведутся?
– Вопрос на миллион долларов, хотя он не имеет никакого отношения к разделу имущества. Девичья фамилия моей матери Кэффери. Возможно, тебе это ни о чем не говорит, но союз Кэффери-Брукс сделал их обоих до смешного богатыми и влиятельными, а затем и то, и другое только росло. Никто из них не желает лишиться своего места на Олимпе. Вот они и изображают перед всем миром полную гармонию. Это похоже на безумие. И раз уж теперь ты знаешь все о моей семье, то понимаешь, что я не склонен болтать об этом направо и налево. – Дилан пытался сделать вид, будто его все это не особенно заботит. – Их это устраивает.
– Но это не устраивало тебя. Представляю, что значит расти в такой обстановке.
– Когда мне было лет восемь, они разъехались по разным этажам. Это помогло. А потом меня отправили в закрытую школу, что было еще лучше. – Дилан заметил на лице Марни выражение жалости. Даже Риз – хотя она кое-что знала – он не рассказывал об этом. – Не надо.
– Что – не надо?
– Жалеть меня. Я себя не жалею.
– Ничего не могу с собой поделать. Это можно приравнять к жестокому обращению с ребенком.
– Все семьи неидеальны.
Губы Марни плотно сжались, но она кивнула.
– Верно. – Она отхлебнула еще вина. – Это многое объясняет.
Дилан уже достаточно хорошо знал Марни. Он не стал спрашивать, что она имеет в виду, потому что понимал, она сама все расскажет. Ожидание заняло меньше минуты.
– Твоя мать постоянно говорит об имидже «Брукс Фаундейшн» и о том, как важно его не испортить.
Он кивнул:
– Ради этого мои родители и изображают нормальную семью. Репутация и имидж для них самое важное.
– И еще это объясняет твойэмоциональный багаж, твои разговоры о прочном фундаменте взаимоотношений и надежном партнерстве для совместной работы.
– Это не багаж. Это жизненная философия, основанная на знании того, как выглядит противоположное.
– Но если твои родители никогда друг друга не любили…
– Я этого не говорил. На самом деле совсем наоборот. Любовный роман длился пару лет, прежде чем химия исчезла, но к тому времени было уже поздно. Они построили свою мини-империю и не хотели разрушать ее.
– Но они же страдают. И тебя заставили страдать. Удивительно, что их все это устраивает.
– Мои родители действительно хорошие партнеры, по крайней мере, когда дело заходит о том, что они считают важным. Просто, вступая в брак, они ждали от него разного, и когда не получили этого…
– И поэтому ты ищешь прочный фундамент, а не большую страсть.
– Именно. Я не хочу, чтобы кому-нибудь – в особенности ребенку – пришлось пройти через это. Мое желание очень разумно.
Марни уставилась на свой стакан.
– Вау. Невысоко же ты метишь.
Дилан посмотрел на нее:
– Но это на порядок лучше, чем альтернатива.
Она покачала головой:
– Твоиродители не альтернатива. Твои родители в лучшем случае аномалия. Я видела брак прямо противоположный браку твоих родителей, и можешь мне поверить, это не намного лучше.
– О, неужели?
– Да, представь себе. – Марни поставила свой стакан и скрестила руки на груди. – Мои родители никогда не любили друг друга. Их брак стал главным образом способом создать «хорошую команду». Они никогда не были счастливы, но из них вышла идеальная пара. Моя мать была прекрасной женой и помощницей. Она давала званые обеды, участвовала в благотворительных акциях и растила детей. Отец дал ей все, что она хотела. Они были лидерами местного сообщества и церковной общины и чувствовали себя несчастными . Отец начал заводить любовниц, а мама принимала и даже сочувствовала этому. Но они никогда не ссорились и не думали о разводе. В нашем доме царили мир и согласие, они прекрасно ладили. Но они не любили друг друга, а под конец уже даже не нравились друг другу. Если я когда-нибудь выйду замуж, мне будет нужно гораздо больше, чем то, что создали мои родители. Я предпочитаю не занижать планку.
Всю эту речь Марни произнесла с большой страстью.
– Отличный способ проиграть, провал будет впечатляющим.
– Но я все же попробую.
– Я тоже… по-своему.
Марни пожала плечами и сделала медленный глоток.
Дилан слишком поздно понял, насколько этот странный разговор показывал, кем они были – а, вернее, не были– друг для друга. В наступившей тишине оба чувствовали напряжение и неловкость. А Дилану не хотелось ни напряжения, ни неловкости.
Однако Марни не вставала и не шла одеваться, значит…
– Марни, нам просто надо занести эту тему в список запрещенных.
– Звучит очень умно. Уверена, что в один прекрасный день ты найдешь женщину, удовлетворяющую твоим запросам. И я буду рада за тебя. А теперь я намерена снова дать себе клятву не вмешиваться в чужие любовные дела. – Не успела она это произнести, как у нее улучшилось настроение и, протянув Дилану стакан, она сказала: – Еще вина, пожалуйста. – Когда он налил, Марни со смехом добавила: – Как хорошо, что ты мне не подходишь.
– Аминь.
И только после того, как поздним вечером Дилан, посадив Марни в такси, в одиночестве улегся в кровать, ее слова начали тревожить его.
Глава 7
Марни бросила взгляд на четырнадцать различных тортов, которые предполагалось попробовать, и пожалела, что ей не во что переодеться. Классическая юбка-карандаш, которую она надела сегодня на работу, великолепно подчеркивала ее фигуру и придавала уверенности, однако неимела ни одного лишнего дюйма в объеме.
Риз собрала всех четырех подружек невесты, включая Эмбер, которую Марни толком не знала, встречаясь с ней только на примерках в ее свадебном салоне. Но раз уж Эмбер собиралась замуж за брата Риз, Марни хотелось узнать ее поближе.
Однако она не была совсем уверена, что ей хочется есть все четырнадцать тортов.
– Я все равно не понимаю, почему это должны делать мы, а не Мейсон? – спросила она Риз.
– Потому что Мейсону все равно, а мне нужно ваше мнение, – ответила Риз. – К тому же это еще один шанс пообщаться со всеми вами.
Взглянув на торты, Джина подняла бровь.
– Надеюсь, никто не на диете.
– И, слава богу, не диабетик, – добавила Кэсси.
Джина, открыв рот от удивления, спросила:
– Это ты так шутишь?
Кэсси нахмурилась.
– Гипергликемия очень опасное состояние. Как можно шутить по такому поводу?
Марни с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.
– Ты права, дорогая. Очень хорошо, что никто из нас не страдает диабетом.
– О’кей, – вмешалась Риз, вытащив маленькие листочки бумаги. – Попробуйте их, оцените, а когда закончите, напишите мне три самых лучших. Не будем зря терять время, дамы.
Марни мысленно согласилась с ней. Чем раньше они закончат, тем раньше она окажется у Дилана. Среди всей кутерьмы с новой работой, предстоящей свадьбой Риз и занятостью Дилана, она не видела его с самой субботы. День тогда выдался очень хороший, один из последних перед приходом зимы, и они ходили в Центральный парк. Они хорошо провели время, хотя не так хорошо, как тем же вечером. Если бы Марни знала, что за этим последует четырехдневная разлука, она предпочла бы не ходить в парк. Или потом не отпустила бы Дилана так рано.
Так или иначе, но все четыре дня Марни провела в постоянном, доходящем до отчаяния, возбуждении.
Сколько мне понадобится времени, чтобы справиться с этими дурацкими тортами?
– Интересно, Риз хочет, чтобы я расставила оценки, исходя из собственных предпочтений или из предполагаемых предпочтений гостей? – спросила Кэсси.
Марни не сразу сообразила, что Кэсси обращается к ней.
– М-м-м, и то, и другое.
– Ладно. Но откуда мне знать вкусы ее гостей, если я не знаю, кого она пригласила?
Джина прикусила губу.
– Отличный вопрос, Кэс. Почему бы тебе не задать его Риз?
Пока Кэсси ходила, чтобы задать свой вопрос, Марни укоризненно покачала головой в сторону Джины, сидевшей с самым непринужденным видом.
– Как тебе не стыдно?
– Но забавно же посмотреть.
Уже через минуту явилась Риз, на лице которой застыло такое же сконфуженное выражение, как и у всех остальных, когда они сталкивались с обескураживающей логикой Кэсси. Она с трудом сдерживала смех.
Удивительно, как легко и быстро каждая из них вернулась к той роли, которую играла в юности. Марни взяла вилку и попробовала лимонно-мандариновый торт, которому поставила оценку восемь из десяти.
– Как тебе новая работа? – спросила Джина.
– Мне очень нравится. Я занята по горло и умираю от того, сколько всего надо узнать, но после акции по сбору средств, которая состоится на следующей неделе, все утрясется, и я смогу прийти в себя.
– Картер будет рад это услышать. Он беспокоится о тебе.
Марни до сих пор не могла привыкнуть к тому, как Джина воспринимает отношение брата к ней.
– Риз просто спасает меня. Я шлю ей в день по десять имейлов, и она отвечает на каждый. Это по-настоящему великодушно с ее стороны помогать мне, когда у нее столько хлопот со свадьбой.
– Да уж. Я искренне надеюсь, что с этойсвадьбой у нее все сложится, – тихо сказала Джина. Слегка передернувшись, она добавила: – Знаешь, я до сих пор не могу смотреть на трюфели.
Кофейный торт оказался очень даже ничего, но он был какой-то не свадебный, поэтому Марни поставила ему низкую оценку.
– Как я понимаю, у тебя на свадьбе их не будет.
Джина фыркнула.
– Я почерпнула массу идей с подготовки к первой свадьбе Риз и уверена, что возьму на заметку еще несколько с этой – надеюсь, последней. Хочу сказать, я рада, что она выбрала Мейсона. Они с Диланом были не пара.